Зиннур Латыпов: мое хождение во власть. Публикация третья

Зиннур Латыпов

31 октября 2021 года

В 90-х годах у ОАО «КАМАЗ», кроме проблем после пожара на заводе двигателей, возникла угроза самому существованию автогиганта, утверждает Зиннур Латыпов, в то время директор Республиканского агентства по делам о несостоятельности (банкротстве).

В материале, предложенном для публикации «Казанским историям», он раскрывает историю приказа с грифом «Не подлежит разглашению» – о незамедлительном банкротстве КАМАЗа.

Это третья публикация Зиннура Латыпова о том, как депутат группы «Народовластие» в Верховном Совете ТАССР (с 30 августа – РТ) ходил во власть.

Как КАМАЗ спасли от варианта, предложенного  Чубайсом

Период 90-х годов XX века характеризуется и оценивается по-разному, как положительно, так и негативно. В целом для большинства людей это период разрушения и выживания, а не созидания. В Татарстане это можно проследить на примере КАМАЗа, одного из немногих предприятий России, которое сумело устоять и выжить. В моем архиве сохранились практически неизвестные или известные очень узкому кругу лиц факты из истории автогиганта. Речь идет о самом драматическом для российской экономики и, прежде всего, для предприятий периоде – 90-х годах прошлого века.

… 12 сентября 1996 года где-то за полчаса до конца работы мне позвонили из фельдъегерской службы и попросили дождаться правительственного пакета. Я попросил своего помощника Татьяну Николаевну Морозову задержаться и принять документ. Примерно через час пакет был доставлен. В нем было предписание с грифом «Не подлежит разглашению». Федеральное управление по делам о несостоятельности (банкротстве) при Госкомимуществе РФ (ФУДН) на основании решения ВЧК обязывал незамедлительно подать заявления в Арбитражный суд РТ о возбуждении дела о несостоятельности (банкротству) на АООТ «КАМАЗ» и АООТ «Татнефть». Причем, именно – незамедлительно, на другой же день после получения предписания.

Однако поручение ФУДН в предлагаемом варианте полностью не соответствовало нормативам по порядку возбуждения дела о банкротстве. Кроме того, возник вопрос об обоснованности банкротства АООТ «Татнефть». Кому это было нужно?

После некоторого пребывания в состоянии то ли недоумения, то ли возмущения неадекватностью ситуации я принял решение срочно оформить себе на 13 сентября плановую командировку в Альметьевск и Бугульму. И уже на другой день был на месте командировки. А до отъезда дал поручение подготовить документы для отправки в налоговую службу и запросить у предприятий информацию согласно положениям постановления Правительства РФ от 20 мая 1994 года (№ 498) «О некоторых мерах по реализации законодательства о несостоятельности (банкротстве) предприятий».

Данное решение, естественно, противоречило предписанию, но оно полностью соответствовало действующим нормативным актам. То есть была выбрана тактика так называемых японских забастовок железнодорожников – то есть сделать все по правилам. Расчет был на то, что во время командировки я буду недоступен (сотовой связи тогда не было), поскольку буду в движении на различных объектах. Так что останется время, чтобы подготовить материалы руководству республики и обдумать будущий разговор с руководством ФУДН.

Однако меня все-таки «достали» на одном из предприятий Альметьевска. В Комитете по управлению коммунальным имуществом (КУКИ), куда меня просили приехать (это было где-то в 13-14 часов), состоялся «исторический» разговор с первым заместителем генерального директора ФУДН Георгием Талем.

Вкратце содержание разговора.

Г. Таль: «Почему вы не в Казани и отвезли ли в Арбитражный суд заявления?».

З. Латыпов: «Нет, поскольку необходимо выполнить все требования по порядку подачи заявления и подготовить установленные законодательством документы – это, во-первых, а во-вторых, поставить в известность руководство республики».

Г. Таль: «Да причем тут руководство республики! И вообще, если завтра вы не подадите заявления, считайте, что у нас не работаете».

З. Латыпов: «Во-первых, Георгий Константинович, эти предприятия находятся на территории Татарстана и там работают наши люди. Во-вторых, вы будете решать проблемы и устранять последствия вашего решения – или республика? В-третьих, мне только делегированы полномочия, и зарплату в ФУДН я не получаю».

Затем еще пару минут шли очень нелицеприятные высказывания в мой адрес, и опять – «чтобы завтра заявления были в Арбитражном суде РТ!»

Георгий Таль не полностью выполнил свои обещания, но позднее все-таки настоял на объявлении мне выговора в форме о неполном соответствии занимаемой должности. Как раз к моему юбилею, к 50-летию – 30 ноября 1996 года. Но вот уволить меня у него в тот раз не получилось, так как руководитель ФУДН Петр Петрович Мостовой и другие заместители руководителя его не поддержали. Более того, было подготовлено решение о награждении меня в честь 50-летия правительственной грамотой, о чем мне сказал сам Мостовой, но вместо грамоты – выговор. Однако в 1999 году Таль, тогда уже будучи руководителем ФСДН, меня все же уволил.

Положение КАМАЗа было кризисным

На другой день все необходимые письма-запросы были готовы и отправлены, подготовлены предварительные заключения о финансово-экономическом состоянии АООТ «КАМАЗ» и АООТ «Татнефть».

В тот же день состоялась встреча с советником Президента РТ, академиком Ф.Г. Хамидуллиным. На ней мы достаточно подробно обсудили ситуацию. Фильзе Гарифовичу были переданы наши документы по предприятиям. Если по «Татнефти» особых проблем по его защите от банкротства не было – это была очевидная схема рейдерского захвата, то по акционерному обществу «КАМАЗ» ситуация была очень сложная. По состоянию на 1 июля 1996 года финансовые показатели за 6 месяцев (в неденоминированных ценах) были таковы:

– сумма заёмных средств возросла с 2 272 млрд рублей до 3 287 млрд рублей, т. е. практически в 2 раза;

– кредиторская задолженность выросла с 1 667 млрд рублей до 1 915 млрд рублей.

Кроме того общая задолженность составила 5 202 млрд рублей, убытки достигли 2 794 млрд рублей.

Несмотря на удручающие показатели, характеризующие состояние предприятия, формальных оснований для признания его банкротом, согласно статьи 1 закона РФ «О несостоятельности (банкротстве) предприятий» от 12 ноября 1992 года, не было. Парадокс состоял в том, что в этот период существовала практика ежегодных переоценок имущества организаций по повышающим коэффициентам Госкомстата РФ примерно в 1,5-2 раза, т. е. стоимость активов как бы превышала размер долгов.

Итак, в подготовленных Республиканским агентством по делам о несостоятельности (банкротстве) республики (РАДН) материалах, кроме краткого анализа финансово-экономического состояния КАМАЗа, подтверждающего крайне тяжёлую ситуацию была, обозначена и позиция РАДН о необходимости проведения антикризисных мероприятий во внесудебном порядке и смене руководства (речь шла по сути о генеральном директоре). Реакция в аппарате Президента РТ по смене руководства была такой: «Может быть, не надо так резко, речь идет о Бехе…»

Генеральный директор Николай Иванович Бех, как мне говорили, – личность неприкасаемая, почти легендарная. Он мог, к примеру, спокойно проигнорировать приглашение на сессию татарстанского парламента, хотя был депутатом, мог игнорировать республиканские совещания. Тем не менее, Президент РТ Минтимер Шарипович Шаймиев поехал в Москву с заключением в нашей редакции. Не смею утверждать, но дальнейшие события показали, что наша позиция была принята.

Никаких интервью до встречи с Черномырдиным!

Дальше события уже развивались на другом, высоком уровне. После получения необходимых данных о предприятиях по состоянию на 1 октября 1996 года были подготовлены соответствующие документы уже для поездки Шаймиева в Москву и его встречи с Председателем Правительства России Виктором Черномырдиным и председателем Временной чрезвычайной комиссии Анатолием Чубайсом. Все происходило в достаточно закрытом режиме, но утечки информации все же были. Помню, как уже из Москвы позвонил помощник Шаймиева Асгат Сафаров и передал указания Президента РТ – никаких интервью до встречи с Черномырдиным…

Итог встречи по «Татнефти» стал таким, как и ожидалось, – решение ВЧК было отменено полностью. По «КАМАЗу» решили не возбуждать скоропостижно производства по делу о несостоятельности, поручить правительствам РТ и РФ разработать мероприятия по выводу предприятия из кризиса. По данному решению гендиректор ФУДН Мостовой высказался так: «…Власти Татарстана грудью встали на защиту неразумного дитя» (Интерфакс-АИФ-Татарстан, № 15, 1996).

Далее события развивались в разноскоростном режиме. В начале 1997 года, после предварительной работы, состоялось, на мой взгляд, знаковое совещание по КАМАЗу у Равиля Фатыховича Муратова, тогда первого-вице-премьера Татарстана. Ему было поручено вести работу по выводу предприятия из кризиса. Поскольку первые предварительные переговоры с основными кредиторами по реструктуризации долгов были практически безрезультатными, была поставлена задача – найти выход из положения. Но как решить эту проблему? В конечном итоге договорились подготовить предложения по нескольким вариантам и определиться по стратегии работы с кредиторами.

На следующем совещании по нашему предложению было принято решение о разработке двух вариантов: «мягкий» – конвертация требований кредиторов (долгов) на право собственности (акции КАМАЗа),  «жесткий» – реструктуризация долгов через процедуру тщательно подготовленного и управляемого нами процесса банкротства, на базе активов (имущества), которые перейдут РТ и РФ, а также ряду организаций (поставщиков и банков), контролируемых государством, создание нового акционерного общества с сохранением технологического цикла основного производства.

Первый вариант, как наиболее приемлемый, должна была подготовить рабочая группа экономиста Александра Никитича Таркаева, а второй, очень жесткий вариант, с большими потерями для банков и акционеров – РАДН. Сроки тоже были заявлены очень жесткие, поскольку переговоры с кредиторами предстояли непростые, особенно с Европейским банком реконструкции и развития (ЕБРР) и очень «мутной» компанией KKR (см. «Время и Деньги» от 23.10.1997).

В республиканском агентстве в работе были задействованы все службы, в том числе и

сотрудники территориального агентства ФУДН в РТ, отношения с новым руководством предприятия стали конструктивными, взаимопонимание было полное. К тому времени новым директором предприятия стал Иван Михайлович Костин, а Бех перебрался в Москву, к Юрию Лужкову.

Акционеры теряли всё или почти всё

Основные положения «мягкого» варианта должны были учитывать следующие факторы:

– законодательство не позволяло проводить дополнительную эмиссию (выпуск) акций для погашения долгов;

– банки-кредиторы в своем большинстве, особенно ЕБРР, были против – им подавай только деньги;

– часть акционеров наверняка также была против, потому что их доля в акционерном капитале в этом случае уменьшится и они потеряют не только контрольные возможности, но и право блокирования, то есть статус мажоритарных акционеров.

«Жесткий» вариант для кредиторов пятой очереди, прежде всего, для банков, предполагал практически невозврат долгов, а для акционеров – полный крах. При разработке этого варианта необходимо было учитывать опять-таки жесткие требования:

– максимально жесткие сроки проведения всех этапов от начала процедуры банкротства до создания нового хозяйственного общества;

– беспрерывное функционирование основных безубыточных производств и сохранение максимального количества рабочих мест;

– полная согласованность, координация и исполнение обязательств (договоренностей) основными кредиторами, органами государственной власти и акционерами;

– интенсивная разъяснительная работа с основными поставщиками, кредиторами и инвесторами на всех этапах реализации программы, а также с сотрудниками предприятия и населением города Набережные Челны.

Понятно, что как первый, так и второй варианты могли рассматриваться только при наличии тщательно проработанных и реальных планов по выводу предприятия из кризиса и направлений развития, а не просто в виде общих схем действий. Соответственно, на это требовалось время.

Параллельно с разработкой подходов по выходу из кризиса велась активная работа с кредиторами и федеральными структурами, но это уже был другой уровень, и достаточно закрытый.

К осени 1997 года оба варианта в целом были готовы, определились основные параметры для работы с заинтересованными сторонами, а именно: установлены основные кредиторы и размеры их требований, реальные возможности по погашению долгов в разумные сроки. Общий долг составил около 9 трлн рублей, или $1 500 млн, в том числе кредитным организациям – $770 млн, фискальной системе – $160 млн, поставщикам и иным кредиторам – $ 570 млн. Реальные активы, т. е. более ликвидные, составили всего 2,4 трлн рублей, или $400 млн, а балансовая стоимость всех активов – около 20 трлн рублей.

Основой первого варианта являлась схема по конвертации прав требований кредиторов (долгов) на право собственности (акции КАМАЗа). Как уже говорилось, законодательство запрещало прямую эмиссию акций для погашения долгов, но не запрещались расчеты по долгам ценными бумагами – облигациями.

Итак, как выглядела общая схема реструктуризации?

На первом этапе должник производил выпуск облигаций с определенным сроком их выкупа на оговоренную с кредиторами сумму и производил ими погашение долгов.

По истечении срока выкупа облигаций должник, за неимением денежных средств, рассчитывался с кредиторами (выкупал облигации) акциями предприятия дополнительной эмиссии.

Полагаю, что это была первая попытка, или одна из первых, использовать такую схему в России.

Второй вариант конвертации требований в собственность был более сложным и жестким для кредиторов, с печальным исходом для акционеров предприятия, поскольку они теряли все.

Вкратце «жесткий» вариант предполагал условно три этапа.

1-й этап – подготовительный, который еще до начала конкурсного производства должен был отработать механизм по полному погашению требований первой и второй очередей, то есть физлицам по зарплате и компенсациям вреда здоровью; отработать взаимоотношения с кредиторами, прежде всего третьей очереди; провести инвентаризацию активов и их оценку (рыночную и ликвидационную).

2-й этап – процедура конкурсного производства, которая предполагала следующие мероприятия: расчеты с кредиторами первой и второй очередей; расчеты с кредиторами третьей, четвертой и пятой очередей через передачу в счет погашения долга имущества (в основном, имущественные комплексы); начало формирования новой структуры («нового» предприятия) путем внесения кредиторами полученного имущества в счет погашения долгов в уставной капитал нового акционерного общества; начало реализации ненужных активов и передачу социальных объектов органам местной власти; завершение формирования нового акционерного общества с «чистым листом» и его регистрация.

3-й этап – завершение конкурсного производства: реализация оставшихся активов и передача социальных объектов органам местной власти; окончательные расчёты с кредиторами (по возможности).

Следует заметить, что все этапы конкурсного производства должны были проходить без остановки производственной деятельности и массовых увольнений работников. Формально работники должны были после завершения конкурсного производства и регистрации нового общества написать заявление об увольнении со старого и заявление о приеме в новое общество.

Предлагаемая схема и ее этапы были расписаны не только по предприятиям, но и по срокам исполнения. К примеру, если кредиторы и акционеры не приняли бы первый «мягкий» вариант, то «жесткий» вариант планировалось ввести в действие 11 ноября 1997 года, а 2-й этап завершить ориентировочно 28 марта 1998 года. В перечень материалов также входил и пакет документов, установленный законодательством для возбуждения дела о банкротстве…

Проработанность и убедительность второго варианта, то, что он вполне может быть запущен в действие – это было главное требование к материалам, главный аргумент воздействия на кредиторов и акционеров для принятия первого «мягкого» варианта. И этот аргумент сработал.

16 декабря 1997 года вышло принципиально важное постановление Кабинета министров РТ за № 883, согласно которого все действующие на территории РТ организации могут осуществлять реструктуризацию и ликвидацию задолженности в бюджет РТ путём эмиссии ценных бумаг в форме облигаций, конвертируемых в акции АО.

В конце декабря 1997-го, практически перед самым Новым годом, в Набережных Челнах состоялось выездное заседание Межведомственной балансовой комиссии ФСДН с участием всех заинтересованных лиц. Команду Татарстана возглавлял Равиль Муратов, председатель совета директоров ОАО «КАМАЗ». На заседании, которое завершилось глубокой ночью, было принято решение работать по «мягкому» варианту и были согласованы концептуальные положения по реализации этого проекта.

Базовыми документами позволившими реализовать КАМАЗу «мягкий» вариант стали и целевые постановления Кабмина РТ (№ 696 от 21.11 98 г., № 804 от 9.12.1999 г., № 891 от 31.12.1999 г. и ряд других). Согласно этим документам КАМАЗ мог рассчитаться по долгам своими облигациями не только с бюджетом республики, но и с основными поставщиками – ГУП ПЭО « Татэнерго» и «ООО» Таттрансгаз», которые, в свою очередь, могли рассчитываться облигациями КАМАЗа и между собой, и с бюджетом РТ. Кроме того, в течение нескольких лет в федеральном бюджете РФ была специальная строка по реструктуризации задолженности ОАО «КАМАЗ».

Читайте в «Казанских историях»:

Зиннур Латыпов: мое хождение во власть. Публикация первая

Зиннур Латыпов: мое хождение во власть. Публикация вторая