От «дрянных» мальчишек до героев сериала

Любовь Агеева

26 декабря 2023 года

Волна интереса к «казанскому феномену», вызванная сериалом «Слово пацана. Кровь на асфальте», напоминает по силе цунами.

Будем надеяться, что, в отличие от природного катаклизма, она не будет иметь плохих последствий.  

Окунувшись по воле обстоятельств снова в то время, в те события, в те ощущения, знакомясь с книгой Роберта Гараева «Слово пацана», читая и смотря в сети его интервью, изучая многочисленные комментарии и публикации, посвященные сериалу, я сделала немало любопытных выводов не только о казанских событиях 1970-1990-годов, но и о тех, кто всё это читает и смотрит  сегодня вместе со мной. Любопытные получаются наблюдения. Наверняка еще будет повод об этом написать, но позднее. Ведь далеко еще не всё прочитано и отсмотрено.

Однако не могу не поделиться с читателями «Казанских историй» несколькими суждениями, о которых стоит написать уже сегодня.

Как говорят в Одессе, две большие разницы

Во-первых, как я и предполагала, и создатели сериала, и его зрители, оставляющие сотни комментариев после публикаций о нем, рассматривают события в Казани безотносительно конкретного времени, а это сильно смещает фокус восприятия. Пацанская группировка по месту жительства 80-х годов и ОПГ 90-х годов – это далеко не одно и то же. Даже применительно к «Жилке» или «Хади Такташ». В этой связи характеристика «бандитская группировка», которая используется, что называется, направо и налево, не всегда уместна по отношению ко всем дворовым компаниям Казани, тем более в 1989 году.

Если же она упорно используется, то это лишнее доказательство того, что речь идет только об одной их сторон «казанского феномена». Криминальная окрашенность этого сложного социального явления – лишь часть его портрета.

В этой связи не могу не заметить, что действие фильма Жоры Крыжовникова, по общему мнению зрителей (я его пока не смотрела), очень жесткого и даже жестокого, приходится на 1989 год. Но в истории «казанского феномена» этот год знаменателен тем, что за 12 месяцев произошло всего три (!) массовых драки. Их пик пришелся на 1983 год (31 драка). Самым трагичным был 1988 год – 7 смертей, причем 5 жертв были в январе-марте.

Знаменитое «ледовое побоище», в котором участвовало, по разным оценкам, до трехсот человек, и не только подростки, приходится на 1984 год. Воспоминания об этом событии разнятся. Кто-то вспоминает массовую драку в подробностях, кто-то признает, что она даже не началась, поскольку конный милицейский патруль приехал на место встречи нескольких группировок как раз к началу «выяснения отношений».

Чем интересен 1989 год, так это тем, что произошел резкий скачок доли преступности несовершеннолетних в общей преступности по линии уголовного розыска. Так, по данным МВД ТАССР, которые я использовала в своей книге «Казанский феномен: миф и реальность», в 1980 году эта доля составляла в Казани 12,7 процента, а в 1989-м – 23,5 процента. Это связано прежде всего с тем, что данные статотчетов стали более адекватно отражать истинное  состояние дел, но в немалой степени и с тем, что в это время криминальные группировки стали более четко определять свое место в «общем строю». Широко известные «Хади Такташ», «Перваки», «Жилка», «Борисовские», «Тукаевские», «Павлюхинские» и другие устойчиво дрейфовали в сторону организованных преступных сообществ, и статистика фиксирует рост групповых преступлений (в 1989-м их было 454). В то же время   какие-то «конторы», не видя опасности, которая им угрожала раньше (милиция к этому времени уже взяла контроль над улицами и дворами города), превращались в обычные дворовые компании.  Многие подростки после семи похорон 1988 года задумались, нужно ли им такое уличное геройство.

Стоит отметить, что в статистику преступности несовершеннолетних входили не только «деяния» дворовых группировок – избиения «чушпанов» и тех, кто хотел выйти из «контор», массовые драки, поборы с малышей, но и другие нарушения закона: воровство, разбои, угоны автомашин и мотоциклов, одиночные изнасилования и пр. 

Портрет, у которого авторов много

Во-вторых, для работы над книгой «Казанский феномен: миф и реальность» Татарское книжное издательство дало мне очень мало времени, полагая, что его хватит, чтобы подготовить к печати мои публикации о «трудных» подростках в «Вечерней Казани». Но в книгу вошли не только они, но и много других материалов, написанных специально для книги.

Сроки поджимали, и потому обзор публикаций о «казанском феномене» получился неполный. Я не использовала даже многие собственные тексты. С подшивками газеты работаю уже сейчас. Причем, изучаю не только «Вечерку».

Тем не менее, в своей книге я отдала приоритет первого выхода на темы группировок Артуру Гафарову, в то время второкурснику отделения журналистики КГУ, который в декабре 1983 года опубликовал в газете «Комсомолец Татарии» статью «Кого ты хотел удивить?».

Теперь я не только восстановила ее в памяти, но и прочитала другие материалы этой газеты: обзоры писем 22 января, 17 февраля, 11 марта и 20 мая 1984 года, интервью с министром внутренних дел ТАССР Сергеем Кириловым в номере от 27 января того же года, размышления над редакционной почтой Александра Салагаева, в то время преподавателя КГУ, в будущем серьезного исследователя девиантного поведения подростков (20 мая 1984), статью Артура Гафарова и Виталия Хашева «Престиж улицы – истинный и мнимый» (3 мая 1985) и много других материалов на эту тему (смотрите два текста по ссылке Первое слово о пацанах. Неоднозначный юбилей одного риторического вопроса). Публикации размещены в рубрике «Ретроспектива» газеты «Казанские истории». По моей просьбе Артур Гафаров вспомнил, как появились эти материалы, отдал должное тем, кто ему помогал: редактору «Комсомольца Татарии» Анатолию Путилову, заведующей отделом писем и массовой работы Людмиле Колесниковой, а также Виталию Хашеву и Валерию Нугманову.

Рассказывая 4 сентября 1980 года о суде над под­ростком Леонидом С. («Когда любовь слепа»), я не могла предположить, что за этим конкретным уголовным делом сокрыта боль­шая проблема. Подросток попал на скамью подсуди­мых как активный участник массовой драки. Ватага его сверст­ников пошла в соседний поселок, чтобы выяснить отно­шения с тамошними мальчишками.

Меня в ту пору интересовали не криминальные истории, а проблемы воспитания, правда, поводы для их анализа всё чаще приводили меня в районные инспекции по делам несовершеннолетних и в залы судебных заседаний.

В 1984 году корреспондент газеты «Советская Татария» С. Кулешова написала об опасных игрушках подростков: обыкновенные баллончики из-под бытовых сифонов они переделывали в «бомбочки», что нередко заканчивалось травмой.

Два таких случая попали в кадр кинооператора Николая Морозова, в 1987 году снявшего вместе с Робертом Хисамовым спецвыпуск киножурнала «На Волге широкой» под названием «Страшные «игры» молодых».

Увиденное вызвало в городе шок. Пожалуй, впервые казанцы задумались над тем, что случилось с их детьми. Авторы не ставили задачу выявить причины, толкнувшие подростков в группировки — они, не жалея нервов зрителей, показывали последствия, к которым приводит вражда дворовых компаний.  Это было убедительнее газетных материалов

В «Вечерке» первым рассказал о дворовой группировке Нил Халилович Алкин — это было в апреле 1985 года. Рассказывая о том, как на хоккейной площадке школы №136 избили Володю Н., он с позиции взрослого человека обобщил свои впечатления о подростках одного двора, о судебном процессе.

В январе 1986 года вышла  корреспонденция Геннадия Наумова «Шел по городу троллейбус». Если об избиении подростка во дворе школы №135 знали до газетной публикации немногие, то о разгромленном троллейбусе говорил весь город.

Когда в 1986 году я положила на стол редактора «Вечерней Ка­зани» Андрея Петровича Гаврилова четыре статьи с ана­лизом ситуации, написанные по просьбе секретаря по идеологии горкома КПСС Ф. Зиятдиновой, никак не могла подумать, что впервые услышу категоричное ПУБЛИКОВАТЬ НЕ БУДЕМ — ЗАПРЕЩЕНО. Было это уже после того, как он показал статьи Флере Газизовне. Это она потребовала статьи не печатать — слишком неприглядная картина в них рисовалась.

Тем не менее, Андрей Петрович настоял на их публикации («Словно на разных языках», 6 июня; «Воспитание наказанием», 7 июня; «Этот неслучайный случай», 8 июня; «Спроси с себя», 9 июня).  И их напечатали без единой купюры. Потом статьи вошли в мою книгу.

В нашей газете тему «казанского феномена» вели в основном двое: я и Людмила Колесникова, которая в 1983 году перешла к нам из «Комсомольца Татарии». Она и у нас работала в отделе писем и массовой работе, так что в основном на ее долю пришлась активная читательская дискуссия 1987 года после письма Валеры, члена одной из группировок, о которой я писала в своей книге. Сама Людмила рассказала на страницах нашей газеты немало поучительных историй о судьбах конкретных подростков, об их матерях, с которыми встречалась в судах, и гопников, и их жертв. 

Я писала в основном аналитические материалы, брала интервью. Меня занимали в основном темы, связанные с поиском выхода из тяжелой ситуации, в которой оказалась тогда Казань. 

Так что меня никак нельзя считать первым человеком, писавшим о казанских группировках, как это сделал автор публикации в газете «БИЗНЕС Online». Но то, что мне пришлось глубоко погрузиться в эту тему, без чего книга не могла бы появиться, ― это неоспоримый факт.

Мою книгу с большой натяжкой можно назвать авторской, поскольку моими соавторами можно считать тех, кто давал мне интервью, кто консультировал по специальным вопросам, писал научные статьи на эти темы, которые я изучала. Тем не менее, все тексты, кроме писем подростков из «Вечерней Казани», подготовленных к печати в газете Людмилой Колесниковой, были моими.

Сейчас внимательно изучаю публикации, которых не видела раньше. Есть в сети паблик, где выложено всё, от заметки в «Советской Татарии» про суд над бандой «Тяп-ляп» до ученых статей. Там же нашла официальные пресс-релизы МВД ТАССР от Анвара Маликова, в которых много интересной информации. В планах несколько интервью с очевидцами тех событий, с которыми мы будем не только вспоминать, но и оценивать то, что происходит сейчас.

Как, наверное, многие догадались, я готовлю к переизданию свою книгу, которая появилась в 1991 году. Но это не просто переиздание. Это новая попытка осмыслить и то, что с нами случилось тогда, и то, что происходит с нами сегодня. 

Отдалим лавры Дмитрию Лиханову

В-третьих, с удивлением прочитала в газете «БИЗНЕС Online», что меня считают журналистом, который впервые применил  понятие «казанский феномен». Сама я считала, и в книге написала об этом, что первым его употребил Юрий Шекочихин, который в 1988 году опубликовал в «Литературной газете» материал под названием «Экстремальная модель». Он писал, что дворовые группировки есть во многих городах СССР. Просто Казань стала наиболее изученной экстремальной моделью явления, которое поразило тогда советское общество: «явление, с которым мы столкнулись сегодня, куда шире узких региональных рамок (это просто наша старая привычка успокаивать себя тем, что самое плохое — «где-то там, от нас далеко»)».

Но телега с горы уже покатилась. Казань нарекли символом подростковой преступности. С сериалом «Слово пацана. Кровь на асфальте» об этом узнают и два новых поколения жителей страны.

Помните Моцарта и Сальери? Доказано, что Сальери не имеет никакого отношения к смерти Моцарта, но в памяти людей он навсегда остался преступником. Как написал Пушкин.

В моем распоряжении оказались два снимка с судебного заседания по банде  «Тяп-ляп», которые сохранились в личном архиве Сергея Саначина. Как известно, журналистов в зал не пускали. Тем не менее, мой коллега Михаил Мельников при оглашении приговора присутствовал. Он обещал рассказать об этом подробнее.

Теперь я уже точно знаю, что первым употребил этот оборот московский журналист Дмитрий Лиханов, который в том же 1988 году опубликовал в журнале «Огонек» очерк «Дрянные» мальчишки» (№29, июль). В отличие от Щекочихина, который писал со слов известных исследователей подростковой преступности, Лиханов в Казань приезжал и видел всё своими глазами. Думаю, он не предполагал, что войдет в историю русского языка как создатель нового устойчивого фразеологизма.  Для него гораздо важнее была другая характеристика того, что он увидел ― государство в государстве. Когда слышите это выражение, знайте  — оно принадлежит Дмитрию Лиханову.

Пока остановлюсь на этом.