«Ахатовной мне быть наверняка, / явиться в мир, как с привязи сорваться

Любовь АГЕЕВА

29 ноября 2010 года

29 ноября 2010 года на 74-м году жизни скончалась Белла Ахмадулина, знаменитая российская и советская поэтесса. С особой болью восприняли эту скорбную весть казанцы.

Казалось, совсем недавно она стояла на сцене оперного театра и читали свои необыкновенные стихи, а мы ей дружно аплодировали…

Белла Ахатовна Ахмадулина (ее полное имя – Изабелла) родилась 10 апреля 1937 года в Москве в семье татарина и полуитальянки. Среди ее предков с материнской стороны – итальянцы, осевшие в России, и среди них – революционер Александр Стопани.

Она практически не вспоминала свои корни, но однажды посвятила этому целую поэму, которую так и назвала. О татарских корнях она не могла не вспомнить, когда приехала в Казань как участница  I международного литературно-музыкального фестиваля «Аксенов-фест», посвященного 75-летию ее друга – писателя Василия Аксенова. Они тогда вспомнили много событий из своей жизни, объединивших их судьбы.

При полном аншлаге 3 октября 2007 года в Татарском академическом государственном театре оперы и балета имени Мусы Джалиля прошел творческий вечер Беллы Ахмадулиной. Она сказала тогда: «В Казани я никогда не выступала, а ведь в Казани особенно заметно, что я Ахмадулина и Ахатовна. Я видела здесь много родственной ласки». Она начала тогда свой поэтический вечер с чтения отрывка из поэмы «Моя родословная», где есть такая строка: «Дух азиатства до сих пор колобродит во мне».

При полной тишине в зале Белла Ахмадулина читала свои ранние стихи, стихи любимые, как например «Дачный роман». Не обошлось без стихотворения, посвященного Василию Аксенову. После каждого исполнения зал взрывался аплодисментами. В завершение творческого вечера аплодисменты перешли в овацию – переполненный зал благодарил поэтессу стоя. «Еще!» – кричали из зала.

Белла Ахмадулина с мужем, художником Борисом Мессерером ответили на вопросы поклонников на сайте агентства "Татар-информ"

На бис Белла Ахатовна прочла свое «Заклинание». Эти строки сегодня, когда она ушла от нас, звучат особенно проникновенно.

ЗАКЛИНАНИЕ

Не плачьте обо мне – я проживу

счастливой нищей, доброй каторжанкой,

озябшею на севере южанкой,

чахоточной да злой петербуржанкой

на малярийном юге проживу.

Не плачьте обо мне – я проживу

той хромоножкой, вышедшей на паперть,

тем пьяницей,

проникнувшим на скатерть,

и этим, что малюет божью матерь,

убогим богомазом проживу.

Не плачьте обо мне – я проживу

той грамоте наученной девчонкой,

которая в грядущести нечеткой

мои стихи, моей рыжея челкой,

как дура будет знать. Я проживу.

Не плачьте обо мне – я проживу

сестры помилосердней милосердной,

в военной бесшабашности предсмертной,

да под звездой Марининой пресветлой

уж как-нибудь, а все ж я проживу.


«Спасибо! Щедрость и благодарность ваших душ очень поддерживает меня», – ответила 
на теплый прием казанской публики Белла Ахмадулина.

Подписывая книги и сборники стихов восторженных почитателей, Белла Ахатовна вспомнила, что в 1942 году оказалась в Казани еще маленьким ребенком, в эвакуации.

– Тогда была жива моя татарская бабушка – мать моего отца, – рассказывала она. – Отец был на войне. Мы с родственниками ютились в деревянной постройке на улице Баумана, напротив солидного здания банка. Я очень часто болела. И состояние болезненности почему-то вспоминаю как очень легкое. Видимо, я не стала бы его вспоминать, если бы это потом не стало мотивом некоторых моих сочинений. Что-то тогда происходило во мне, как будто я смотрела вослед своей душе. И в сумерках моих был свет. У отца была сестра, которую звали Хаят, она очень жалела меня и выхаживала. И еще я помню небо Черного озера. Все это запомнилось, осталось во мне. Когда спустя много лет, в 70-х годах, я побывала здесь, во мне проснулось сострадательное родственное чувство. И еще я огорчалась, что не говорю по-татарски. И казанцы тогда не говорили по-татарски. Но ощущение родства осталось.

В Казани я чувствую себя дочерью татарского народа. Что-то такое бродит в крови. Но русское слово и язык для меня это не только явление времени, но и души народной. Это касается не только нашей семьи, но и каждого народа. И когда человека этого лишают – он теряет большую часть души. Для меня русский язык был смыслом жизни. Но если б я здесь прожила бы подольше, то наверно писала бы и на татарском тоже.

Ахатовной мне быть наверняка,

явиться в мир, как с привязи сорваться,

и усеченной полумглой зрачка

все ж выразить открытый взор славянства.

Ольга Иванычева, корреспондент газеты «Казанские ведомости», спросила ее, ощущает ли она себя татаркой.

– Я приехала сюда с особенными чувствами. Я – Ахмадулина, и это не может ничего не значить. И то, что я Ахатовна, для меня очень важно. Татарские гены, наверное, сказались на моем характере, на способе моей жизни, на способе моего сочинительства и на отношениях в семье. При всех моих недостатках, непослушании все-таки я как татарская женщина привыкла уважать своего мужа, мужчину, от которого зависит моя жизнь.

– А какие ощущения от современной Казани? – спросила ее журналистка.

– Сегодня Казань совсем не такая печальная, как в те годы. В этот свой приезд я пока увидела мало – солнце сияет, город выглядит довольно нарядным, гостиница соответствует мировому уровню. Я надеюсь, мне выпадет здесь какая-нибудь радость и какое-то отрадное знание.

В предисловии к поэме «Моя родословная» Белла Ахмадулина написала:

«Вычисляя свою родословную, я не имела в виду сосредоточить внимание читателя на долгих обстоятельствах именно моего возникновения в мире: это было бы слишком самоуверенной и несовременной попыткой. Я хотела, чтобы героем этой истории стал Человек, любой, еще не рожденный, но как – если бы это было возможно – страстно, нетерпеливо желающий жизни, истомленный ее счастливым предчувствием и острым морозом тревоги, что оно может не сбыться.

От сколького он зависит в своей беззащитности, этот еще не существующий ребенок: от малой случайности и от великих военных трагедий, наносящих человечеству глубокую рану ущерба. Но все же он выиграет в этой борьбе, и сильная, горячая, вечно прекрасная Жизнь придет к нему и одарит его своим справедливым, несравненным благом.

Проверив это удачей моего рождения, ничем не отличающегося от всех других рождений, я обратилась благодарной памятью к реальным людям и событиям, от которых оно так или иначе зависело.

Девичья фамилия моей бабушки по материнской линии – Стопани – была привнесена в Россию итальянским шарманщиком, который положил начало роду, ставшему впоследствии совершенно русским, но все же прочно,  во многих поколениях украшенному яркой чернотой волос и глубокой, выпуклой теменью глаз. Родной брат бабушки, чье доброе влияние навсегда определило ее судьбу, Александр Митрофанович Стопани, стал  известным революционером, сподвижником Ленина по работе в «Искре» и съездам РСДРП. Разумеется,  эти стихи, упоминающие его имя, скажут о нем меньше, чем живые и точные воспоминания близких ему  людей, из коих многие ныне здравствуют.

Дед моего отца, тяжко терпевший свое казанское сиротство в лихой и многотрудной бедности, именем своим объясняет простой секрет моей татарской фамилии.

Люди эти, познавшие испытания счастья и несчастья, допустившие к милому миру мои дыхание и зрение, представляются мне прекрасными – не больше и не меньше прекрасными, чем все люди, живущие и грядущие жить на белом свете, вершащие в нем непреклонное добро Труда, Свободы. Любви и Таланта».

О Белле Ахмадулиной в эти дни написано много, но мне более всего понравился комментарий ее бывшего супруга Евгения Евтушенко, единомышленника по взглядам и товарища по поэтическому цеху. Он сказал, что Белла Ахатовна была не только великим поэтом, но и примером гражданского благородства.

«Что я могу сказать… Я совершенно ошеломлен, подавлен, и только то, что сам я нахожусь в предоперационном состоянии, мне не позволяет немедленно лететь в Москву», – сказал Евтушенко, находящийся сейчас за рубежом, в эфире канала «Россия 24». – Россия потеряла в лице Беллы еще одного великого поэта, достойного наследника Ахматовой и Цветаевой. Белла была примером преданности не только поэзии, но и примером гражданского благородства. Она всегда бесстрашно выступала за тех, кто попадал в беду. В будущем молодые поэты должны понять, что поэтическое мастерство профессиональное, если они хотят быть самостоятельными большими поэтами, голосами в России, должно быть неотделимо и от гражданской совести».

Любовь АГЕЕВА

ПОСТСКРИПТУМ

В мае 2013 года в Казани побывал художник Борис Мессерер, который многие годы был женат на Белле Ахмадулиной и дружил с нашим земляком Василием Аксеновым. Он приехал договориться с властями республики об установке в Казани памятника Ахмадулиной стоимостью порядка 4 млн. рублей.

Художнику показали несколько мест, куда мог бы вписаться памятник известной поэтессе. Это Лядской садик (ближе к Дому актера) и двор Союза писателей РТ, бывший особняк Оконишникова. По словам Мессерера, первое место показалось ему несколько помпезным, а во второе он просто влюбился:

«Там всюду кованые решетки, есть фонтан, фигуру Беллы можно поставить прямо в воду, она будет  словно рождаться из воды, это было бы очень красиво. У меня появилось большое желание поставить памятник именно там».

Он показал и фотографию макета – молодая, хрупкая Белла, с ее неизменной челкой, стройная фигурка слегка подалась вперед, можно предположить, что она читает публике стихи. Художнику удалось сложное – в образе одновременно есть и порыв, и застенчивость.

Мессерер в отличие от многих своих коллег-живописцев никогда не занимался скульптурой, но желание увековечить память любимой жены заставило его освоить этот вид изобразительного искусства.

«Сейчас мы решаем проблемы отливки памятника и финансирования, - рассказал он о ходе проекта. - В Москве комбинатом по скульптуре  составлена приблизительная смета, проект будет стоить около 4 миллионов рублей.  На этом же комбинате есть возможность потом отлить памятник. В ближайшее время  принимается  решение об увековечении памяти Беллы Ахмадулиной в Казани, и это облегчит вопрос финансирования. Я – скромный художник,  и поставить памятник за свой счет не могу».