«Маузер» в Казани: «Спектакль заставляет подумать»

Лариса Хабибулина

05 апреля 2022 года

Такое яркое событие, как Дни Александринского театра в Казани, проходившие с 1 по 3 апреля, не могло остаться незамеченным для почитателей театрального искусства.

Среди зрителей в эти дни была наш внештатный автор Лариса Хабибулина.  Мы попросили ее поделиться впечатлениями.

– Я побывала на творческом вечере народного артиста России Николая Мартона в Доме актера имени Марселя Салимжанова. Билеты на спектакли купить не смогла, но мне все-таки удалось попасть на спектакль «Маузер» в Камаловском театре.

Гастроли Национального драматического театра из Санкт-Петербурга начались с творческого вечера Николая Мартона. С первых же минут зрители в зале были очарованы этим высоким, статным актером (оказалось, ему 86-лет), прекрасным рассказчиком, обладающим хорошим чувством юмора. Когда он заговорил, сразу «окутал» весь зал своим густым, хорошо поставленным голосом. Казалось, что сцены актеру мало, и он заполнил собой всё пространство большого зала.

Николай Сергеевич начал с воспоминаний о своем детстве, учебе в ремесленном училище и занятиях в театральном кружке. «Я выходец из крестьянской семьи, но стал интеллигентом», – сказал он. Вспомнил, что в Киевском театральном институте имени И.К. Карпенко-Карого, куда он поступил в 1954 году, его прозвали Ромэо. Друзья подтрунивали над ним: «Ромэо, иди за картошкой!».

После окончания института  работал в Крымском русском драматическом театре в Симферополе, где сыграл более 20 ролей. Однажды поехал с труппой на гастроли в Ленинград. У него были две роли: Дон Жуана («Каменный гость» Л. Украинки) и Акоста («Ариэль Акоста» Г. Гуцкого). Его заметил и оценил художественный руководитель Ленинградского академического театра имени А.С. Пушкина Леонид Сергеевич Вивьен, и актера пригласили в труппу этого театра.

С 1962 года народный артист Николай Мартон – актер Александринского театра, в котором за долгую творческую жизнь у него было более 90 ролей. Он много играл в кино:  граф Орлов в фильме «Звезда пленительного счастья», Бишоп в «Шерлоке Холмсе», Пакканен в «Улицах разбитых фонарей» и много других ролей. Он кавалер орденов Почета, Дружбы и Александра Невского, лауреат театральных премий «Золотой софит» и «Золотая маска».

С фразы «Артист может много говорить, но пусть он лучше что-то сделает со сцены» Николай Сергеевич начал читать стихи. Мы услышали в его исполнении стихотворения А.С. Пушкина «Клеветникам России» и «Телега жизни», монолог Барона из спектакля «Скупой рыцарь». Актер преподал зрителям небольшой мастер-класс, жестами и голосом изобразив Землянику из пьесы Н.В. Гоголя «Ревизор».

Актер вспомнил эпизод из своей театральной жизни, когда в спектакле «Как Иван Иванович поссорился с Иваном Никифоровичем» режиссер использовал воспоминания 6-летнего Коли в похоронах своей матери, и этот факт вошел в историю театра. Николай Мартон поделился со зрителями своими творческими планами. Он в хорошей творческой форме. В афише театра его творческий бенефис – спектакль «Вертинский. Русский Пьеро», который включен в гастрольную афишу.

Вечер в Доме актера закончился дружными аплодисментами, букетами цветов, теплыми улыбками и фотосессией.

А 2 апреля моноспектакль «Вертинский. Русский Пьеро» (режиссер А. Оконешников) был показан в Малом зале Татарского государственного академического театра имени Галиасгара Камала. Желающих попасть на него было много, мест – мало, так что билеты были распроданы мгновенно.

Этот спектакль построен на основе песен известного русского актера, поэта и шансонье А.Н. Вертинского. Его премьера состоялась 15 сентября 2019 года в цикле «Монологи в Царском фойе». Спектакль создавался на основе книги воспоминаний великого русского артиста, был дополнен его песнями и романсами. Есть в нем еще одно действующее лицо – это заранее записанный голос еще одного актера театра – Сергея Мардаря, который звучит из старинного патефона.

Накануне премьеры актер дал интервью журналистке Катерине Картузовой, в котором подтвердил, что уже давно мечтал о таком спектакле, заметив, что это не будет роль Вертинского: «Я не буду его играть. Это будет поэзия и это будут песни. Это какая-то задушевная беседа. О жизни, о смерти, о страстях человеческих, о любви».

Те, кто видел этот спектакль, а недавно его показали по каналу «Культура», отмечают, что спектакль создает впечатление, будто это не Мартон, а сам Вертинский общается со зрителями. И только в конце спектакля под звуки старого граммофона и голос Вертинского актер облачается в костюм Пьеро…

Получилось, действительно, очень личностное прочтение жизни, творчества и размышлений Вертинского. Приведу цитату из одной из многочисленных рецензий, появившихся после премьеры:

«Ловишь себя на том, что этот спектакль – о самом искусстве. Личность и биография Николая Мартона, пространство Царского фойе со всей его резьбой, росписями и анфиладой, которая образуется за счет того, что два высоких зеркала стоят друг против друга… Все это действует не менее содержательно, чем наследие Вертинского. Режиссер Антон Оконешников почувствовал сам формат бенефиса, предусмотрев такие зоны, когда зрители волей-неволей аплодируют юбиляру. В этом спектакле есть что-то от торжественной церемонии. Поэтому участвует и своего рода прелестный церемониймейстер – миниатюрная исполнительница Дарья Клименко, которая и помогает артисту переодеться, и порой выступает в качестве суфлера».

Евгений Авраменко

Вечерний Санкт-Петербург 07.10.2019

Любой моноспектакль – большое испытание для актера. Тем более, такой, где нет видимого развития событий, где только песни в исполнении Николая Сергеевича с небольшими вступлениями перед каждой. Он не пытается подражать Александру Вертинскому, песни которого даже сегодня многие помнят и любят. Актер передает нам не столько смыслы, сколько эмоции, но при этом мы узнаем не только о жизни и творчестве великого шансонье, но и об истории нашей страны, которая для кого-то была матерью, а для кого-то – мачехой.

Завершились Дни Александринского театра спектаклем «Маузер» (режиссер Теодор Терзопулос), показанныым на Большой сцене театра имени Камала. Постановка по пьесе Хайнера Мюллера – лауреат премии «Звезда театрала» в номинации «Лучший спектакль, поставленный иностранным режиссером в России».

«Звезда Театрала» – единственная российская награда в сфере театрального искусства, которая обладает статусом независимой премии зрительских симпатий. За годы существования она стала символом непредвзятой оценки и общественного признания, потому что ее лауреатов определяет самое массовое жюри – многотысячная зрительская аудитория. В течение театрального сезона публика отбирает понравившиеся премьерные работы в режиме on-line на интернет-портале премии www.teatral-online.ru/star. А в конце года – в первый понедельник декабря – по итогам голосования на торжественной церемонии награждения объявляются победители.

Однако в Казани постановка Теодора Терзопулоса произвела неоднозначные впечатления. Многие зрители, возможно, случайные, возможно, не справившиеся с эмоциями, уходили из зала уже на десятой минуте спектакля. Не все оказались готовы воспринять увиденное – слишком тяжелые при этом возникали ощущения. Да и форма спектакля, театральный язык режиссера Терзопулоса оказались не слишком привычными для казанских зрителей. Но, кажется, актеров такой прием не удивил. Известный российский режиссер, художественный руководитель Александринки Валерий Фокин в интервью корреспонденту «БИЗНЕС Online» сказал по этому поводу так:

– Может, широкий зритель не очень готов, но, с другой стороны, там нет никаких замысловатостей, там просто особая такая голосовая, интонационная партитура, пластическая. Но публике, чтобы она была готова, надо показывать это, нужно ее учить, воспитывать. А иначе как она будет готова, если ничего не знает об этом? Я думаю, что это интересно».

Я была в зале до самого конца, пытаясь понять, что хотели нам сказать питерские актеры и греческий режиссер.

Начну с впечатлений о первых минутах пребывания в зрительном зале. Публика видела не привычный тяжелый занавес, закрывающий сцену, а невероятно высокую черную трибуну, врезавшуюся в большой черный круг на сцене, словно ствол маузера, нацеленный на мишень.

Действие спектакля развивалось и по вертикали – трибуна и низ, и по горизонтали – зрительный зал и оркестровая яма. Инструктор (актер Игорь Волков) и женский квартет расположились ниже основной сцены – в оркестровой яме. Мужской квартет и Первая жертва – в зрительном зале.

Наше внимание привлек полуобнаженный, атлетического сложения человек в неподвижной позе, окруженный вихрем звуков, напоминающих невнятное бормотание, полу-шепот, полу-мольбу, полу-молитву. Это был первый Обвиняемый (актер Николай Белин). Постепенно к нему присоединились еще четверо полуобнаженных фигур (актеры Максим Яковлев, Тимур Акшенцев, Евгений Кошелев, Владимир Маликов).

Они сильны телом, но сломлены духом. Их мышцы играют под кожей, но всем видна дрожь тела. Мы чувствуем прерывистое дыхание, вызванное чувством страха и паникой. Они не хотят умирать. Убивая других, они не готовы к собственной смерти.

На трибуне возникает величественная фигура судьи (актриса Елена Немзер), надменная дама с вычурной прической и аристократическими манерами, в черной мантии и с огромным красным крестом на груди.

Начинается обвинительный процесс. Суд условный и напоминает библейский «Страшный суд». Революция призвала революционера, сражавшегося на фронтах войны, расстреливать контрреволюционеров. Он должен был казнить тех, кого считали врагом революции. Со временем превратился в машину-убийцу, в дуло маузера, нацеленного на мишень – предателей и врагов революции.

Но однажды, отказавшись расстреливать крестьян, обвиненных в контрреволюции, он сам стал врагом революции: «Моя рука привязана к револьверу и нацелена в затылок. Я больше не могу убивать и выполнять приказ революции». Герой превратился из палача в обвиняемого, из исполнителя воли революции в жертву революции. В силу обстоятельств он меняет свое отношение и к революции, и к собственным поступкам. Он не желает больше казнить без суда и следствия…

Судья с высокой трибуны произносит обвинительную речь. Ее голос звучит резко, бесстрастно и неумолимо: «Ты раздавал смерть в городе Витебске врагам революции потому, что насущный хлеб революции – это смерть ее врагов… Теперь ты революции не нужен…Траву нужно полоть, чтобы она была зеленой…». Последнюю фразу на протяжении всего спектакля повторяют, как речитатив, и Обвиняемый, и Судья. «Тот, кто считает себя своей собственностью – это враг революции, насущный хлеб революции – это смерть ее врагов», – провозглашает Судья. Для революции и враг революции, и друг революции – просто расходный материал.

Первая жертва (Николай Мартон) меняет маски, олицетворяя многоликость и многочисленность людей, раздавленных жерновами революции. В финале на сцене появляется Неизвестный (актер Иван Сапрун), олицетворяющий не «нового» человека, рожденного революцией, а человека «старого», меняющего под напором обстоятельств свое сознание. В нем живут как бы две личности – отрицающей себя и оправдывающий. Сквозь бормотания и стон слышатся слова молитвы: «Научи меня, Боже, любить».

В конце спектакля речь Судьи становится все более скомканной, голос становится менее уверенным. Появляется ощущение, что Судья понимает, что над этим абстрактным судом есть еще более высокий суд.

Спектакль «Маузер» похож на ритуальное действие – крест над трибуной, увешанный гимнастерками солдат; ботинки, выставленные в ряд на краю сцены; бьющиеся в истерике тела обвиняемых…

Постановка названа театральной ораторией. Революционные песни «Мы жертвой пали в борьбе роковой» перемежаются в ней с Первой симфонией Шостаковича и молитвой «Господи, помилуй». Всё это звучит зловеще, вызывая хаос в мыслях, чувство раздвоенности и раздавленности.

…После окончания спектакля, после бурных оваций зрители молча покидали зал. В фойе не слышно было привычного гомона. Казалось, люди стремились как можно быстрее покинуть здание театра. И все же удалось записать несколько мнений о спектакле. Люди говорили обрывочными фразами, поскольку впечатления еще не оформились в связные предложения.

Эдем Амерханов, музыкант: «Неоднозначное впечатление от просмотра спектакля. Безумие. Государственная машина, где человек – инструмент. Тяжело. Спектакль заставляет подумать».

Группа молодежи (Казань, Набережные Челны): «Жуткий. Тяжелый. Незабываемый. Чувство тревоги. Много аллегории. Впечатлила пластика актеров. Перфоманс. Интересное световое решение».

Светлана Мальцева, пенсионер: «Мощно! Антивоенная тема. Против гибели людей. Гуманизм. Впечатлила игра актеров. Я под большим впечатлением».

Молодой человек: «Мимо…».

Группа студентов: «Гениальный спектакль! Актуально. История. Судьбы людей. Профессиональная работа. Действия мало. Впечатлили текст и освещение».

Музыкант театра, девушка: «Мастерская игра актеров. Аналогия с событиями в Украине. Мальчики погибают. Выживших будет мучить мысли: «У меня руки в крови на всю жизнь». Как с этим жить? Брат идет войной на брата…. Повод задуматься. Интересные звуковые решения: речитатив – как молитва. Резистор то выше, то ниже. Церковные песнопения. Актеры играют из зрительного зала, как бы выходят из народа. Инструктор в оркестровой яме наводит на мысль, что политики решают всё и не отвечают ни за что. Отвечают перед судом только исполнители их приказов.

Хочется выделить хореографию, вибрацию голоса актеров».

По кратким, но весомым репликам зрителей, делившихся впечатлениями о спектакле, можно было понять, что они все еще находятся под гипнозом этой непростой постановки.

Спектакль гостей из Санкт-Петербурга стал не отдыхом для ума, к которому нас приучили в последние годы, а пищей для размышления, осмысления.

Как оказалось, пьеса была написана еще в 1970 году. Сегодня, в свете реальных событий, спектакль прозвучал особенно актуально.

Дополнительная информация

Спектакль знаменитого греческого мастера, одного из лидеров европейского театра Теодороса Терзопулоса – первая полная сценическая версия пьесы Хайнера Мюллера «Маузер» в России. Хайнер Мюллер (1929-1995) – немецкий драматург, режиссер, поэт, эссеист, крупнейшая фигура немецкого театра после Бертольта Брехта, чья драматургия не имела должной сценической судьбы на российской сцене, большая часть творческого наследия Хайнера Мюллера так и не переведена и не опубликована в нашей стране.

Особую художественную и историческую ценность премьере спектакля «Маузер» сообщает важный факт творческой биографии Теодороса Терзопулоса. В 1970-х годах режиссер пять лет стажировался в Берлинер-ансамбль, где его наставником был сам Хайнер Мюллер. В 1990-х именно Теодорос Терзопулос впервые открыл драматургию Хайнера Мюллера для российского зрителя, поставив в Театре на Таганке спектакль по его пьесе «Квартет» (1993) с артистами Аллой Демидовой и Дмитрием Певцовым.

«Маузер» был написан в 1970 году как третья часть экспериментального триптиха. Первая пьеса из этого ряда – «Филоктет», вторая – «Гораций». Триптих опирается на теорию и практику дидактической драмы Брехта, но и полемизирует с ней. Предтечей «Маузера» стала «дидактическая песня», созданная Бертольтом Брехтом и композитором Хансом Эйслером «Высшая мера» (Die Massnahme, 1930).

«Маузер» описывает и представляет собой особый судебный процесс, где, подобно античной драме и, как и в дидактической песне Брехта, действуют Герои и Хор.

Во многих из своих 30-ти пьес Хайнер Мюллер обращается к сюжетам мировой литературы. «Маузер» – радикальная вариация на тему романа Михаила Шолохова «Тихий Дон». Одна из глав второй книги рассказывает о службе большевика Ильи Бунчука в Революционном трибунале Донского ревкома. В пьесе слышны также и мотивы «Конармии» Исаака Бабеля.

В последние годы по всему миру интерес к «Маузеру» возобновился, подтверждая тем самым актуальность его проблематики во время, когда гражданские войны и столкновения вернулись, а война, кажется, вновь становится средством решения конфликтов между мировыми державами.

 Фото автора и с сайта Александринского театра