«Центр «Смена» – это запрос на определенный культурный досуг»

25 марта 2015 года

Центр современной культуры «Смена», созданный в 2013 году, за довольно короткий срок стал в Казани популярным. О том, что этому способствовало, мы решили узнать у Кирилла Маевского, арт-директора.

Надо отметить, что у Кирилла высшее образование именно в связях с общественностью – в 2011 году он получил диплом КНИТУ-КАИ. Правда, в списке студентов значился под фамилией Михайлов.

С Кириллом встречалась Любовь Агеева, в недавнем прошлом один из его педагогов на кафедре истории и связей с общественностью.

В «Смене» он работает арт-директором. Правда, в ходе беседы пояснил, что коллектив в Центре небольшой и при необходимости каждому могут поручить любую работу.

«Казанские истории» уже писали об этом Центре.  Снимки Владимира Зотова давали наглядное представление о том, что такое – «Смена». Но личное знакомство дало какие-то другие ощущения. Поэтому первый вопрос получился длинный.

Фото из газеты "БИЗНЕС Online"

– Создание «Смены» – это гражданская инициатива в полном смысле этого понятия, и она, насколько я знаю, не получила абсолютно никакой поддержки на уровне государства. В то время как на бюджетные деньги содержатся бывшие дворцы культуры, которые работают … магазинами.

В этой связи работа «Смены» не может не вызвать уважения. К тому же «Смена» вызывает интерес оригинальными формами работы.

У меня, человека взрослого, внутренне убранство «Смены» может вызвать массу вопросов. Как можно приглашать сюда солидных гостей из Москвы, проводить выставки, можно сказать, на коленке? Ведь у вас нет специального выставочного зала, на одной площадке – и выставка, и лекционный зал, и встреча с интересным человеком.

Но, может, в этом и есть ваша фишка? Ведь «Смена» работает с молодежной аудиторией. А эта аудитория – особенная. Она всегда в поиске эмоциональных впечатлений.

Вы специально для нее открыли культурный центр в бывшем складе? Правда, оформили его весьма необычно: можно сказать, вызывающая скромность при дизайнерских изысках. Или просто так получилось? Бывший склад удобен во многих отношениях. Во-первых, удобное место – близко от центрального железнодорожного вокзала, во-вторых, арендная плата наверняка невысокая.

Мне очень интересно узнать истоки «Смены» (Читайте в «Казанских историях»: Культурное пространство «Смены». А, может, оно ваше?  Кому пришла в голову идея создать именно такой культурный центр?

– О такой идее, я думаю, задумывались не только мы. Это знают те, кто бывал в подобных центрах в Москве, Петербурге. Лет пять назад был прямо какой-то бум хотения повсеместного – открыть что-то вроде культурного центра, что-то вроде галереи. То есть в России это уже достаточно устоявшаяся история. В Казани такого не было в силу многих обстоятельств.

При этом, конечно, надо тут понимать, что все эти люди, и в том числе мы, в тот момент были совершенно не компетентны в том, какие должны быть выставки, какие должны быть мероприятия. У нас было представление скорее на уровне пространственно-дизайнерском. То есть мы знали, как это выглядит. Подумали: откроем, а потом разберемся.

В чем принципиальное отличие нынешней Казани от нынешнего Нижнего Новгорода? Или от Екатеринбурга? С ним нас часто сравнивают. В том, что в Екатеринбурге и Нижнем Новгороде в 80-90-е годы уже были достаточно активные люди, которые занимались выставочной деятельностью, организацией каких-то культурных событий. И у них в начале нулевых годов появились свои пространства. В Нижнем Новгороде это «Арсенал».

В Казани таких людей не было. Художников, которых можно было назвать современными (они в некотором смысле являются и сейчас ими), можно пересчитать по пальцам: Ильгизар Хасанов, Рашид Тухватуллин, Вадим Харисов. Можно отнести сюда и Виктора Тимофеева. По сей день ни одного современного художника Казань так и не родила.

Поэтому идея создать свое культурное пространство постоянно уходила на второй план – и в силу отсутствия денег, и в силу отсутствия внятного понимания какой-то концепции.

Но в определенный момент как-то собрались вместе люди, часть из них занималась дизайном и выставочной деятельностью или была причастны к этому, а половина пришли из журналистики, как и я.

Сначала мы попытались сделать независимый интернет-ресурс, который, к сожалению, прекратил существование. Он назывался «stilist.ru». И мы общими силами во всё это влились. Потом сошлись на том, чтобы попробовать создать свое пространство.

Это история, как я попал сюда. Теперь о самом Центре.

Есть в Казани художники: Ильгизар Хасанов и его сын Роберт Хасанов. В один момент появился человек, который коллекционировал картины Ильгизара, и кто-то предложил ему создать что-то вроде выставки-галереи.

Должна была получиться такая полузакрытая галерея. В конечном итоге это все превратилось в то, что мы решили назвать центром современной культуры, с лекторием, кино-показами, выставками и книжным магазином.

Изначально не предполагалось открывать книжный магазин – это была моя идея. К его открытию уже предполагался лекторий…

При этом в Казани все это было. Но мы развернули все это в другое направление. Почти все мероприятия на данный момент стараемся делать с приезжими гостями. Если мы показываем кино, то выходим по Интернету через телемост на связь с автором, либо привозим его сюда. То есть мы ориентированы, в некотором смысле, на персону, на человека.

И в какой-то момент появился инвестор, который вложился в помещение. Но уже через два месяца стало очевидно, что мы не находим с ним общего языка по работе «Смены», и он ушел. И мы остались без какого-либо финансирования. И уже почти год существуем абсолютно независимо, кооперативно.

– Но за это время вы успели встать на ноги, вас узнали.

– Конечно. Но с дистанции прошедшего года тяжело смотреть на происходившее, оценивать это.

– Помещение, в котором вы работаете, арендованное?

– Арендованное.

– Хотя это бывшие складские помещения, но помещение большое. Думаю, арендная плата немаленькая. У вас есть какие-то льготы или вы платите так, как если бы здесь была автомобильная мастерская?

– Как только ушел инвестор, собственник здания пошел нам навстречу и предоставил некоторые льготы.

– А кто собственник, мы его назвать можем?

– Я думаю, не стоит.

– Ну, а теперь небольшое знакомство с коллективом: сколько вас, что за народ?

– Есть директор – Роберт Хасанов, основатель «Смены». Есть три человека, у которых синтезированные функции – это и СМИ, и пиар. В какой-то степени я тоже участвую в пиаре, работаю со СМИ. Кто-то больше техническую работу выполняет, кто-то организует мероприятия. Эти люди ежедневно ходят на работу, выходных нет. Вы все сидим тут с утра до вечера.

Дизайнер фактически является членом команды, но работает с нами дистанционно. Есть куратор кино-цикла Михаил Колчин, выпускник школы Марины Разбежкиной. Он периодически приходит, когда занимается организацией встреч.

Есть в штате бухгалтер. Недавно пришла девушка в книжный магазин. В книжном магазине работают четыре человека.

Получается где-то, наверное, если со всеми вовлеченными, человек 8-9. Из тех, кто здесь стабильно – это 5-6 человек.

Я выполняю функции арт-директора. Занимаюсь контентом, выставками, лекциями. В то же время я – владелец нашего книжного магазина.

– Книги там не для всякой аудитории. И по содержанию, и по ценам. Народ покупает?

– Да, народ покупает. В магазине представлено много книг по искусству, философии, филологии, истории, социологии, экономике, истории повседневности, здесь научно-популярная литература, современная проза, литературоведение, религиоведение, культурология, антропология. В общем, достаточно широкий выбор, несмотря на то, что книжный магазин пока не самый большой в городе.

К нему относиться как к книжному магазину достаточно тяжело, это как бы лавка при центре. Однако он выполняет свою важную, на мой взгляд, функцию.

В книжном магазине можно приобрести книги, которые не попадают на полки больших сетевых книжных магазинов. Представлены книги независимых издательств России, они все почти малотиражные. Максимальный тираж у нас доходит – до 5 тысяч экземпляров. А так в среднем 500-1000 экземпляров.

– Когда вы учились в КНИТУ-КАИ, у вас было свое издательство. Оно продолжает существовать?

– Издательство «Ил-music», где я главный редактор, никакого отношения к Центру «Смена» не имеет. Оно существует автономно и даже более-менее хорошо. В нашем магазине, конечно же, книги этого издательства продаются.

– Как я понимаю, в «Смене» работают молодые люди, и все – люди увлеченные.

– Да! Исповедуем дух независимости.

– Зарплата пристойная?

– У нас нет фиксированной зарплаты. Мы работаем по нетипичной экономической модели: если у нас есть какие-то деньги в кассе, мы покрываем все месячные расходы, остальные деньги просто делим. В этом смысле у нас абсолютно корпоративная организация, где один человек не может принять какое-то решение. Если у нас важный вопрос, мы собираемся все вместе и обсуждаем.

– Теперь вопрос о формах работы «Смены». Выбор, как я понимаю, сделан с учетом того, что ваши ребята умеют. Вам интересен магазин – и вы предложили продавать книги. Михаилу Колчину интересен кино-показ…

– Ну да. Но такого у нас нет – кому-то показ интересен, а мне это не интересно. В любом случае организация конкретного события в «Смене» – это точка соприкосновения всех членов нашего коллектива. Просто каждый занимается чем-то большим. Например, я занимаюсь в основном лекторием, в последнее время начал заниматься выставками.

– В какой-то форме прошла государственная регистрация «Смены»? Вы ведь – юридическое лицо?

– Я, честно говоря, не знаю. Я не занимаюсь юридическими и финансовыми вопросами.

У нас ООО «Смена».

– Общество с ограниченной ответственностью?

– Да.

– Вчера была на юбилее поэта Маргариты Небольсиной, где Натан Солодухо, тоже поэт и профессиональный философ, сообщил, что они с единомышленниками создали общество с неограниченной ответственностью «Рога и копыта».

Приятный получился вечер. Публика – люди в основном моего возраста. В таком возрасте к вам наверняка не ходят.

Мы сегодня разбежались по разным квартирам (метафорически, конечно): молодежь тусуется в одном месте, люди моего и даже среднего возраста – в другом. Мы редко бываем вместе. И без того связь между поколениями не очень сильная…

Можем ли мы создать общий портрет вашей аудитории, по социальному положению, по возрасту? Молодежь ведь тоже разная. Применительно к конкретным формам работы клуба – есть ли заметная дифференциация аудитория в зависимости от мероприятия?

– Конечно, у каждого мероприятия есть своя аудитория. Но на лекцию Александра Иванова аудитория пришла очень разношерстная.

– Я была на этой лекции. Она состоялась 24 января и называлась довольно провокационно: «Конец эпохи Просвещения, или Куда подевались интеллектуалы». Лектор был из Москвы – философ, главный редактор издательства Ad Marginem Александр Иванов.

Удивилась, сколько много было народу. Причем слушатели были, действительно, самых разных возрастов.

– Это была лекция из нашего совместного с интернет-газетой «БИЗНЕС Online» проекта, посвященного осмыслению культурного ландшафта России.

Но если речь идет о современных формах массовой культуры – на эти мероприятия ходит в основном молодежь. Бывает, одновременно в помещениях «Смены» могут находиться пять разных аудиторий. На одной выставке – молодежь, на другой – аудитория постарше.

– А постарше – это сколько?

– Допустим, 30+, 40+ и 50+.

– И пятидесятилетние приходят?

– Такая аудитория всегда сюда ходила. Нам долгое время даже говорили о том, что у нас нет молодежи.

– А как вы думаете, почему именно люди взрослые откликнулись прежде всего?

– Ну, не знаю… Может быть, потому, что взрослые люди давно хотели такую галерею. Молодежь – более скептичная аудитория.

– А нижний предел какой? Школьники сюда захаживают?

– Если и заходят, то непрезентативно. Мизерный процент. Существенное количество – студенты, первый, второй, третий курсы.

– Есть такое мнение (ошибочное – и это доказывает ваш Центр), что молодежь культурой не интересуется, что как область ее интересов – чистое развлечение. А когда изучаешь вашу афишу, то видишь, что это не площадка для развлечения. Не только для развлечения, во всяком случае.

Тогда что молодежь в «Смене» привлекает – новые формы общения, которые вы задаете, современное искусство, которому вы уделяете особое внимание? Или это место, где им всегда рады, что в этот период жизни особенно важно?

Как вам удалось создать свою аудиторию?

– Ее не надо было создавать. Она была всегда, просто раньше была разрознена, в какие-то периоды последних лет консолидировалась вокруг каких-то городских проектов. Года два назад была, например, «Чайна таун». А потом, когда «Чайны» не стало, молодежь разбрелась по каким-то микро-группам.

– То есть вам достаточно было сказать: «Мы есть» – и все?

– Нет. Конечно, тут важно было предложить некую культурную политику. И рассказать о ней.

– Но как? Афиш у вас нет. Работаете в основном через Интернет. Правда, там и кучкуется ваша основная аудитория. Этого достаточно?

– У нас хорошая работа со средствами массовой информации. Регулярно наши анонсы появляются почти на всех основных городских ресурсах.

– А как вы журналистов заинтересовали?

– Заинтересовали не собой, не просто «Сменой». Мы заинтересовываем тем, что в «Смене» происходит. Это наша основная задача.

В некотором смысле «Смена» является ответом на тот запрос, который был сформулирован уже давно – запрос на определенный культурный досуг. Что касается молодежи и ее интересов, мне кажется, что их общая направленность – скорее урбанистическая. Как бы мы ни хаяли современную молодежь, в общей массе, может быть, и не очень образованную (хотя такой пессимистический прогноз я не стал бы делать), она многим интересуется.

– А как себя проявляет молодая аудитория на серьезных мероприятиях, на лекциях, например?

– В зависимости от темы лекции. Очень часто бывают серьезные дискуссии. Например, мы привозили в Казань Гейдара Джемаля (философ, общественный и политический деятель, поэт, идеолог протеста, лидер Интерсоюза (Интернационального союза), председатель Исламского комитета России – Ред.), и молодые люди, мои ровесники, 25-27 лет, задавали ему конкретные вопросы. Причем каждый вопрос Гейдар Джахидович хвалил.

Часто бывает такое, что лектор не может сразу ответить на вопрос, ему надо подумать…

– А вы не опасались, что молодежь отпугнет такая традиционная форма общения, как лекция? В других местах как только не заманивают молодежь, как говорится, польку-бабочку пляшут… А вы: приходите на лекцию! Я увидела в этом некий вызов.

– Конечно, мы можем менять слова, называть встречу с интересным человеком не лекцией, а ток-шоу или как-то по-другому. Да, я согласен с тем, что слова «лекция», особенно у студентов, навевает скуку. Но это скорее предубеждение.

Кино-показы проходят здесь

Есть, конечно, люди, которые сюда никогда не придут. Для них лекция – это преподаватель с указкой, весь в меле. Но такие нам и не нужны. Мы работаем не для них.

А есть люди, которых это слово не смущает. Они понимают, что есть лекция в университете и есть лекция в «Смене» и что это не одно и то же.

Лекция – устоявшийся жанр по своей форме, но содержательная лекция интонационно может быть совсем разной. Интонационно – не в смысле человеческой речи, а в том смысле, что она может абсолютно по-разному пройти. Она может, например, пройти в режиме задумчивого философствования или в режиме интерактивного общения лектора с аудиторией. У нас есть и такие, и такие.

А это место для лекций

– И человек может сам выбирать, что ему интереснее. Тем более что в анонсах вы определяете и имя собеседника, и тему для общения.

А как вы находите гостей? Я понимаю художников – они рады любой возможности выставиться. Тем более что сегодня всех приучили: хочешь выставляться – плати деньги.

– Но это не про нас. Мы делаем выставки совершенно бесплатно.

– Я говорю вообще. У художников – прямая мотивация. Но какая мотивация у того же Александра Иванова, лекцию которого я слышала, и у массы других людей, которых вы приглашали? Как их удается уговорить?

– Нет никакой проблемы найти интересного человека. Есть Фейсбук, есть телефон, есть электронная почта.

– Но ему надо заплатить суточные, гонорар? Как вы решаете эти вопросы?

– Гонораров мы не платим вообще. Никому. Потому что большинство из тех лекторов, которых мы привозили, – это либо наши знакомые, либо знакомые наших знакомых, либо люди, как-то слышавшие про «Смену».

Кстати, сегодня в Москве уже много людей, которые прекрасно знают, что такое «Смена» в Казани.

– Тот же Иванов у вас уже не в первый раз был?

– Да. С Александром Ивановым я познакомился не через «Смену». Года четыре назад это издательство пригласило меня, как главного редактора издательства «Ил-music», в Москву, чтобы познакомиться. Тогда я еще учился в КНИТУ-КАИ.

Большинство из тех людей, которых мы привозим, не находятся в пространстве дико коммерческом. Они абсолютно такие же независимые единицы, как и мы.

– А как вы выбираете фильмы для кино-показа? Ищете фильм и под него встречу или наоборот, у вас есть возможность пригласить создателя и можно заодно показать фильм?

– Я уже говорил, что у нас есть Михаил Колчин, выпускник мастерской Марины Разбежкиной (наша землячка, в 80-90-е годы известная казанская журналистка, сейчас живет в Москве, признанный мастер в жанре документального кино – Ред.).

– И сама Марина у вас была…

– Мы делали встречу с Мариной Разбежкиной в мае прошлого года, показывали ее последний фильм «Оптическая ось». Не так давно приезжал коллега Марины Александровны – Михаил Угаров со своим фильмом «Час Ч» и с лекцией про документальный и игровой театр (российский драматург, режиссёр и сценарист, участник оргкомитета и один из организаторов фестиваля молодой драматургии «Любимовка», художественный руководитель «Театра. DOC», идеолог движения «Новая драма« – Ред.)

Михаил прекрасно ориентируется в современном отечественном кино, он хорошо знает режиссеров.

– В названии вашей культурной площадки слово «современный». Что для вас означает это слово: новые идеи в искусстве, новые формы или что-то другое? Некоторые наши современники, и прежде всего Марат Гельман (галерист, публицист, арт-менеджер, бывший директор Пермского музея современного искусства PERMM – Ред.), закрепили за этим словом культурный продукт, который не имеет ничего общего с культурными традициями нашей страны, а порой и с традиционными духовными ценностями. Порой это просто открытая провокация.

– Для нас современность – это не какие-то там тренды. Современность – это то, что происходит за окном. Если есть у человека интерес открыть штору и посмотреть на улицу, и даже выйти на улицу, то он уже на нашей территории, это человек, который нам интересен.

– Но, тем не менее, некоторые ваши выставки знакомят как раз с исключениями в мире искусства. Например, я была на выставке «Муха II». Поразительная экспозиция. Мы о ней рассказали. И у таких выставок есть своя аудитория, причем немаленькая.

Такие проекты приучает молодого человека к тому, что есть разные формы современного искусства. Но их существование – не повод для отрицания традиционного искусства.

В таком случае возможна ли у вас выставка, классическая по содержанию и формам? Можете ли вы показать художника, который не числит свое искусство современным в понимании общественного мнения?

– Современность – не забор, через который могут перепрыгнуть какие-то просто супер-эластичные люди.

– Конечно. И я считаю, что «Смена», куда молодой человек уже проторил дорогу, может показать ему всю объемность понятия «искусство». Дело в том, что диаметральность вкусов, которые мы наблюдаем в разных возрастных аудиториях, порой приводит к серьезному обострению отношений в обществе.

– Объемность можно продемонстрировать посредством лектория, в нашем книжном магазине можно приобрести книги по истории искусств... Что касается выставок, то, конечно, мы работаем в определенном формате.

В то же время у нас была выставка советского художника Василия Григорьева, организованная к 100-летию со дня его рождения. Мы организовали ее совместно с Пермским музеем советского наива. Творчество этого художника очень сложно причислить к традиционному понятию «современное искусство».

Но Айвазовского мы показывать, естественно, не будем.

– Его место – конечно же, в Музее изобразительных искусств Татарстана.

– Есть разные компетентности, и нам не стоит отбирать работу у государственного музея. Но нам была бы интересна выставка Варвары Степановой и Александра Родченко.

Мы сами, честно говоря, очень любим русский авангард. И в то же время мы понимаем, что сегодня рецепты авангарда настолько популярны и активны, что, может быть, стоит вернуться немного назад, в некоторый архив, показать эту дистанцию.

– Специалисты говорят о цифровом разрыве между поколениями, когда конфликт вкусов и интересов идет уже не на уровне «дети и внуки» и даже «не папы и дети», а на уровне братьев, старшего и младшего.

Жизнь очень усложнилась. Когда интересы так разнятся, что люди уже друг друга не понимают. Не страшно – когда не понимают. Такое всегда бывало.

В свое время на страницах «Вечерней Казани» мы мирили рокеров со студентами консерватории. Это нормально, что одни не хотят слушать классику, другие – рок. Одним мы говорили, что рок – это тоже интересно, вторым, что, любя рок, совершенно не обязательно не любить Шостаковича, Чайковского.

Что было плохого в том противостоянии? Одна сторона отказывала другой в праве на существование. Нормальный человек говорит: «Я это не люблю, но пусть существует». А для ненормального человек с другими вкусами – почти враг.

Я уже говорила о дне рождения, на котором была вчера. Мне там было очень приятно, потому что рядом были люди, которые по многим позициям со мной единомышленники. Мы любим одни и те же песни, одну и ту же музыку, читаем одни и те же стихи, нам нравится одно и то же.

Как я понимаю, здесь тоже собираются единомышленники. Только мы разное любим.

Создавая специализированные молодежные клубы, такой, как ваша «Смена», не углубляем ли мы эту пропасть? И каким образом, на ваш взгляд, этот цифровой разрыв можно было бы сократить? При всем скепсисе молодежи по отношению к традициям прошлого.

– Не молодое поколение виновато. Просто такое время, в котором пребывает человек. А я не вижу необходимости сокращать этот разрыв, потому что это – вполне стихийное природное действие. Сокращать придется в пользу кого-то. В пользу человека, интересующегося роком, или человека, интересующегося классической музыкой?

Арт-директор Кирилл Маевский презентовал «Смену» на конференции Calvert Forum (международный проект по изучению творческих индустрий), которая в апреле проходила в Казани. На конференции говорили о развитии городской среды и созданию креативных пространств в Казани

– Не обязательно. Во-первых, можно любить и рок, и классическую музыку. Во-вторых, порой за отрицанием чего-то скрывается элементарное незнание.

Когда я смотрю по анонсам на страничках «Смены» в Интернете, анализирую, что вы предлагаете молодежи, о чем заставляете ее думать на своих лекциях и кино-показах, мне кажется, что вы делаете большое дело, хотя, возможно, и не воспринимаете это общественную миссию. Получается по факту. И аудитория у вас разновозрастная. Сужу по той же лекции Иванова.

– Мне кажется, что мы не должны брать на себя мессианскую функцию – сейчас мы придем, наведем порядок и всё разложим по полочкам. В этом хаосе, местами несправедливом, есть своя прелесть, и он в принципе имеет право на существование, на мой взгляд. И не надо этот хаос пытаться прибрать. Потому что прибранный хаос будет уже неинтересным.

Мы можем стерилизовать то безумие, которое сейчас есть, и будет просто стерильная поверхность, пустая и бессмысленная.

Я не думаю, что надо кого-то с кем-то мирить, выводить всех на какой-то общий уровень. Пусть у каждого будет свой словарь, своя траектория, пусть у каждого будет своя тактика городского поведения.

– Как вы оцениваете современное культурное пространство Казани? В 2014 году был Год культуры, и город показал самое лучшее. Казань старалась быть городом с развитой культурой. На ваш взгляд, к нее это получилось?

– В нашем представлении нет точного представления о том, что в Казани вообще творится. Иногда сталкиваемся с тем, что какой-то человек, который случайно заходит в «Смену», начинает нам что-то рассказывать – и мы понимаем, что этот человек для города не существует. А он способен делать что-то дико любопытное. И такими людьми Казань, мне кажется, полна. Мы видим кучу любопытных музыкальных групп, но их тоже как бы не существует в культурном пространстве Казани.

Говорить, что Казань – культурная пустыня, что нужна шоковая терапия реанимации, совершенно несправедливо. В наш книжный магазин приходит много людей, и если проанализировать, какие книги они покупают, как можно согласиться с тем, кто считает, что в Казани не хотят читать? Покупают и философию, и искусство, и альбомы.

Культурное пространство, оно хаотично, у него нет никакой фабулы, никакого сюжета. Какие-то черты пустыни наблюдаются – потому что ничего не движется. А если движется – так местами, в очень странной траектории.

В то же время культурное пространство настолько широкое, насколько может быть. Но оно порой содержательно бессмысленное. В этом пространстве слишком много шума. От этого шума надо как-то пытаться избавиться. Но не надо стерилизовать.

– Из ваших слов вытекает, что надо помогать людям ориентироваться в этом шуме. Кстати, помогают ли вам в этом коллеги-журналисты?

– Мы ждем, что они будут подготавливать казанцев к тому, что происходит в городе. Чтобы люди знали, кто такой – Александр Иванов, который читает лекцию в «Смене». «Я не знаю такого, я не пойду», – так человек размышляет. Или запросто идет на человека, которого знает.

Мы общаемся с журналистами, рассказываем по телефону почти каждому о том, что за гость у нас будет.

– Но арт-журналистика сегодня в основном – как я ее называю, анонсная. Главное – сообщить, что будет, благо почти все крупные учреждения культуры и художественные коллективы имеют пресс-службы… Порой даже понять невозможно, состоялся концерт или нет. Видимо, это журналистам уже неинтересно.

– Потому что культура не приносит читателей. Культура никому не нужна. Люди ищут в СМИ новости бизнеса, политики. Про культуру читать никому не хочется, это я гарантирую.

– В каком-то смысле могу с вами согласиться. Но только в какой-то степени. Другое дело, что тренды, как теперь модно говорить, связаны с массовой культурой, порой низкопробной, и порой это поддерживается из государственного бюджета.

– Когда я работала в «Вечерней Казани», мы думали, что наша задача – не просто рассказывать о концерте или спектакле, поговорить со знаменитостями, которые в Казань приезжали. Мы старались наполнить культурное пространство города какими-то смыслами.

В то время было как: не написала «Вечерка» о каком-то концерте – значит это был плохой концерт. А сегодня журналист может не пойти на концерт потому, что ему не интересно или исполнитель не нравится.

Вообще культура большого города, на мой взгляд, не представляется в СМИ единым пространством. Так, отдельные события…

– У нас есть некоторые претензии к журналистам, некоторые мы им высказываем. По нашему убеждению, СМИ, когда пишут о культуре, обслуживают не учреждения культуры – они обслуживают свою аудиторию.

Поэтому сегодня мы больше внимания уделяем своим интернет-ресурсам (https://www.facebook.com/smenagallery1?fref=ts, https://vk.com/smena_kazan, https://instagram.com/smena_kazan/ - Ред.), думаем даже о собственном печатном СМИ.

– Начинается лекция. Будем завершать беседу.

Дополнительная информация:

Центр современной культуры «Смена» открылся в декабре 2013 года. Своего рода презентация новой культурной площадки Казани прошла на первой казанской ярмарке интеллектуальной литературы.

Дизайн центра не скрывает, а, напротив, подчеркивает былую роль бывшего складского помещения, придавая внутренним помещениям особый изыск, мало понятный людям старших поколений, зато понятный молодежной аудитории.

В «Смене» есть несколько залов для выставок, есть место для кино-показа. Работает книжный магазин.

Центр находится на улице Бурхана Шахиди, дом №7, рядом с главным железнодорожным вокзалом Казани.