Крепкий эскиз с хорошими актёрскими работами, атмосферный такой...

Айрат Бик-Булатов

05 июня 2023 года

3 и 4 июня Казанский театр юного зрителя показал в «своих малых пространствах» эскизы двух спектаклей по прозе Максима Горького: «Легкий человек» (режиссер Р. Бакаев) и «Мои университеты» (режиссер Т. Кулов).

«Казанские истории» знакомят вас с рецензией на второй спектакль Айрата Бик-Булатова, публикации которого с его разрешения время от времени размещаются на нашем сайте.

Показ проводился в необычном пространстве на территории внутреннего двора театра. Там, за большими чёрными воротами, есть у них старые кирпичные, такие фактурные здания - между прочим, памятник архитектуры XIX века. Это бывшие купеческие склады -  зерно там хранили...

И вот эти кирпичные амбары настолько аутентично сохранили атмосферу горьковской, босяческой Казани, что тюзовцы переносят сюда уже второй спектакль по Горькому.
Первый – «Бывшие люди» - ставился на фронтоне зданий складов из старого красного кирпича, герои ходили по эдакой терасске вдоль стены и по лестницам... А нынешний – «Мои университеты» привёл нас уже внутрь, в самые склады.

Прекрасно воссоздана в этом пространстве обстановка пекарни Деренкова, одной из тех казанских пекарен, в которых работал юный Алёша Пешков, будущий писатель Максим Горький. Эти толстые стены, мутно-жёлтые сводчатые потолки в подвальной комнате помнят ещё доподлинные мешки с зерном ли с мукой, хранившиеся в здешних складах. Потолок с краю полез уже разрушаться, видны подгнивающие потолочные рейки... На полу - цементная пыль, я неаккуратно положил рюкзак на пол перед собой - и запачкал его.

Здание нуждается, конечно, в ремонте, чистке. Но именно для этого эскиза - в котором действие разворачивается в подвале пекарни, со столами и лавками, перепачканными мукой - пространство склада в нынешнем его состоянии  делается идеальным, практически аутентичным.

Эскиз начинается с того, что в пекарню по условному свисту собираются по очереди люди. Намёк на подпольные кружкИ с чтениями нелегальной литературы, которые проходили в такого рода местах в Казани с конца 1880-х годов.

Дмитрий Язов - самый большой и опытный в компании собравшихся человек – достаёт «тайные листки». Все они сидят за одной лавкой, за большим столом. Эдакая босяческая, народная аллюзия на «тайную вечерю», которую нынешние люди помнят по одноимённой росписи работы Леонардо да Винчи, изображающей сцену последней трапезы Христа со своими учениками.

Ну, на роль Христа никто уж и не претендует, но... Сидят мужички, и среди них двое-трое совсем молоденькие. И одна лишь девушка с ними - актриса Дарья Бакшеева. Все они и будут играть разных людишек - героев горьковского мира, той горьковской Казани, которую увидел он здесь 17-летним пареньком.

Мирок - порой грубоватый, ругливый, могут здесь и затрещину дать, и обидеть ни за что, ни про что... и женщину, за то, что она – «баба», и каких-нибудь татар обругать. Но в том же мирке и какая-то мужицкая простота, и жалость... наивность, незлобивость что ли.

Как вот объяснить не знающему это сочетание? И жестокость в нём есть, порой просто необъяснимая и не сдерживаемая,  но такая - от вспышек, а есть и жизнерадостность, жизнежадность.

Впрочем, об этом, т.е. о мире Горького, литературоведы уже написали получше моего. Например, если заинтересуетесь, почитайте хоть горьковские статьи Корнея Чуковского.
На тайной босяческой вечере в виде «тайных листков» читают нам историю хлеба, появившегося 15 тысяч лет назад, и  о том, сколько и какого труда народного требует производство хлеба... Хлеб - народное сокровище, народное сокровенное и народных сто потов, главное таинство....

Мы сидим на деревянных лавках, среди этой посыпной муки и теста, под сводчатыми потолками. И читаемый вслух текст про хлеб, простой на вид, кажется нам вдруг действительно лютой запрещёнкой: смотри, как бы жандармы не зашли!

Полицейский френч примеряет на себя актёр Владимир Никитин, форма на нём сидит, как влитая. В спектакле «Шварц. Человек тень» он надевал уже на себя форму НКВДшника, в программке его роль значилась как «Людоед II». В этом же эскизе городовой не такой уж пока что законченный людоед, но в форме, в блестящих пуговках смотрит с прищуром на юного Пешкова (актёр Ярослав Кац)... А тот - старается не заробеть.

Вообще - Пешков не из робких был. А в постановке один из рефренов - бьют кулаком по столу, и мука столбом взвивается... Ильфат Садыков - рослый, в самом рассвете молодых сил мужчина - играет поочерёдно старших друзей Алёши - Николая Евреинова и Гурия Плетнёва. Гурий  принимал участие в казанской прессе, потому мне, как её историку, он знаком больше. Одна из грозных сцен - как его, Гурку, красивого, сильного, мужественного - арестовывают. Прямо богатырь русский - а нет ему как будто места, и неприкаянный он во всём мире.

Совсем молоденьких помощников пекаря играют в спектакле Даниил Кукушкин и Руслан Шарипов (судя по рецензии в «Реальном времени» в показе от 3 июня был задействован Евгений Быльнов, я смотрел 4-го). Кукушкина называют в спектакле под его родной фамилией. Он уже чуть постарше, и есть уже у персонажа свои мыслишки, и свои истории про женщин, чтобы прихвастнуть перед мужиками.

Герой Руслана - совсем ещё мальчишка, робкий, тонкошеий, пальцы сложил в щепотку, тесто мнёт торопливо (теста - много: пекарь Деренков (артист Дм. Язов) большими кусками делит его между всеми, Пешкову перепадает совсем чуточка, ему, как раз, Руслан отламывает. Но перед новичком Пешковым  худенький парень в картузе (Руслан) хорохорится! Наконец-то нашёл кого по статусу ниже себя, говорит: "Ты подрасти-ка ещё!"... Смешной персонаж и хорошо сработанный характер!

Эскиз не закончен, но будет доделываться в спектакль... И пока что главное в нём - не конкретная история героев, а сколько сам вот этот описанный горьким мир казанских босяков, пекарен, подпольных кружков, трущоб и проституток... Рефреном в спектакле песня: «Вдоль да по речке, Вдоль да по Казанке Серый селезень плывет...».

Отдельно обращает на себя внимание татарская линия в спектакле - первая встреча с татарами оставила большое впечатление у юного Горького. Многие цитаты о татарах из «"Моих университетов» режиссёр Тимур Кулов вставил в эскиз, и они смотрятся, как такая отдельная линия в пьесе.

Большинство из них привёл в своей рецензии в «Реальном времени» Радиф Кашапов, что и неудивительно:  для него-журналиста это вообще одна из главных тем, на которую он старается размышлять в своих культурных обзорах. Я приведу только одну горьковскую цитату по этому поводу:

«На чтениях было скучно, хотелось уйти в Татарскую слободу, где живут какой-то особенной, чистоплотной жизнью добродушные, ласковые люди; они говорят смешно искаженным русским языком; по вечерам с высоких минаретов их зовут в мечети странные голоса муэдзинов, — мне думалось, что у татар вся жизнь построена иначе, незнакомо мне, не похоже на то, что я знаю и что не радует меня».

Характерно - в пекарне Деренкова в спектакле лепят татарские эчпочмаки  и потом раздают зрителям: «Берите. пробуйте. пока не поздно!». А может. и впрямь скоро поздно будет? Придут жандармы, раскроют их тайну - и полетят клочки по закоулочкам... Торопливо раздаёт Пешков татарские пирожки, а уж в следующей сцене объявляет: решил он покончить со своей жизнью, стреляться...

Вот то-то. Такая вот она, жисть-то! Кушай-кушай пирожок!

Ну и в общем, если спектакль будет (а не один лишь эскиз), то не только в театральном и литературном, но и в историческом и краеведческом смысле  это будет важная история: кусочек мира старой Казани в аутентичной обстановке; быт казанских пекарей, и пекарни Деренкова, в частности. Напомним, подлинная музеефицирована в Музее А.М. Горького и Ф.И. Шаляпина в Казани. А также она может навести на размышления о межнациональных отношениях, какие они были тогда, чтобы после - подумать ещё о том: какие они сейчас и какими должны и могут быть...

Крепкий эскиз с хорошими актёрскими работами, атмосферный такой...

Хочу этот спектакль в репертуаре!

Вдоль да по речке, вдоль да по Казанке
Синий селезень плывет.

Фото Любови Агеевой