Иди и смотри! И помни!

Любовь Агеева

10 апреля 2022 года

Только что посмотрела фильма Элема Климова «Иди и смотри». Испытала те же самые чувства, которые лишили спокойствия в 1985 году, когда война была далеким прошлым.

Мы понять не могли, почему наши матери постоянно повторяют одно заклинание – только б не было войны. И вот теперь, когда военное противостояние пришло в наш дом, это желание вселилось и в наши сердца. Даже если там, в далекой Украине, у нас никого нет. Не наши сыновья в очередной раз проливают кровь на подступах к родному дому, нет у нас родственников ни среди беженцев, ни среди солдат ВСУ. Дай Бог, миловал наших близких и батальон «Азов», упоминать который в России запрещено – мы видим его бойцов только на телеэкране, и это не может не вызвать в наших душах спящие с 1945 года воспоминания о зверства немецких захватчиков и местных полицаев.

Одно из таких воспоминаний нарушило покой миллионов советских людей в преддверии сорокалетия Победы в Великой Отечественной войне, когда они посмотрели двухсерийный художественный фильм «Иди и смотри». Идею одной из самых пронзительных лент о войне режиссер вынашивал более 10 лет. Лишь с началом перестройки готовый сценарий удалось переложить на кинематографический язык. На афишах сделали специальную пометку – только для лиц старше 18 лет. Но и те, кто старше, не всегда справлялись с эмоциями во время просмотра ужасов, которые фашисты творили на захваченных территориях.

Кинолента была отмечена наградами на нескольких крупных кинофестивалях, заняла шестое место в советском кинопрокате 1986 года: ее просмотрели 29,8 млн. зрителей. По опросу читателей журнала «Советский экран», «Иди и смотри» был признан лучшим фильмом 1986 года.

Картина была снят в жанре военной драмы по сценарию Алеся Адамовича и самого Климова совместными усилиями киностудий «Беларусьфильм» и «Мосфильм». Действие разворачивается на территории Белоруссии в 1943 году, где во время войны были сожжены сотни деревень. Вместе с жителями.

В центре сюжета – белорусский мальчик Флёра, который становится свидетелем ужасов нацистской карательной акции, в течение двух дней превращаясь из подростка в седого старика. Эту роль сыграл московский школьник, ныне известный актер Алексей Кравченко. Тогда ему было всего 14 лет.

Зрители встретили фильм Элема Климова по-разному. Казанцы не были исключением. В «Вечерней Казани» были опубликованы рецензии Роберта Копосова («Вернуть ощущение боли…») и Анны Миллер («… Ради чего?»). Они по-разному оценили картину (публикация 5 февраля 1986 года). Не сошлись во мнениях и зрители – читатели газеты, отклики были опубликованы 10 марта.

Мы подумали, что было бы хорошо взять комментарий у специалиста, который поможет понять, чем вызвано такое разное восприятие. И я обратилась к известному советскому кинокритику Александру Свободину. Он принял предложение нашей редакции, правда, ответил только в мае (30 мая). Его комментарий был опубликован под заголовком «Когда мнения расходятся. Завершая разговор о фильме «Иди и смотри».

Впрямую известный знаток советского искусства не принял ни одну точку зрения, но его сравнение фильма Элема Климова с кинолентой Алексея Германа «Проверка на дорогах» в полной мере выразило его отношение не только к конкретной картине, но и к роли искусства в изображении насилия, без которого не бывает ни одной войны.

Вы можете прочитать на нашем сайте все три публикации, посвященные ленте Элема Климова «Иди и смотри» (https://history-kazan.ru/v-kurse-sobytij/chitalnyj-zal/17822-idi-i-smotri-dva-mneniya-o-novom-filme). Уверена, как и я, поразитесь, как сильно разнится наше восприятие насилия на экране.

Цель своего фильма сам Климов видел в том, чтобы у потомков не стерлась память о самой страшной войне. В этом с ним согласятся практически все его соотечественники. Но не уверена, что сегодня у молодых зрителей будет такое же восприятие его картины, как у нас в 1985 году. Натуралистичность съемок 1986 года сегодня вряд ли кого испугает. Они и не такое видали. Почти все мальчишки закаляют свой характер на компьютерных играх, а там убить человека – все равно что прихлопнуть муху. Сериалы приучили нас к виду крови. Плох тот сериал, где нет горы трупов. Так что для наших внуков фильм Элема Климова может оказаться всего лишь кратковременной отрицательной эмоцией. Приходилось убеждаться, как трудно мои студенты соотносили быт и бытие, как краток был в их головах отклик на увиденное. Он не рождал порой не только размышления, но и сопереживания.

Как же плохо в свое время мы читали популярный роман Этель Лилиан Войнич «Овод». Недавно я вновь посмотрела его трехсерийную телеэкранизацию режиссёра Николая Мащенко, который пригласил к участию в картине Андрея Харитонова, Сергея Бондарчука и Анастасию Вертинскую. Когда я смотрела ее в первый раз, почему-то не обратила внимания на одну из фраз, которая на этот раз сильно резанула своей актуальностью – приучая к виду крови, мы преуменьшает ценность человеческой жизни.

Она многое проясняет в нашей сегодняшней жизни.

 «Вернуть ощущение боли…»

Потрясенный, оглушенный пережитым, вышел я из зала. Не хотелось ничего видеть, ни с кем говорить... Фильм отпускал не сразу, а до конца, совсем так и не отпустил. Они теперь долго будут со мной, белорусские женщины, дети, мужики, по которым, давя их в грязь, в кровь, прошлось железное колесо фашизма.

Еще через несколько дней спохватился: как же мало я знал об этом. Знал, что есть Хатынь, что было мощное партизанское движение, что понес именно белорусский народ. Но, оказывается, этого мало. И захотелось остановить каждого встречного, спросить: «Видел? Нет?! Тогда – иди и смотри!»

«ИДИ И СМОТРИ». Этот рефрен Апокалипсиса взяли писатель Алесь Адамович и режиссер Элем Климов в качестве названия своего фильма.

Я провел свой опрос, свое исследование. Задал людям вопрос, что они знают о Хатыни. Если по школьной системе, то четверо получили бы твердые «хорошо», еще трое – «уд». Что-то «в общем» знали и другие три школьника.

Знали – в общем. Знали – цифры. А ведь сказано, что гибель одного человека – трагедия, гибель тысяч – статистика.

Меня тревожит такое вот «среднестатистическое» восприятие войны у современных подростков. Конечно, уже сорок лет 6ез войны. Конечно, у них свои заботы...

Стилистика фильма определяется «одним словом: жестокая правда.

Почти натурализм. В числе выразительных средств, – шок. Перемодуляция эмоций, перебор.

Почему?

Потому что как можно иначе пережить, почувствовать такое?

Смотреть этот фильм трудно.

Смотреть этот фильм – значит жить почти три долгих часа в сорок втором году в. оккупированной Белоруссии.

– Кому это нужно?

Страшно было услышать этот вопрос от одного из моих собеседников.

Я, видевший фильм, даже опешил. Не знал, что ответить ему, не видевшему картины.

Теперь знаю. Помог сам режиссер, в «Правде» есть его интервью. В Западном Берлине молодой человек после сеанса сказал Климову «Ваш фильм потряс меня. И отныне та цель, ради которой вы сделали его, будет целью моей жизни».

Роберт КОПОСОВ

«… Ради чего?

Фильм «Иди и смотри» единодушно назван критиками новаторским. В известном смысле это справедливо. Однако дело, думаю, не только в беспощадном правдоподобии, о котором говорят в первую очередь (хотя такого откровенного надругательства над человеком до сих пор в нашем кино действительно не было). И все же рискну утверждать, что ничего нового к нашим представлениям о бесчеловечности войны и зверином лике фашизма эти леденящие кровь картины не добавляют. Обо всем этом, хотя и языком куда более сдержанным, уже было сказано во многих фильмах. Тут прежде всего вспоминаешь роммовский «Обыкновенный фашизм», в котором не просто создан зловещий образ фашизма, но и дан глубочайший всесторонний анализ зла.

Заставить зрителя непосредственно пережить, «собственной кожей» ощутить то, что ощутили люди тогда – вот основная режиссерская задача. Всякое иное знание о войне кажется Климову условным, умозрительным, не настоящим. Он апеллирует не к разуму – к эмоциям, и четко формулирует это в своем, недавнем интервью с Г. Капраловым в «Правде»: «Картина нацелена на эмоциональное просвещение молодого зрителя».

Какие же эмоции хочет вызвать режиссер в молодых зрителях?

Ответ однозначен: страх.

Страх, доходящий до степени ужаса, – вот что испытываешь на протяжении всех трех часов, пока смотришь фильм.

Фашизм, лишенный в системе режиссерских координат своей исторической конкретности, обретает вдруг некий непостижимый, религиозно-мистический смысл. Отсюда и зловещая торжественная обрядовость сцен с карателями, переходящая в жуткую вакханалию низменных инстинктов – вполне в духе древних языческих культов.

Что может испытывать человек, оказавшийся в центре этого хаоса, перед лицом непонятного, ниспосланного свыше зла? Конечно же, только ужас от сознания полного своего бессилия. Нет, не знакомый и понятный каждому страх перед реальным злом, а именно тотальный животный ужас, которому нет исхода.

И словно итожа и подтверждая это, все явственнее по ходу фильма проступает на лицо Флёры маска ужаса, чтобы к финалу обрести уже совсем нечеловеческие, кошмарно-гротесковые черты.

Таков человек, каким предстает он в созданной Климовым реальности: ничтожно малое существо, управляемое биологическими инстинктами, лишенное воли и возможности сознательного выбора.

Эпизод с Флёрой, стреляющим в портрет Гитлера, не отменяет таких выводов. Этот небольшой эпизод, крайне условный и прямолинейный, совершенно чужд стилистике ленты в целом. Тем удивительнее, что именно он дает рецензентам повод говорить о гуманистическом пафосе всей картины.

Не будь этого эпизода, им пришлось бы признать, что фильм «Иди и смотри», при всей своей беспрецедентности, не открывает новой правды о войне и о человеке. Путь низведения человека на уровень природный, биологический может привести к открытиям в медицине, но не в искусстве. Подлинные художественные открытия возможны лишь в сфере духа, способного преодолевать самые сильные природные рефлексы, даже страх смерти.

Многократные подтверждения тому дает и трагедия минувшей войны. Она и сегодня волнует художников, оставаясь мерилом нашей честности, человечности, идейной и нравственной состоятельности. Или, наоборот, выявляя душевную пустоту, отсутствие веры, социальный скепсис.

Анна МИЛЛЕР

«Вечерняя Казань», 5 февраля, 1986

Когда мнения расходятся

Завершая разговор о фильме «Иди и смотри»

Один, созданный Элемом Климовым по повести писателя Алеся Адамовича и в сотрудничестве с ним как соавтором сценария, обрушивает на зрителя такие натуралистические картины зверства фашистов, картины такого унижения человека, какие в массе своей наш зритель никогда не видел на экране. Р. Колосов справедливо отмечает, что «в числе выразительных средств фильма – шок».

Другой, поставленный Алексеем. Германом по повести его отца, известного писателя Юрия Германа «Операция «С Новым годом», погружает нас в сложный психологический анализ взаимоотношений людей в партизанском отряде, рисует поразительные в своих проявлениях характеры.

Да, Климов не раз говорил, что его цель – потрясти зрителя, вывести его из состояния мирного благополучия, заставить испытать боль, ужас, чтобы он никогда уже не забыл, что пережили наши люди, подвергшиеся нашествию гитлеровских, полчищ.

 Достигает ли режиссер это и своей цели! Безусловно, Забыть фильм и прежде всего забыть шок и даже отвращение, которые испытали многие зрители, – нельзя. Тем более, что не только натурализм сцен действует на нас. Климов не был бы художником, если бы ограничился натуралистичностью, даже физиологичностью на экране. Нет, он рисует картину эпическую, создает (по крайней мере таково его намерение) кинематографическую фреску, где все обобщено, доведено до символа. Например, главная сцена: кровавая оргия эсэсовцев, сжигающих женщин, детей, стариков – все население деревни – в сарае. Это ведь некий дикий карнавал, коловращение всего и вся! С одной, стороны, реальные жители деревни, с другой – кровавые пьяные клоуны, потерявшие человеческий облик.

Так что не будем спешить с отлучением от искусства. Этот фильм – не мой, говорю я себе, но это фильм крупного мастера, создавшего один из лучших наших исторических фильмов «Агония» и одну из лучших сатирических лент – «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен!». Это фильм художника, который никогда не шел легкими путями. А если взглянуть, чуть-чуть поднявшись над ситуацией, то и сами споры вокруг него благотворны. Они привлекают внимание, будоражат сознание, зовут, учат... Чему? Прежде всего – чувствовать себя частицей общества!

Итак, мой фильм – «Проверка на дорогах».

Александр СВОБОДИН

г. Москва.

«Вечерняя Казань», 30 мая, 1986 год

 Полные тексты читайте в рубрике «Читальный зал».