«Не хочу, чтобы из моей статьи делали заметку»

30 сентября 2015 года

В библиотеке редакции «Казанских историй» появились три книги известного казанского краеведа Ильдара Алиева, одного из наших внештатных авторов. Когда мы встретились для разговора об этих книжных новинках, ничто не предвещало беды. У Ильдара Абдулловича было много творческих планов. На подступающие болезни он старался внимания не обращать. Договорились, что его фамилия будет чаще появляться в «Казанских историях».

Расшифровка длительной по времени беседы затянулась, и теперь, к большому моему сожалению, мой собеседник не сумеет его прочитать. Совсем недавно Ильдара Абдулловича не стало.

Тем ценнее то, что он мне сказал осенним днем 2015 года.

– Последнее десятилетие было для вас очень плодотворным. Что вам за это время удалось сделать?

– За 11 лет я издал 5 книг. Все они касаются истории старой Казани. К написанию первой из них я приступил по просьбе Общества охотников и рыболовов республики. Ведь раньше охотой и рыбалкой сам занимался. Как-то встретился со знакомыми охотниками, которые знали, что я занимаюсь краеведением, они и попросили написать историю охотничьего общества: «Ильдар абы, неужели не осталось никаких документов об охотничьем обществе, которое было до революции?».

Об этом обществе, действительно, никто не писал в советское время. Считалось, что это было общество для богатых, а потому не достойно нашего внимания.

Казанское общество охоты было учреждено 13 марта 1868 года, оно было в России вторым. Первое создали в Москве в 1862 году. Просуществовало до 1917 года.

Мне удалось найти очень обширный материал, в книге 320 ссылок. Нашел 2 групповые фотографии охотников дореволюционной эпохи, около 30 фотографий знаменитых охотников. Например, охотником был знаменитый профессор-медик Александр Васильевич Вишневский. Как оказалось, он официально состоял в охотничьем обществе.

Книга «Казанское общество охоты: история, люди, события» вышла в 2008 году. Это была первая моя книга. Четыре другие рассказывают о Казани, в основном о городе XIX века.

– Мы с вами знакомы давно, но как-то не было случая узнать вас поближе. Не расскажите немного о себе?

– Я родился в Казани в 1935 году. Нынче мне, если доживу, будет 80 лет. В 1943 году, в самый тяжелый год войны, я пошел в школу. Четвертая школа тогда под госпиталем была, и мы первый класс начинали в подвале недостроенного финансового института. Отопления не было. Одну руку из пальто высовывали, чтобы писать. Тетрадок не было, где могли, там писали, в газетах на белых полях, например.

Родители где-то достали «синьку» (копировальную бумагу – Ред.), у нее оборотная сторона белая была, из нее сшили тетрадь, разлиновали. Получилась очень хорошая тетрадка.

В 1953 году окончил школу, и у меня было большое желание пойти учиться на журналиста. Но в то время получила развитие радиотехника, в Казанском авиационном институте было открыто отделение радиотехники.

Не техника меня увлекла, меня сбили родители. Говорили, что специальность хорошая, перспективная. Уговорить школьника нетрудно.

Отец в МВД служил, мать работала в Министерстве финансов ТАССР. Отец сказал, что журналистикой можно заниматься и с дипломом КАИ. А сам, между прочим, ушел в журналистику.

Кстати, дочь моя – Алиева Лиля – закончила журфак Казанского университета, работала в «Вечерке». Потом на «БИМ-радио» ушла. Сейчас живет в Швейцарии.

А я окончил радиофакультет КАИ. Наш набор был третьим. После этого пошел работать по направлению на завод «Радиоприбор», тогда он еще был номерной. До самой пенсии проработал на этом заводе. Мы поставляли аппаратуру для любого самолета – военного ли, гражданского ли. До сих пор летает самолет Ту-154, к созданию которого я самое непосредственное отношение имел.

Еще до выхода на пенсию начал потихоньку заниматься краеведением.

– Как вы находите темы для своих изысканий?

– Сначала изучал жизнь казанских купцов. В то время это была ниша, которую никто не хотел заполнять.

– Не модная это была тема. Долгие годы единственным человеком, который изучал жизнь купцов, была Людмила Свердлова. В 1991 году Людмила Михайловна издала книгу «На перекрестке торговых путей», в которой сделала попытку, если можно так сказать, реабилитировать купцов как класс. Вторая ее книга – «Купечество Казани: дела и люди» – вышла в 1998 году.

– Эта тема с ее помощью оказалась чуть-чуть приоткрытой, и я решил продолжить исследования.

Когда к колокольне Богоявления на улице Баумана подводят туристов, экскурсоводы рассказывают, что она построена на деньги купца Кривоносова. Никто не задается вопросом, почему он сделал городу такой щедрый подарок? А меня это заинтересовало. Удалось узнать, почему.

Оказалось, всё просто: у него заболела супруга, он был уже человеком состоятельным, всех светил медицины города пригласил, но они ничем не могли ей помочь. Священник утешил Ивана Семеновича: «Будем уповать на Бога».

После того, как купец выделил деньги на строительство колокольни, жена пошла на поправку. А вскорости родила ему сына и дочку.

Кстати сказать, она после вторых родов недолго прожила. В 1871 году Иван Семенович построил на ее родине, в одном из сел Мамадышского района, церковь.

Кривоносов вообще очень много денег вложил в богоугодные дела. Мне удалось документально подтвердить эти факты.

Когда я в эту тематическую нишу вошел, мне стало очень интересно писать о людях, имена которых мы должны знать.

Читайте в «Казанских историях»:

Он подарил Казани Богоявленскую колокольню

– Посмотрев книгу «Старая Казань: Люди и дела», я заметила, что вас заинтересовали и губернаторы.

– О казанских губернаторах известны лишь самые общие сведения. А я нашел в старинных газетах публикации о личной жизни губернаторов. Интересно же знать, какими они были как личности. В книгу «Старая Казань: Люди и дела» включено несколько очерков.

Николая Яковлевича Скарятина татары называли Скарятин-паша. О нем написано, пожалуй, больше всего, но в основном о чудачествах и самодурстве. Между тем его деятельность совпала с введением новых органов самоуправления, и он относился к земству доброжелательно.

При Петре Алексеевиче Полторацком началось строительство Московско-Казанской железной дороги, была сооружена дамба между городом и слободой Гривка. В городе началось движение трамваев и появилось электричество. Начали работать городской музей и художественная школа.

Михаила Васильевича Стрижевского в течение всего семилетнего управления Казанской губернией казанцы любили, им восхищались. Он был всегда доступен, помогал всем, кто обращался к нему за помощью. Был красив и приветлив. С его именем связана деятельность «Лиги борьбы с туберкулезом», регулярно проводившей в Казани акцию «Белый цветок».

При Стрижевском в августе 1909 года в Казани появилась трахоматозная лечебница-приют имени Адамюка, казанского профессора-офтальмолога. Деньги на ее содержание выделяли казанские купцы Оконишников, Шамов, Строкин, аптекарь Грахе давал бесплатно лекарства и перевязочные материалы.

Те, кто интересуется историей дореволюционной Казани, наверняка знают Ольгу Александрову-Гейнс за ее богоугодные дела. Мало известно о ее муже, губернаторе Александре Константиновиче Гейнсе. Генерал-майор был кадровым военным, принимал участие в Крымской войне, в подавлении восстания польских мятежников в 1863 году. Из армии ушел из-за болезней, которые получил вследствие ранений.

Ему было 47 лет, когда он приехал в Казань. Высший свет города очень быстро принял нового правителя губернии, а городское и земское управление нашли в лице Гейнса человека, который способствовал улучшению их деятельности. Все это происходило на фоне конституционных реформ Александра II. После кончины государя казанскому губернатору указали на «не совсем правильные отношения к общественным и иным сословным собраниям». Однако начатые Александром Константиновичем преобразования по инерции продолжались.

С декабря 1881 года в Казани стала выходить в свет еженедельная умеренно-либеральная газета «Волжско-Камское слово» под редакцией профессора университета Шпилевского. Появлению этой газеты способствовал губернатор, он убедил в необходимости ее материальной поддержки казанских фабрикантов.

Губернатор-либерал способствовал развитию науки, техники и искусства. В своем дворце он отвел помещение для кружка любителей музыки. Его стараниями была открыта в Казани музыкальная школа, создано Общество любителей сценического искусства. При нем в городе появились частные телефоны.

9 мая 1882 года Гейнс ушел с должности губернатора, а в марте 1885 году расстался с государственной службой совсем. Проживая в Санкт-Петербурге, большую часть оставшейся жизни проводил в Западной Европе, куда ездил на лечение.

Портрет Александра Гейнса хранится в Музее изобразительных искусств РТ

За три года до кончины вновь посетил Казань, где женился на богатой наследнице Ольге Сергеевне Александровой, будучи старше ее на 22 года. Но совместная их жизнь была недолгой. Он скончался на лечении в Ницце. Жена перевезла тело покойного в Казань, где он и был похоронен.

Петр Михайлович Боярский был последним губернатором Казанской губернии, работал с 1913 по февраль 1917 года. При нем в 1914 году было создано Казанское общество потребителей, в 1915 году появился Казанский военно-промышленный комитет. Он многое сделал во время Первой мировой войны. При нем в Казани был открыт Дом инвалидов.

– Много написано о профессоре Императорского Казанского университета Карле Фуксе, но мы очень мало знаем о его жене – Александре Андреевне Фукс. Только то, что у нее был популярный салон и что она беседовала с поэтом Пушкиным, когда он посетил Казань.

Я заметила, у вас в книге очерк не только о ней, но и о ее брате Николае. Откуда такой интерес к этой семье?

– Я вышел на историю этой семьи, можно сказать, случайно.

Под горой, где сейчас стоит памятник Муллануру Вахитову, была дворянская усадьба с несколькими постройками. А на горе – полицейская и пожарная части.

Так вот, в одном из домов под горой жили мои бабушка и дедушка. Я учился в 4-й школе, которая была тогда на горе. Шла война, мать с отцом работали, меня деть было некуда, и из школы я спускался к бабушке.

Дед работал пожарным в этой самой пожарной части, которая носила номер 4. Кстати, на его долю досталось два знаменательных для Казани события 1918 года: пожар на пороховом заводе и взятие Казани белочехами. Тогда единственной организованной силой в городе были пожарные, и их заставляли свозить трупы для захоронения.

О том времени нам рассказывал в школе учитель истории. Узнав, что мой дед участвовал в этих событиях, приводил к нам домой учеников и просил деда вспомнить, как это было – как горел пороховой завод и как белочехи громили всё советское.

Тогда, наверное, и зародилась у меня тяга к краеведению. Я стал интересоваться у бабки с дедом, чья же это была усадьба? Узнал, что она принадлежала Андрею Ивановичу Апехтину. С 1793 по 1796 год он был казанским городничим. Приехал в Казань уже женатым человеком с шестилетней дочерью Александрой, которая через много лет выйдет замуж за профессора университета.

В Казани новый городничий не стал строить новую усадьбу, а купил готовые строения на Рыбнорядской площади, под горой. Усадьба находилась между Марусовским и Бутлеровским холмами.

Как известно, Александра Андреевна Фукс была по отцу Апехтина. Отец – Андрей Иванович – был выходцем из дворянской, а мать – Анна Петровна – из купеческой семьи. Знаменитый поэт Каменев приходился ей дядей. Александра унаследовала многие привлекательные черты своей матери. Она была добра, но не сентиментальна. Получила по тем временам хорошее образование.

Несколько лет, скорее всего до смерти матери Александра проживала в родительской усадьбе. Ей было в то время лет 12. После смерти матери девочку взяла на воспитание тетка. Отец через полгода женился.

С Карлом Фуксом Александра Андреевна подружилась, когда однажды серьезно заболела, а он ее лечил. Хотя знала его много раньше. Было ей во время замужества уже 33 года, Фуксу – 45. Поженились они 3 июня 1821 года.

– Я помню дома под горой, в самом начале улицы Бутлерова. Это всё была одна усадьба?

– Поскольку здесь прошло мое детство, я хорошо помню усадьбу. На улицу выходил белый двухэтажный дом, который снесли, когда готовили место для памятника Муллануру Вахитову. Во дворе был двухэтажный флигель из красного кирпича, на первом этаже которого когда-то были торговые лавки. От горы строения отделяла стена из красного кирпича. На втором этаже жили господа.

К флигелю примыкал еще один дом, комнаты которого сдавались постояльцам. Как и  во всех городских усадьбах, у Апехтиных были конюшня, каретник и сеновал, которые располагались в отдельном деревянном здании. Попасть в усадьбу можно было только через ворота и калитку в каменном ограждении.

Из восьмерых детей Андрея Ивановича от двух его браков наиболее известными в казанском обществе были Александра и ее младший брат Николай, дети от первой жены – Анны Петровны, урожденной Каменевой.

Младший брат Александры Андреевны был крещен в Богоявленской церкви, назвали его Николаем. Это тоже очень примечательная фигура в истории нашей Казани. Долгие годы подполковник Николай Андреевич Апехтин был председателем Уголовной палаты.

Известно, что у Фуксов было четверо детей, но все они умерли в детском возрасте. С ними жила воспитанница Соня, которая была им как дочь.

После смерти мужа Александра Андреевна продала знаменитый дом Фуксов на Сенной площади. После того, как Софья вышла замуж и уехала с мужем в Царское село, Александра Андреевна стала сильно горевать. Скончалась она скоропостижно 3 февраля 1853 года. Хоронил ее брат Николай из своей усадьбы на Грузинской улице. В церковной книге в церкви Грузинской Божией Матери записано, что упокоилась она в ограде Кизического монастыря, однако удалось выяснить, что похоронена она на Куртине – так тогда звали Арское кладбище. Скорее всего с помощью друзей мужа по университету. Могила ее была недалеко от захоронения Лобачевского, и она довольно быстро была заброшена и забыта.

До нас дошли несколько портретов Александры Андреевны, которые находятся в собрании Музея изобразительных искусств РТ.

Хочу отметить, что Александра Андреевна была достойной подругой замечательного человека, известного всей Казани доктора, и ее скромное имя достойно того, чтобы его вписали в историю нашего города. Создать в провинции центр любителей и почитателей искусства, куда считал своим долгом прийти каждый гость Казани, живущий в столице, по силам лишь увлеченным людям, к каким, без сомнения, принадлежала Александра Фукс.

Читайте в «Казанских историях»:

Роль Карла Фукса в культурно-общественной жизни Казани

Светоч Поволжья» Карл Фёдорович Фукс

История дома Фукса

Написал я и о ее родном брате – Николае. Кстати, он жил в доме на углу Грузинской и Комиссариатской улиц. Дом, известный тем, что здесь после ареста родителей жил будущий писатель Василий Аксенов. Сегодня на этом месте новодел, мало напоминающий снесенный дом.

– А что стало с усадьбой Апехтиных после смерти хозяина?

– Один из ее домов купил преподаватель Казанской духовной академии Евлампий Андреевич Будрин. В книге «Старая Казань: Рыбная площадь – Кольцо» есть очерк и о нем. Господский дом был приобретен городом для 4-й полицейской части. То, что оставалось в собственности Николая Апехтина, арендовал крупный казанский рыботорговец Вшивцев. Он тут жил со своей семьей, а в одном из домов работали его лавки.

– Каким образом в усадьбе оказались ваши бабушка с дедушкой?

– Они приехали в Казань в 1903 или 1904 году. Мои бабушка и дедушка со стороны матери происходили из крестьян деревни Татарское Маметкозино Свияжского уезда Казанской губернии.

Глава семейства Гатьятулла Зайнуллович Зайнуллин поступил в услужение купцу Вшивцеву, а жена его – Миннигаян Зайнуллина – была стряпухой. Молодую семьею купец поселил в квартире с русской печью. С июля 1906 года дед поступил на службу в пожарную часть и служил здесь до самой ее ликвидации, уже при советской власти.

Во флигеле на Ново-Горшечной улице (теперь улица Бутлерова) они прожили всю жизнь.

Прямо - то, что оставалось от усадьбы Апехтиных. Пока все строения усадьбы не снесли. Фото разместил Андрей Шритт

После революции все бывшие дома Апехтиных были превращены в коммунальные квартиры. В 1979 году их снесли. Первый этаж флигеля из красного кирпича, в котором когда-то жил профессор Будрин, оказался таким крепким, что его не смог сломать даже многотонный бульдозер. Пришлось засыпать остатки дома землей, удлинив гору. Об этом мало кто знает.

– Я впервые слышу. Хотя в это время уже жила в Казани. Слышала, что в последнее время вы начали получать заказы на истории домов.

– Случается. Через кого-то узнают, что я занимаюсь краеведением, обращаются с такой просьбой. Сегодня многие заведения имеют на своих сайтах исторические очерки. Дома с историей, как известно, ценятся больше. А истории домов бывают не менее интересны, чем биографии известных людей.

Однажды ко мне обратился владелец старинного дома, в котором сегодня работает ресторан «Приют холостяка». Это дом, если идти по старой Пионерской, ныне Чернышевской, от Булака в сторону вокзала, с левой стороны – от угла третий. Улица Чернышевского, 17а. У этого дома два одинаковых крыла, с ними соединен третий дом, бывший флигель.

Во время поиска документов по этому дому я узнал много интересного. Оказалось, что до пожарища 24 августа1842 года на Поперечно-Владимирской улице стояли деревянные дома. Горелое место в 1843 году купил московский цеховой Егор Иванович Штабе, он взял льготную ссуду в 5 тысяч рублей серебром на 14 лет и построил здесь дом. Но ссуду выплатить вовремя не смог, хотя был в это время уже купцом. В результате дом у него отняли. 5 февраля 1860 года имущество Штаубе было приобретено по купчей за номером 25 женой арского купца Анной Степановной Молотковой за 7060 рублей. В эту сумму входили каменный дом и службы.

Какое-то время домом владело семейство Молотковых. Очередным владельцем был казанский купец Владимир Иванович Кокушкин, который приобрел недвижимость и землю у Николая Яковлевича Молоткова в январе 1906 года. Кокушкин захотел расширить дом, застроив свободное пространство между домом, построенным Егором Ивановичем Штабе, и флигелем, возведенным Анной Степановной Молотковой. Но строительство завершить не успел. Это было сделано в 1908 году уже другим хозяином.

3 мая 1907 года у казанского нотариуса была оформлена купчая за №587, по которой от казанского купца Кокушкина перешло к купцу Искаку Мустафичу Кильдюшеву. В некоторых документах – Кильдишеву. Купец из Чистополя захотел построить зеркальное отображение первого дома, соединить два дома общей закрытой лестницей. Получилось то, что мы видим сейчас.

Но это еще не вся история.

Чтобы соединить дома с флигелем, строителям понадобились балки. Раньше балки были деревянные, но во время строительства дома №5 уже начали использовать старые рельсы. Рельсы тогда были мягкие и быстро изнашивались. Их меняли, а куда девать старые?

Представляете, откуда рельсы в Казань привозили? Из Иллинойса!

Первое, что из них начали делать – столбы. Пасынки столбов раньше были деревянными и гнили. А когда появились рельсы, пасынки стали стоять долго. Я знаю, что и сейчас стоит в Казани один такой столб, у которого пасынки из рельсов. И на них надпись есть. Я этот столб показываю, когда просят провести экскурсию.

Эти рельсы использовали и в качестве балок. Как в доме, где сейчас ресторан «Приют холостяка».

– А как вы выбираете дома, которые изучаете? И что предпочитаете – те, которые еще стоят, или те, которых уже нет?

– Я и о тех, которых уж нет, писал, и о тех, которые стоят, писал. Самый известный дом – по улице Профсоюзной, где ресторан «Перцов». На нем висит доска, на которой написано, что в этом доме был Пушкин. Наверное, никто лучше меня не знает, что в этом доме Пушкин никогда не был! Этот дом принадлежал матери Эраста Петровича Перцова и до самой смерти так за ней и был.

Раскопал я всю эту историю до самого конца и знаю, с чего всё началось.

Был в Казани такой архитектор Егерев, одно время возглавлял наш строительный институт. Он тоже занимался краеведением. И однажды нашел документ, из которого следует, что в таком-то году Эраст Петрович подал прошение что-то сделать в доме, где как раз ресторан «Перцов». А годом или двумя позже прошение подала его мать, тоже просила что-то сделать, но уже в том доме, который находился на улице Рыбнорядской (сейчас Пушкина).

И Егерев на основании этих документов сделал вывод о том, что после смерти отца произошло деление домов между наследниками.

Исследование Егерева попало в руки историка Бушканца, тогда он был заместителем директора по научной части краеведческого музея. Он напечатал статью «Дома Казани, где был Пушкин», используя изыскания Егерева. Потом музей издал брошюру с таким же названием. Появился путеводитель по Казани, где этот факт уже не подвергался сомнению.

И пошло, пошло…

В 1986 году по инициативе Аристова, тогда заведующего отделом редких книг и рукописей университетской библиотеки, на дом повесили мемориальную доску.

Газеты писали, что это было сделано по воспоминаниям очевидцев. Хотел бы посмотреть эти воспоминания.

– Тем не менее и дом с рестораном принадлежал всему семейству Перцовых?

– Да. Работая в архиве, я нашел тот самый документ за подписью Эраста Петровича, где он просил разрешить ему починку ворот между домами. И в своем прошении писал: «В доме, принадлежащем мне и другим наследникам». Следовательно, никакого деления имущества после смерти отца не было.

О том, что Пушкин был в угловом доме, Загоскин и Агафонов писали, наследники Перцовых вспоминали.

Вид на улицу Рыбнорядскую. Прямо - дом Эраста Перцова, в котором бывал Пушкин. Ныне в этом доме офис Таттелекома и магазин швейцарских часов

Читайте в «Казанских историях»:

В каком же доме обедал в Казани Александр Пушкин?

Пушкину вообще в Казани не везет. После реставрации на кирпичном двухэтажном доме по улице Камала появилась мемориальная доска, извещающая, что в этом доме в сентябре 1833 года побывал «великий русский народный поэт» Александр Сергеевич Пушкин. Как указывается, «проездом в город Оренбург». Почему – проездом? Казань была одним из городов, который он собирался посетить, собирая информацию о пугачевском бунте.

Но это не самое страшное.

Дом был построен в конце XIX века, как минимум через 50 лет после приезда Пушкина в Казань. В 1833 году в этом районе были в основном деревянные постройки.

Ну и потом, даже школьники знают, что Пушкин побывал в доме неподалеку – у профессора университета Карла Фукса.

Пришлось обратиться в Прокуратуру, имел дело с Министерством культуры. Как, однако, трудно исправить такие ошибки…

– В современном краеведении очень много перепевов уже известного. Авторы текстом берут старые источники, в лучшем случае – старинные путеводители.

– Не хочу хвалиться, но скажу: в моих работах нет повторений известного. Вспомню человека¸ фамилию которого знают многие любители истории. Это Густав Густавович Тальквист. Очерк о нем я назвал «Похождения финского поданного в Казани». Он, действительно, был сыном финского купца, приехал в Казань приумножить свой капитал. Так вот, как оказалось, о нем никто не писал, я первый.

Точнее писали, но только в связи с историей казанской конки.

Читайте в «Казанских историях»:

Городская конно-железная, она же «конка»...

Это был в то время самый распространенный вид транспорта во многих странах, в том числе в России. Из трех совладельцев проекта именно его выбрали директором «Товарищества конно-железных дорог в Казани». Как известно, первая линия соединила центр города с пристанью в Адмиралтейской слободе.

Эта сторона его деятельности известна более всего, однако Тальквист имеет отношение не только к организации конки. Густав Густавович в Казани участвовал в организации нескольких проектов. Выбирал такие, какие сулили ему определенную материальную пользу, однако сегодня мы можем судить: они были важными и для Казани.

Живя некоторое время в Петербурге, Тальквист видел, каким успехом пользовались на Масленицу катания с гор на специальных санях. В 1875 году он подал прошение в городскую Думу Казани, и ему разрешили построить такую же гору в Адмиралтейской слободе. Катание было платным, хотя и недорогим. К тому же к месту катания можно было добраться только на конке – а это ему копейка в карман.

Позднее Густав Тальквист начал извлекать доход и из любопытства казанцев, которые приезжали в его ресторан на пристани, чтобы посмотреть на ледоход. Весной вагоны конки перевозили до тысячи человек ежедневно.

В Адмиралтейской слободе он организовал место для гуляния граждан. Новый сад, который Тальквист назвал «Тиволи» – по примеру итальянских увеселительных садов, появился в 1877 году. В саду работал ресторан, здесь проводились «народные концерты» с входной платой в 5 копеек, одно время играл военный оркестр эстляндского полка.

В саду работал «Русский Общедоступный Народный Театр», организованный Тальквистом, спектакли начались 1 мая 1883 года.

Ему принадлежала также идея организации сельскохозяйственных и промышленных выставок в Адмиралтейской слободе. Были они частные, проходили под эгидой «Товарищества казанских конно-железных дорог». К их организации Тальквист привлекал купцов.

Первая выставка состоялась 24 мая 1879 года. За ее организацию Густав Густавович был хорошо вознагражден. В 1979 году его избрали в городскую Думу, он был награжден знаком Красного Креста Общества попечения о раненых и больных воинах.

Вторая выставка открылась 15 мая 1880 года. Если первая была Казанская, то вторая – уже Камско-Волжская.

Кстати, на второй выставке большой интерес вызвал резной оклад для иконы, который представлял собой переплетение различных цветов. Цветки были вырезаны так, что были видны и пестики, и тычинки – до того была мелкая работа.

Икона с этим окладом стояла на маленьком столике, а перед ней лежало несколько колосков пшеницы. Люди подходили, смотрели на резную икону и говорили: «А зачем колосья-то здесь положили?». А им отвечали: «А вы потрогайте. Это не живые колосья, они вырезаны из липы».

Оклад был сделан Тюфилиным, резчиком по дереву, золотых дел мастером, который содержал иконописную мастерскую. Кстати, Тюфилин добился открытия в Казани ремесленного училища, где обучали не только резьбе по дереву, но и другим ремеслам.

Когда было коронование императора, не помню, кого – Александра I или Николая I, от Казани на коронацию собирали подарки. А что от купцов подарить?

Попросили Тюфилина вырезать букет цветов в вазе. Он вырезал и букет, и вазу, раскрасил. Там были самые разные цветы – и полевые, и благородные. Когда этот букет подносили, явно уж, не царю, а царице, она сначала охнула (а это было в разгар зимы), а потом спросила: «Где вы зимой достали такие прелестные цветы?». Ей ответили: «Матушка, посмотрите – они ведь деревянные!».

Вот какие у нас были в Казани люди.

– А что стало с Тальквистом?

– Он кончил плохо. Пьянство разорило его. Дело дошло до заключения в сумасшедший дом. После лечения Густава Тальквиста отправили на родину, в Финляндию, под опеку родных.

– С вашей точки зрения, что представляет собой современное краеведение? Каковы его сильные и слабые стороны?

– Тут не надо открывать Америку. У нас историки занимаются глобальными вопросами, которые затрагивают большей частью политическую составляющую истории того места, где они проживают. Подумаешь, какой-то купец вырезал из дерева колос, какой-то купец открыл школу для глухонемых! Это для них такие мелочи…

У нас очень мало написано о Казанском Богородицком монастыре. Очень мало! Написано о том, как нашли икону. А как жил этот самый Богородицкий монастырь?

– А как вы относитесь к фактическим ошибкам, к их массовому распространению?

– Ошибки порой возникают от нехватки исторических документов. Я долгое время считал, что сад Тиволи в Адмиралтейской слободе – это современный «Сад рыбака». Много позднее узнал, что чаша с фигурой рыбака стояла в саду, который носил имя Андреевского. Умер губернатор Николай Ефимович Андреевский – и решили его имя увековечить.

После Октябрьской революции на значительной площади сада построили производственные корпуса завода «Сантехприбор». Осталась нетронутой только небольшая часть былого парка. Какое-то время территорию называли «Садом машиностроителя». А когда поставили чашу с рыбаком, стали звать «Садом рыбака».

– Считается, что молодежь не интересуется историей своего края. И не так-то просто заинтересовать ее теми же «Казанскими историями».

Родилось новое направление в краеведении – занимательная история. В Набережных Челнах начала издаваться газета, которая писала именно такие истории. Не знаю, удается ли выпускать ее сегодня.

И у меня в газете, кстати, тоже соответствующая рубрика есть – «Об истории несерьезно».

Как вы относитесь к такому краеведческому направлению? И как, по вашему мнению, можно заинтересовать молодежь историей родного края?

– Я вам скажу такую вещь: отталкивают от нашей истории, к сожалению, наши тупые экскурсоводы. Я живу на улице Татарстан, очень часто гуляю мимо мечети, по набережной Кабана, у Камаловского театра. То есть нахожусь там, где обычно идут экскурсии. Я как-то послушал, что экскурсоводы рассказывают...

Во-первых, убогость их знаний поражает. Зато они выдумывают такие занятные подробности, чтобы увлечь экскурсантов»…

Я заметил, ко мне стали обращаться… Как их назвать? «Новые русские». Они не любят кучей ходить. Как-то узнали про меня, просят показать им Татарскую слободу.

О чем рассказывают экскурсоводы? Когда Иван Грозный покорил Казань, три дня река Казанка была кровавой. Всех татар, кто не смог убежать в леса, вырезали. Кто остался, выселили за Булак. Но первыми жителями татарской слободы были совсем не казанцы!

У каждой нации бывают герои и бывают предатели. У Ивана Грозного служили предатели из татар. Это общеизвестный факт. Когда Казань была захвачена, они думали, что будут жить в этом городе. Но царь сказал: «Нет, здесь вас не будет. Вот там – ваше место». И указал за Булак, где и возникла татарская слобода. Приспешники Грозного селились не улицами, а кварталами. Они боялись казанцев и строили дома окошками во двор. А вокруг делали высокий забор. Как в маленькой крепости жили. Таких кварталов за Кабаном возникло много.

– Почему вы мало печатаетесь в средствах массовой информации? Широкий читатель – он не книжки читает, к тому же тиражи маленькие у ваших книг.

– Здесь есть одно «но». Каждый автор, когда пишет о каком-то событии или о каком-то человеке, старается мельчайшие подробности найти и всё это описать. Принес статью в редакцию, допустим, на 10 листах А4. Написана подробно. Чтобы людям интересно было.

А что газета? А газета говорит: «Нужны 3 листа!».

Всё выхолостили и взяли только то, что нужно, как они считают, читателю. Глядя на такое отношение к результатам своего труда, конечно, настоящий краевед скажет: «Я потратил столько времени, столько нашел интересного материала – а вы всё это порезали!»

Последнюю мою статью про «дом Пушкина» в ресторане «Перцов» я принес прямо главному редактору газеты «Республика Татарстан». Он слышал обо мне, и книги мои у него были. Статья вышла так, как я ее написал, со всеми ссылками.

Против такой публикации я не возражаю. Но если из моей статьи делают заметку…

Поэтому я стал писать книги.Вспоминаю слова, не помню, кто их сказал: «Если книгу прочитает 10 человек, ее надо напечатать. Потому что каждый расскажет еще десятерым – и информация разойдется. Я это на себе почувствовал.

Читайте в «Казанских историях»:

Портрет старой Казани от Ильдара Алиева

– Сегодня издать книжку – достаточно сложный процесс. Денег надо много…

– Если открыть мою первую книгу – об охоте, там указаны и человек, и организация, которые мне дали кредит – беспроцентный и без срока. Когда вернул первый кредит, они поняли, что мои книги расходятся.

Не буду скрывать, руководитель этой фирмы – дальний родственник по линии жены. Когда я издал первую книгу, он мне сказал: «Я вижу, у тебя книги спросом пользуются. Ты будешь еще печатать?». Я ответил – если наберу хорошего материала на книгу… Со временем, когда набрал материала на вторую книгу – «Казань давно минувших дней», опять пришел к нему.

Так и живу: пишу, беру кредит, печатаю, продаю книги – кредит возвращаю…

– Если хотите, мы назовем его фамилию.

– Не надо. Он не любит афишировать себя.

– Большое спасибо за интересный разговор. И за консультацию – про привидения в саду Эрмитаж хочу сделать отдельный материал.

– Надо защитить достойного человека – купца Николая Прокофьевича Ворожцова.

PS. Ильдар Абдуллович Алиев не любит фотографироваться. Размещены его снимки, которые мы нашли в Интернете: на сайте газеты "Вечерняя Казань" и информационном портале "Реальное время"