Казанское святотатство 1904 года

Любовь АГЕЕВА

21 июля 2010 года

Летом 1904 года, в ночь с 28 на 29 июня, в Казани свершилось, пожалуй, одно из самых страшных в истории православной церкви преступлений – из собора Богородицкого женского монастыря злоумышленниками были похищены два чудотворных образа – древняя икона Спасителя и Казанская икона Божией Матери.

Подходил к концу июнь 1904 года. Казанские обыватели лениво следили за событиями далёкой и не совсем понятной войны на восточных окраинах империи, с заметным интересом обсуждали городские новости и тщательно готовились к большому церковному празднику обретения чудотворной Казанской иконы Божией Матери, который ежегодно отмечался 8 июля. Но праздник не состоялся. Икона была похищена.

В ночь на 29 июня 1904 года (по старому стилю) в Богородицком женском монастыре было совершено дерзкое и неслыханное святотатство: пропала явленная в 1579 году Казанская чудотворная икона Божией Матери и чудотворная икона Спасителя, обе в драгоценных ризах, с жемчугом, бриллиантами и камнями. Стоимость риз оценивалась не менее чем в 100 тысяч рублей. Не доставало также 365 рублей, не занесенных в церковные книги.

Известие о неслыханном святотатстве в Казани распространилось за пределами не только Казани, но и России, что имело далеко идущие последствия. Так, Константинопольский патриарх Иоаким III повелел написать точный список с древней и почитаемой иконы Божией Матери Паммакристы («Всеблаженнейшей»), находящейся в патриаршем храме св. Великомученика Георгия.

С благоговением и церковной торжественностью список с иконы Божией Матери Паммакристы был встречен благочестивыми казанцами. Со 2 по 4 декабря 1905 года при большом стечении прихожан происходили торжественные богослужения во Владимирском, кафедральном Благовещенском храмах и Казанском Богородицком женском монастыре.

Икона была установлена на место похищенного образа. Она находилась в Богородицком монастыре вплоть до его закрытия в начале 30-х годов XX века, а затем священнослужителями и верующими была перенесена в Петропавловский собор. Её по каким-то причинам не перенесли в церковь Ярославских Чудотворцев, как остальные святые образа, и после возвращения собора в ведение Казанской епархии (13 июля 1989) этой иконы в соборе уже не было. Список с неё ныне находится в Никольском соборе.

5 мая 1908 года патриарх Константинопольский Иоаким III на имя игуменьи Казанского монастыря Маргариты прислал в благословение Казанской обители новый священный дар – Иверскую икону Божией Матери, именуемую «Вратарницею». Икона была написана на доске из кипарисового дерева. С подобающей честью она была внесена из кельи игуменьи протоиереем Александром Зеленецким перед всенощным бдением в Никольский соборный храм.

2 июля 1908 года монастырь получил в дар от блаженнейшего патриарха Иерусалимского и Палестинского Дамиана Святой Крест Господен, который был привезён в Казанскую Богородичную женскую обитель монахиней монастыря Арсенией, которая путешествовала в Иерусалим на поклонение Гробу Господню и другим святым местам Палестинским.

На обратной стороне креста находилась надпись:

«Сей крест, содержащий частицу камня от Св. и Трепетной Голгофы и освящённый на Св. и Живоносном Гробе Господнем, препровождается в благословение в Казанский Богородицкий девичий монастырь. Святой град Иерусалим. 1908 года, июня 4 дня».

Крест был торжественно перенесён из кельи игуменьи в летний Казанский собор.

Вернемся в Казань 1904 года.

Город день ото дня наполнялся самыми невероятными слухами. От императора на имя казанского губернатора, тайного советника Петра Алексеевича Полторацкого, якобы была получена телеграмма, в которой предписывалось во что бы то ни стало разыскать как виновных, так и всё похищенное из монастыря, с предупреждением, что если не будут обнаружены преступники и похищенное, то чины полиции будут уволены от занимаемых должностей. Эти разговоры циркулировали более всего в средних слоях населения.

Среди церковнослужителей и монахинь распространилось мнение, что похищение было осуществлено при содействии уволенного из монастыря бывшего дьякона Григория Рождественского и монастырского караульного Фёдора Захарова. Другие же считали, что это дело рук старообрядческой общины поморцев. Многие считали, что настоятельница обители монахиня Маргарита нерадиво относится к своим обязанностям, что монастырь плохо охраняется.

В этой нервозной обстановке требовались энергичные и быстрые меры по розыску преступников. К чести казанской полиции, она достаточно быстро, уже к 3 июля, вышла на след грабителей. Полицейская хроника тех дней подробно описывает детали этого преступления.

При осмотре примыкающего к монастырю сада Попрядухина в кустах акации были найдены: «два кусочка шёлковой ленты, десять жемчужин и металлический брелок», признанные священником Нефедьевым и монахиней Варварой, которая длительное время заведовала золотошвейной мастерской монастыря, за предметы, снятые с похищенной иконы Божией Матери.

Допрошенный на следствии в качестве свидетеля монастырский сторож Фёдор Захаров свидетельствовал, что в час ночи на Петров день (29 июня) он пошёл с монастырского двора в сторожку, но, подходя к колокольне, услышал шорохи у двери собора. Едва он успел вскрикнуть, как был окружён вооружёнными револьвером и ножами четырьмя мужчинами. Преступники столкнули его в подвал и закрыли дверь. Спустя некоторое время он увидел проходившую к игуменскому корпусу послушницу Татьяну и только тогда решился закричать.

Первоначальные розыски не дали указаний на лиц, свершивших святотатство, но 2 июля смотритель Александровского ремесленного училища Владимир Вольман заявил полиции, что 22 июня золотых дел мастер Николай Максимов заказал в мастерской училища щипцы – «разжим для растяжения» и взял их через три дня – 25 июня. Смотритель предположил, что этими щипцами можно было бы взломать замки при совершении кражи из монастыря.

В тот же день Н. Максимова доставили в полицию. Поначалу он отрицал факт заказа щипцов, но, уличённый Вольманом и его помощником Андреевым, сознался, сказав, что сделал это по поручению своего давнего покупателя Фёдора Чайкина, который пригрозил ему смертью, если тот его выдаст.

В ночь с 3 на 4 июля в квартире на первом этаже дома купца Павла Андреевича Шевлягина, которую снимал Чайкин, казанским полицмейстером П. Панфиловым был произведён обыск. Но ничего из похищенного найдено не было.

Сам же Чайкин за несколько часов до обыска вместе со своей сожительницей Прасковьей Кучеровой покинул город, уплыв вверх по Волге на пароходе «Ниагара» в сторону Нижнего Новгорода. Решили задержать их по прибытии на место, что и было сделано 5 июля.

Следствие выяснило, что Максимов 2 июля занимался продажей жемчуга, очень похожего на украденный с ризы. Это заставило полицмейстера произвести повторный, более тщательный обыск в квартире подозреваемого Чайкина. Тот жил в доме на углу современных улиц Лесгафта и Вишневского, в бывшем до революции 98-м квартале города. Адрес установил известный казанский историк-краевед Г.А. Милашевский. Дом был снесён в начале 1980-х годов.

В результате долгих поисков «удалось обнаружить спрятанные на кухне, на поду русской печи и в других местах 205 зёрен жемчуга, 26 обломков серебряных украшений с камнями, 72 золотых и 63 серебряных обрезков от ризы, пластинку с надписью «Спас Нерукотворный».

При осмотре преддиванного стола, стоявшего в зале, было замечено отверстие, выдолбленное в одной из его ножек, где оказалось 6 ниток жемчуга, 246 жемчужин, 439 разноцветных камней, несколько серебряных обломков украшений и проволока. В чулане заднего крыльца квартиры были найдены ещё 3 жемчужины и серебряная проволока, в железной печи – 17 петель, 4 обгорелые жемчужины, кусочки слюды, 2 гвоздика, загрунтовка с позолотки и обгорелые кусочки материи...

Кроме того, в квартире Чайкина были найдены плавильная лампа, роговые весы и черновик телеграммы следующего содержания:

«Город Обоянь, Долженская волость, Ананий Комов, выезжай немедленно в Казань Фёдор».

В овраге, рядом с домом Шевлягина послушницей монастыря были найдены три долота, ножницы для резки металла. Таким образом, факт уничтожения риз и окладов икон был налицо.

По материалам следствия с 25 по 29 ноября 1904 года в Казанском окружном суде, при участии присяжных заседателей в количестве двадцати человек, под председательством бывшего городского головы (1888-1899), члена Казанской судебной палаты С.В. Дьяченко состоялось слушание дела о похищении чудотворной явленной Казанской иконы Божией Матери. Старшиной присяжных заседателей был избран профессор Казанского университета Н.П. Загоскин, историк, юрист, профессор кафедры русского права.

По материалам следствия были допрошены и привлечены к ответственности шесть человек: крестьянин села Жеребца Жеребцовской волости Александровского уезда Екатеринославской губернии, профессиональный похититель икон Варфоломей Андреевич Стоян, он же Фёдор Иванович Чайкин, 28 лет; крестьянин села Долженкова Долженковской волости Обоянского уезда Курской губернии, карманный вор Ананий Тарасович Комов, 30 лет; мещанин г. Казани, монастырский караульщик Фёдор Захаров, 69 лет; запасной младший унтер-офицер из казанских цеховых, ювелир Николай Семёнович Максимов, 37 лет; мещанка г. Мариуполя Екатеринославской губернии, сожительница Стояна-Чайкина Прасковья Константиновна Кучерова, 25 лет; мещанка г. Ногайска, Таврической губернии Елена Ивановна Шиллинг, 49 лет, мать Кучеровой.

У Варфоломея Стояна было несколько паспортов на различные фамилии, в том числе и на Фёдора Чайкина. Поэтому судебный процесс остался в истории, как писали газетчики, «Делом Чайкина». Это был не только профессиональный похититель икон, но, несмотря на свои молодые годы, но и закоренелый преступник. В Ростове-на-Дону он выстрелил из револьвера в городового, при задержании бежал; совершил кражу драгоценностей из Ярославского мужского монастыря, а также из Казанско-Богородицкой церкви в г. Туле; в 1902 году бежал из Златоустовской тюрьмы, где отбывал наказание за кражу денег в единоверческой церкви. И это только небольшая часть его преступлений, зафиксированная унтер-офицерами Казанского губернского жандармского управления.

Стоян-Чайкин специально, более чем за полгода до кражи, приехал в Казань, чтобы совершить это дерзкое преступление. Понятно, что в одиночку он не смог бы это осуществить, поэтому телеграммой вызвал своего старого приятеля, карманного вора Анания Комова, вошел  в преступный сговор с казанским ювелиром Николаем Максимовым и монастырским караульщиком Захаровым.

Преступники юлили, сваливали вину друг на друга, «путались» в показаниях. Большую часть драгоценностей, украшавших иконы, удалось вернуть. Но следов чудотворных икон обнаружить не удалось. Ни Стоян-Чайкин, ни другие обвиняемые то ли из страха перед Божией карой, то ли по каким-то иным мотивам хранили полное молчание о самих иконах.

Воры сразу признали, что их интересовала не икона, а риза, убранная драгоценными камнями. А потому икона была разрублена и сожжена.

Федор Чайкин и его сожительница Прасковья Кучерова

Только хорошая охрана спасала преступников от самосуда разгневанной толпы. Речь председателя суда, господина Дьяченко заканчивалась так:

«Мы встретимся с запросом всего русского народа: где же, где же первообраз явленной, чудотворной иконы нашей Казанской Божьей Матери «Заступницы усердной рода христианского»? И, низко понурив головы и безнадежно разводя руками, мы не сумеем ответить им...»

Есть сведения, что Чайкин, отсидев 12 лет, перед Октябрьской революцией вышел на свободу. Как сложилась его судьба, никто не знает. По другим сведениям, он немного не дожил до февральской революции и умер в Шлиссельбургской крепости в 1916 году в возрасте 40 лет. Перед смертью его решил исповедовать священник, но Чайкин отказался и ещё раз подтвердил, что он не верит ни в Бога, ни в чёрта и что он в 1904 году самолично сжёг икону, чтобы доказать, что никакая она не святая.

В книге «Чудотворная Казанская икона Божией Матери. Заступница усердная рода христианского» говорится, что Стояна и Комова не отправили на каторжные работы в Сибирь, откуда легко можно было сбежать. Таких опасных преступников держали в тщательно охраняемых каторжных тюрьмах Европейской части страны. И все же в 1905 году, в разгар революционных событий, Стоян-Чайкин смог бежать из Херсонской тюрьмы, добрался до Казани, нашел бриллианты, спрятанные в одной из могил Арского кладбища, разыскал сожительницу Кучерову и скитался с ней по городам России, совершая кражи и грабежи.

Как стало известно из разыскного дела, бриллианты он продал за 60 тысяч рублей в Ростове-на-Дону, Санкт-Петербурге и Кишиневе. Но все эти деньги он проиграл в карты.   

Кстати, дело о похищении иконы продолжалось вплоть до 1916 года, однако поиски были безрезультатными. Оно было прекращено по личному настоянию Григория Распутина.

Постскриптум

Данная публикация – вторая часть очерка Любови Агеевой. Учитывая нежелание современных молодых читателей читать большие тексты, мы разбили его на небольшие главки. По гиперссылкам вы легко соедините отдельные главки в единый текст.

Публикация обновлена в 2012 году, после выхода в свет книги «Чудотворная Казанская икона Божией Матери. Заступница усердная рода христианского» (А.М. Елдашев, Е.В. Липаков, Д.И. Хафизов; под ред. Ю.В. Андреевой. Казань, Центр инновационных технологий). В данной части использована также книга Анатолия Елдашева «Православная культура в Казанском крае» (Казань, 2013 год).

1. Явление Богородицы казанской девочке Матроне

3. Что хочет сама Богородица?

4. Казанская икона Божией Матери из покоев папы Римского

Другие публикации:

Книга о заступнице усердная рода христианского

Патриарх Московский и всея Руси Гермоген

Казанско-Богородицкий женский монастырь: вехи истории