Когда аргумент в дискуссии ― танки

Любовь Агеева

04 октября 2023 года

Среди «черных» дней новейшей истории Российского государства 3 и 4 октября 1993 года занимают особое место.

Историки и политики не находят в мире другого примера, когда бы глава государства отдал распоряжение расстрелять из танков здание парламента. А Борис Ельцин это сделал.

Я прочитала много источников об этом событии, когда писала очерк для второго тома книги «Республика Татарстан: новейшая история». Уже в октябре 1993 года умные головы говорили, что эти события – своего рода Рубикон в истории современной России. Сегодня об этом можно говорить с большой долей уверенности. 

История страны могла быть совсем другой, если бы люди захотели услышать друг друга. Специалисты утверждают, что в 1993 году еще можно было вернуться  в Советский Союз, поскольку его Конституция была еще действующей. 

Танки оказались самым мощным аргументом в том историческом споре. Как говорят у нас в народе - против лома нет приема. 

Сегодня стали известны многие не известные ранее факты и того, как всё в октябре происходило, и того, что предшествовало роковому обострению отношений между Президентом Российской Федерации и Верховным Советом страны.

Два депутата от Татарстана – очевидцы трагических октябрьских событий 1993 года – написали об этом воспоминания: бывший первый заместитель Председателя Верховного Совета  Юрий Воронин, написавший книгу «Стреноженная Россия», и писатель Ринат Мухамадиев, который назвал свою книгу «На раскаленной сковородке».

«Россия оказалась во мгле. И эта мгла, как черные пятна пожара и копоти на белом здании Дома Советов, - в каждом из нас», - писал Юрий Михайлович Воронин.

По долгу службы он знал больше, чем другие депутаты Верховного Совета, поскольку решения и официальные документы тогда были секретными. В том числе Указ № 1575 «О введении чрезвычайного положения в городе Москве», которым Ельцин фактически перешел к прямым боевым действиям. Правительству были даны прямые указания на применение военной силы против защитников Конституции, военнослужащие освобождались от уголовной ответственности за убийства, разрушения и бесчеловечное обращение с гражданами. Этим же указом министру иностранных дел Козыреву вменялось проинформировать зарубежные страны и Генерального секретаря ООН о несоблюдении в одностороннем порядке обязательств по Международному пакту о гражданских и политических правах «в такой степени, в какой это требуется остротой положения».

Ринат Мухамадиев воспроизвел эти трагические события как писатель – в эмоциональных картинках, которые порой вызывают оторопь. Небольшой фрагмент, чтобы лучше представить, что тогда происходило в Доме Советов:

     «А настоящий кошмар нам, оказывается, суждено было увидеть и испытать на первом этаже. Окна, двери и стеклянные стены почти что не существовали. Куда ни глянь - везде стеклянный лом. Мертвые и раненые раскиданы по углам. Между мраморными колоннами стояли построенные в ряд захваченные депутаты. Но здесь их была лишь небольшая часть. В этот день, как оказалось, нас выводили из Белого дома через разные двери. Судя по рассказам, выход никому не дался легко. Обещание, данное офицером группы "Альфа", так и не было выполнено. Он обманул нас... Чуть поодаль - вторая группа. По всей вероятности, то были москвичи и россияне из других городов, пришедшие сюда для зашиты Верховного Совета. Стоять им запрещалось, их заставили лечь на пол. Прохаживавшиеся взад и вперед омоновцы то и дело наступали им на головы.

     Хотя никто у нас не спрашивал, кто мы такие, но всех троих пристроили к депутатам. Все мы были знакомы друг с другом и, радуясь тому, что остались живы, обменялись приветственными взглядами и знаками. Разговаривать было запрещено.

     Шепотом выразили свою благодарность парню в бронированном жилете и маске. Потому что это он раза два спас нас от очередного избиения и доставил сюда почти целыми.

     -Как звать тебя? Откуда ты? - попытался я спросить у него, но он не ответил. Что ни говори, он ведь на службе, работа у него малоприятная...

     Обещали всех народных депутатов освободить. Но пока они были пленниками. Тот офицер нас обманул. А может быть, обманули его самого. Тем временем штурм продолжался. На верхних этажах сопротивление еще не сломили. Стрельба все усиливалась. Положение сопротивлявшихся можно было понять. Их в плен не брали. Оказалось, был такой приказ. Где бы ни попались - пристреливать. Убежать, скрыться - негде. Здание взято в огненное кольцо танками и БТРами. Сопротивлявшиеся не могут противостоять силам специально обученных военных. Они это понимали. Последние верхние три-четыре этажа горели давно, там все уже сплошь обуглилось. А снизу, уничтожая все на своем пути, поднимались специальные воинские силы. Те, кто пришел сюда для защиты Белого дома, оказались отсеченными на пятом-седьмом этажах. Они чудились в полной изоляции. Несчастные, обманутые сыновья сбившейся с пути России...

     В ту минуту в окружении было человек четыреста-пятьсот. Здоровые парни, мужчины. Они были не из тех, кто разбогател, награбив чужое. Не пьяницы и не заблудшие души. Честные, простые люди, патриоты России.

     Но их число с каждой минутой убывало. Их убивают, истребляют. А впоследствии многие из них превратятся в пепел. Кто знает, может быть, матери все еще ждут их домой. Может быть, у многих из них ныне растут сироты. Эти дети будут искать могилы своих отцов хотя бы для того, чтобы помянуть их добрым словом...

     Специальным силам помощь все прибывает. На первый этаж то и дело врываются все новые боевые группы, стреляют без всякого повода. Не по людям, к счастью, а по дорогим хрустальным люстрам да по зеркалам высотой три-четыре метра. На головы летят осколки этих люстр. Видимо, это делают специально, чтобы наводить страх. "Вот, дескать, мы какие сильные. Не вздумайте впредь выступать против нас. Не обманывайте себя, не кричите о Верховном Совете, о Конституции. Теперь наступило наше время. Время сильных!"

     Наконец обратили внимание и на стоящих группами депутатов,

о которых какое-то время не вспоминали. Нас окружили омоновцы, по которым мы уже успели, было "соскучиться".

     - Вы все депутаты?

     - Нет. Здесь есть и работники аппарата. Оказалось, они кого-то ищут. Из группы вырвали двух-трех мужчин и заставили лечь на пол... Они действительно не были ни депутатами, ни работниками аппарата. Их стали обыскивать. У одного в кармане нашли два автоматных патрона. Его тут же пнули по голове.

     - Что это? - гаркнул обыскивающий.

     - Патроны. Я их на полу подобрал. На память. Хотел сыну показать.

     Этот высокого роста мужчина стоял рядом с нами. Мне запомнилось, когда спросили: "Все ли здесь депутаты?", он как-то стушевался, оглянулся по сторонам. На нем были добротные голубоватые брюки, черная кожаная куртка. А на ногах, как это ни удивительно, дешевенькие кеды. Вот как раз именно этими своими кедами он тогда и привлек мое внимание. Этого человека уже потащили два омоновца. Его голова и руки были окровавлены, битое стекло на полу ранило. Оттащили и бросили в дальнем углу. Перед вечерними сумерками всю эту группу выстроили вдоль железобетонной стены стадиона, расположенного напротив здания Верховного Совета, и расстреляли. И все это было, к сожалению, правдой...

     Никогда не забуду кровавый след, который оставил тот человек на полу...»

Тридцатилетний юбилей расстрела парламента, если здесь можно употребить это слово, добавил много фактов, всячески укрываемых от народа теми, кто проектировал октябрьские события. Ведь многие остались на своих высоких постах во власти и после расстрела парламента.

Более всего меня поразила одна подробность, о которой не слышала раньше. О том, что Ельцин заручился поддержкой лидеров западных стран, речь, конечно, шла, но о том, что в событиях могли принять участие спецназовцы трех стран: Израиля, Франции и США, прибывшие еще в сентябре в Москву, я не знала.

Наверное, мы так и не узнаем, сколько человек тогда погибло: 500 или 1500. Но теперь уже ясно, что людей убивали не только в здании парламента, но и перед ним. Стреляли и прямой наводкой, и прицельно. Теперь уже никто не оспаривает, что были снайперы, которые стреляли из здания Мэрии Москвы и из Посольства США. Убитые были не только возле Дома Советов, но и на Смоленской площади, и в Останкино. Теперь уже не скрывается, что домой из Москвы не вернулся один из американских журналистов...

По снимкам в сети видно, что и по этим жертвам кровавого Октября 1993 года изредка проводится траурная манифестация с портретами в руках. Для кого-то эти жертвы – сухая статистика, а для многих семей – боль на всю оставшуюся жизнь.

Участники событий, в частности, я слушала два больших интервью участников октябрьских событий: генерала Александра Руцкого, в ту пору вице-президента РФ, и экс-начальника 1-го отдела Управления по борьбе с терроризмом ФСБ России, полковника в отставке Александра Платонова, говорят о том, что было запрещено убивать депутатов. Убивали и защитников «Белого дома» и тех, кого прислали их «утихомирить», убивали тех, кто пришел на Смоленскую площадь выразить свое отношение к происходящему в стране, убивали случайных прохожих... 

Диву даешься, как страна после этого вообще смогла жить… Лишь вековая народная мудрость спасла Россию от очередной гражданской войны.

Оценки октябрьских событий 1993 года до сих пор разнятся диаметральным образом. Все сходятся в том, что это был политический кризис верховной власти. Но одни обвиняют в нем законодателей, другие – Бориса Ельцина.

Если судить по законам страны, то правы те, кто называет их государственным переворотом. Доказательств этого много, и прежде всего решение Конституционного Суда России, который обвинил Бориса Ельцина в нарушении Конституции РФ. К этому привела целая цепь событий, о которых я написала в своем очерке для книги. Кто не одолеет большую цитату из него, отсылаю к краткой хронике, опубликованной в «Казанских историях» в 2003 году (Черный день «Белого дома»).

Вот как я начала очерк о 1993 годе:

«Рассказывая о жизни республики в 1993 году, начать надо с событий российского уровня, поскольку они оказывали существенное влияние на взаимоотношения Татарстана с Российской Федерацией. Порой федеральной власти было просто не до татарстанского суверенитета, порой про него вспоминали с той или иной политической целью – и тогда республика оказывалась между двух огней.

Напряженность в отношениях между Президентом Борисом Ельциным и народными депутатами России нарастала с декабря 1992 г. Стоит напомнить некоторые события того времени, имевшие большие последствия для страны в целом, и для Татарстана в частности. Тем более что в книгах, посвященных 100-летию Государственной Думы России, история Съезда народных депутатов и Верховного Совета последнего созыва странным образом отретуширована.

9 декабря Съезд народных депутатов отказался обсуждать проект новой российской Конституции, ограничившись внесением поправок в действующий Основной закон, при этом предложения Бориса Ельцина учтены не были. В решении по этому вопросу говорится: «Считать необходимым проведение в республиках в составе Российской Федерации конституционных реформ в строгом соответствии с Конституцией (Основным Законом) Российской Федерации – России, согласование их осуществления с основными положениями концепции конституционной реформы в Российской Федерации и ее этапами».

10 декабря по двум пунктам резолюции – о референдуме и предоставлении дополнительных полномочий главе государства (по просьбе Президента) – съезд громадным большинством голосов высказался против и потребовал, чтобы впредь все основные политические и экономические действия совершались под контролем депутатов, что вызвало болезненную реакцию Ельцина. В книге «Записки Президента» он признается, что рассматривал эти решения как попытку легального отстранения от власти. Выступая в этот день по телевидению, Ельцин выразил намерение напрямую обратиться к народу с вопросом о доверии.

11 декабря Съезд и Президент выступили с совместным заявлением о желании решать спорные вопросы в отношениях двух ветвей власти исключительно конституционными способами. В документе содержался призыв к субъектам Российской Федерации руководствоваться теми же принципами.

12 декабря Съезд принял постановление «О стабилизации конституционного строя Российской Федерации». Депутаты определили дату референдума по основным положениям новой Конституции РФ, разработанной Конституционной комиссией Верховного Совета – 11 апреля 1993 г. Верховному Совету поручалось утвердить текст выносимого на всенародное голосование проекта, согласовав его с Президентом и Конституционным судом России. Депутаты пошли на смягчение своей позиции и легко договорились по кандидатуре премьер-министра – 14 декабря им стал Виктор Черномырдин.

… По инициативе председателя Конституционного суда Валентина Зорькина был создан «Круглый стол», в который вошли лидеры партий, движений и депутатских фракций различной политической ориентации. 12 января 1993 г. они собрались на первое заседание, в ходе которого особое внимание обратили на возможные негативные последствия конфронтации властей для российской государственности. 15 февраля на втором заседании «Круглый стол» высказался против референдума, призвав обе стороны искать компромисс. Была поддержана идея объявить год 1993‑й «свободным от политических распрей и конфронтаций».

Но этот призыв услышан не был. Социально-экономическое положение в стране все более обострялось, и кому-то надо было отвечать за это. Производство везде было на грани остановки, народу жилось все хуже и хуже. Ситуацию осложняли межнациональные конфликты на постсоветском пространстве, которые резко увеличили число беженцев и вынужденных переселенцев. Кстати, многие из них, и не только татары, выбирали местом жительства Татарстан.

Обозреватель газеты «Советская Татария» Олег Морозов назвал свое обозрение итогов 1992 г. «Крах иллюзий» (1 января 1993 г.). Он писал о том, что ошибся в прогнозах – жизнь стала много хуже, чем год назад думалось. Цены на товары первой необходимости и продукты выросли в 80-200 раз, тогда как средняя зарплата – в 5 раз. Спад производства в ключевых отраслях промышленности составил 15-32%. Инфляция в январе была 126%.

В обществе и среди чиновного люда шел трудный процесс самоопределения: кто-то поддерживал Президента Б.Ельцина, кто-то – Председателя Верховного Совета Р.Хасбулатова. Представители демократических партий толкали Ельцина на решительные действия против «антиреформаторских сил», советуя разогнать советы по всей стране, ввести прямое президентское правление, запретить Коммунистическую партию. Общественно-политические движения, поддерживающие коммунистов, были на стороне Хасбулатова. Тот искал поддержки у представительных органов регионов, обостряя тем самым отношения их руководителей с Ельциным. СМИ вместо того чтобы помогать властям найти согласие, всячески подогревали страсти. Общественно-политические организации и отдельные политики своими действиями и речами, съезд народных депутатов своими решениями усиливали раскол.

Достаточно распространены, однако, были и настроения иного характера – прекратить губительные для страны разногласия. Под совместными обращениями и заявлениями подписывались порой люди разной политической ориентации.

В марте борьба двух ветвей власти достигла опасного предела. 7 марта Б.Ельцин направил в Верховный Совет свой проект вопросов к референдуму, положительные ответы на которые означали бы поддержку президентской республики, двухпалатного парламента, права собственности на землю для граждан РФ. Конституцию предлагалось принять на Конституционном собрании. Но его предложения поддержки у депутатов не имели.

10 марта начался внеочередной VIII съезд народных депутатов РФ. Б.Ельцин на этот раз был настроен миролюбиво. Его предложение рассмотреть вопрос о стабилизации конституционного строя депутаты поддержали, но включить в постановление съезда нормы по защите сильной президентской власти не захотели. А депутат Астафьев вообще внес предложение начать процедуру отрешения Президента от власти. И хотя оно в повестку съезда не вошло, было видно, что между депутатами и Ельциным обозначилась пропасть.

Съезд поставил своей целью отменить решение о референдуме, что и было сделано постановлением от 13 марта.

19 марта Президент сделал заявление по итогам VIII съезда, назвав его «генеральной репетицией реванша бывшей партноменклатуры». 20 марта он обратился к гражданам России по телевидению, сообщив о подписании указа об особом порядке управления страной до преодоления кризиса власти. Через 4 дня указ был опубликован, в нем была названа дата всероссийского референдума – 25 апреля. Если раньше народу предлагалось решить, распускать съезд или не распускать, то в условиях публичного противостояния на съезде Ельцин решил поставить вопрос ребром: с кем народ – с Президентом или с депутатами? В тот же день Верховный Совет принял решение о созыве Съезда народных депутатов. Конституционный суд, рассматривая обращение депутатов Верховного Совета, признал некоторые положения президентского указа неконституционными, тем самым дав съезду юридические основания для объявления импичмента Президенту.

26 марта на IХ съезде депутатам предложили высказать свое отношение как к Б.Ельцину, так и к Р.Хасбулатову. После голосования оба остались на своих постах. Депутаты не поддержали и проект конституционного соглашения, которым отменялось решение о референдуме и на ноябрь 1993 г. назначались досрочные выборы народных депутатов. Съезд принял постановление «О неотложных мерах по сохранению конституционного строя Российской Федерации» и решил провести референдум в срок, названный Президентом. Правда, в вопросы, предложенные им, внесли некоторые коррективы. Населению предлагалось ответить на четыре вопроса: о доверии Президенту Б.Ельцину; о поддержке его экономического курса; о досрочных выборах Президента РФ и досрочном переизбрании депутатов Верховного Совета России. По сути три первых вопроса были направлены против Б.Ельцина.

Съезд назначил референдум на 25 апреля. Б.Ельцин обратился в Конституционный суд, считая неправомерной постановку на референдуме вопроса об отношении населения к социально-экономическому курсу Правительства. Суд признал решение съезда о референдуме частично не соответствующим Конституции, в результате чего была подкорректирована процедура подведения итогов: при голосовании по первым двум вопросам подсчет голосов должен осуществляться в соответствии с законом о референдуме, то есть решение будет принято, если за него проголосует более половины избирателей. По третьему и четвертому вопросам подсчет голосов должен был учитывать число всех избирателей, занесенных в списки.

… В этой ситуации руководству Татарстана доставало мудрости, чтобы аккуратно проходить между Сциллой ельцинского гнева и Харибдой хасбулатовской решимости. Республика, при всем стремлении занять особый статус в Российской Федерации, в больших битвах по дележу власти замечена не была. Здесь не упраздняли пост Президента России, как в Новосибирской области, не объявляли недействительными указы Ельцина, как в Алтайском крае. События в Москве воспринимались в Казани с особой тревогой. И не только потому, что федеральная власть была практически парализована и не могла влиять на состояние экономики. Затягивался двусторонний переговорный процесс. Позднее из-за обострения противоречий между Президентом и Верховным Советом России переговоры практически остановились. Мало того, Хасбулатов при любой возможности подчеркивал, что не разделяет позиций Ельцина по отношению к Татарстану».

Еще один фрагмент из этого очерка, о том, как оценили события в Москве депутаты Верховного Совета Республики Татарстан, вы можете прочитать в «Казанских историях» (Расстрел «Белого дома»: эхо в Татарстане; Испытание демократией).

В заключение нескольких слов от себя. Если внимательно изучать историю нашей страны, то можно увидеть, что Россия не раз имела шанс стать справедливым, демократическим государством. И всегда в это время верховная власть готова была не просто услышать свой народ, но и учесть его интересы.

Нечто похожее мы имели во время перестройки, когда была объявлена гласность, временами очень похожая на свободу слова. Чем всё это закончилось, мы хорошо знаем. Путь от широких политических дискуссий до расстрела парламента занял не так много времени.

По сути, в октябре 1993 года одной из сторон надоела общественная дискуссия о будущем страны, которая шла на Съезде народных депутатов России, и танки в этой ситуации оказались лучшим аргументом.

Наверное, не было в поединке Бориса Ельцина и народных депутатов ни абсолютно правых, ни стопроцентно виноватых. Ведь ни у кого не было опыта жить в диалоге. Ни у власти, ни народных избранников. К сожалению, часть вины лежала на моих коллегах, журналистах, которые не только не помогали искать пути к компромиссу, но и способствовали раздору, нагнетая страсти и искажая факты. 

Страна так и живет с тех самых пор разделенная на две части. Одни остались верны Советскому Союзу и идеям справедливости и братства, другие по-прежнему считают политических оппонентов «красно-коричневыми». Представители сторон иногда встречаются на одних ток-шоу, правда, ничем полезным такие диалоги не заканчиваются. В лучшем случае - джентельменской вежливостью. И каждый остается при своем мнении, не желая слушать аргументы другого. 

Говорят, история ничему не учит. Но при этом забывают продолжение этой широко известной фразы: но больно наказывает за невыученные уроки.