Спасти камер-юнкера Пушкина. И себя тоже

Любовь Агеева

25 января 2025 года

31 января и 6 февраля в театральной резиденции «Особняк Демидова» можно посмотреть моноспектакль Павла Густова «Спасти камер-юнкера Пушкина».

Своими впечатлениями о спектакле поделилась журналист Любовь Агеева.

Прежде несколько слов о пьесе. Ее написал Михаил Хейфец, режиссёр и драматург из Израиля, выросший в Ленинграде. Рецензенты пишут, что это его откровенное высказывание о своем поколении. И хотя у них с героем пьесы Михаилом Питуниным совсем разные судьбы, драматургу удалось сказать много больше, чем передано словами.

Это одна из самых популярных пьес последнего десятилетия. Она лауреат конкурса «Действующие лица» и других, в том числе   международных, драматургических конкурсов, отмечена как лучшая пьеса года на Национальном театральном фестивале «Золотая маска».

Впервые пьеса была поставлена в театре «Школа современной пьесы» (Москва) в 2013 году. В настоящее время существует более сорока ее театральных версий в любительских и профессиональных театрах. О некоторых премьерах я читала, но ни одной не видела. Так что имею только один опыт, казанский.

Если судить по рецензиям и отзывам в сети, в Москве и Санкт-Петербурге в спектакле заняты несколько актеров. В Казани режиссер Юлия Голованова, известная в театральных кругах как руководитель тольяттинского независимого экспериментального «ТеатраForm» (у нее в Казани это не единственная постановка), выбрала формат моноспектакля, поскольку знала, кого пригласить на роль Питунина. Мало того, с этой просьбой к ней обратился сам актер Павел Густов, мечтавший об этой роли после того, как увидел постановку по пьесе Хейфеца на одном из театральных фестивалей. В Казани пьеса немного сокращена, но изъятия текста не имеют принципиального значения для развития событий.

В команду, которая работала над спектаклем, также входили художник ТЮЗа Надежда Иванова, свето- и звукооператор Рената Набиуллина и помощник режиссера Александра Гуримская.

Спектакль — не о поэте Пушкине, который, как известно, был камер-юнкером императорского двора, и не о конкретном молодом человеке, который начинает осмыслять свою жизнь только перед ее концом. Я восприняла его как метафорическое размышление о более общих вопросах, которые принято называть философскими. Он — о том, что бывает с человеком, который не знает, для чего живет.

Спектакль заставляет думать о том, ради чего человек приходит в этот мир. Одни оставляют после себя заводы, дома, картины, романы, запоминаются людям успехами в работе, научных исследованиях, творчестве, своей активной общественной деятельностью.  Их помнят через поколения, как великого Пушкина. Другие живут как бы в безвоздушном пространстве, сводя свое существование к элементарным занятиям и инстинктам.

Миша Питунин мог бы прожить так, в духовном вакууме, долгую жизнь, но однажды он захотел понравиться девушке и прочитал всё-таки Пушкина, которого не любил с детского сада. И заболел странной болезнью — каждый раз, возвращаясь к его поэзии, он искал надежный способ уберечь поэта от смерти на дуэли. Эти размышления многое изменили в его жизни, и, наблюдая, как он ее заново проживает, когда рассказывает о себе, мы видим процесс пробуждения человека в человеке.

Не скрою, перед спектаклем я была заинтригована, поскольку знаю возможности «Особняка Демидова» — в нем нет сцены и зрительного зала. Могла предположить, что действо произойдет в большом зале на первом этаже, который я видела во время спектакля «Анна Каренина». Тогда там был железнодорожный вокзал. И оказалась права. Только действа как такого в этот вечер зрители не увидели.  Мы услышали монолог актера Казанского ТЮЗа, заслуженного артиста РТ Павла Густова, который от имени Миши Питунина рассказывал о его взаимоотношениях с Александром Сергеевичем Пушкиным.   Рассказывал то ли нам, зрителям, то ли себе самому.

Художник Надежда Иванова сконструировала на одной плоскости перед несколькими рядами стульев для зрителей три сценические площадки, по которым в течение спектакля перемещался актер. Каждая была представлена набором знакомых предметов среднестатистического горожанина, на которые по ходу своего монолога Миша Питунин обращал наше внимание.

С одной стороны, слева — коммунальная квартира, с другой, справа, — пространство, которое помогает Михаилу рассказать обо всём остальном в своей жизни — о детском саде и воспитательнице, о школе и учительнице, об успехах и неудачах начинающего бизнесмена…

А посредине — можно сказать, лирическая зона, где Питунин вспоминает свое общение с двумя девушками, которые, сами того не ведая, сделали его жизнь хоть чуточку осмысленной. И этого хватило, чтобы к концу спектакля мы  увидели совсем другого человека.

Мы знакомимся с Михаилом в его новой квартире, доставшейся ему по наследству после смерти мамы. Он делает ремонт, а потому одет соответствующе, в рабочую одежду, заляпанную краской.  Лишь однажды он примерит на себе мундир камер-юнкера (кстати, мундир у людей, имевших это звание, был темно-зеленого сукна с красным суконным воротником и таковыми же обшлагами). Питунин так много думает и говорит о Пушкине, что мундир — как то ружье на сцене, которое обязательно должно выстрелить. А ближе к финалу на нем окажется шляпа и что-то похожее на пальто. И мы уже не будем знать, кто уходит от нас в проёме — Пушкин или спасший его Михаил Питунин.

Не сомневаюсь, отношение зрителей к герою пьесы Хейфеца будет разным. Кто-то его осудит, кто-то пожалеет. Кто-то, возможно, соотнесет его с самим собой. А я почему-то во время спектакля о Михаиле думала мало. Я думала о тех, кто его окружал. Ведь человек не растет сам по себе, как трава. Его характер, его взгляды на мир формируют конкретные люди и конкретные обстоятельства. И Питунину в этом смысле явно не повезло. Не было в его жизни педагога, который открыл бы для него Пушкина, его поэзию. Пушкина ему навязывали как нечто обязательное, и в детском саду, и в школе: «Как ты можешь не любить Пушкина? Все любят, а ты…». Как на грех, даже его школа именем Пушкина называлась.

И потому он возненавидел поэта. И был вполне солидарен со школьным товарищем, который сожалел, что Пушкина не убили раньше: «… так люто, как этого Пушкина я ещё никогда никого не ненавидел. Что ненавижу его больше чем Секу с Витьком, когда они у меня двадцать копеек отнимали, больше, чем Гитлера, больше, чем Каплан, которая Ленина убила, больше чем… Больше чем… Сука! Убил бы своей рукой!».

Так сложилась его жизнь, что Пушкин будет не раз являться перед ним, даже в армии. Но однажды появится в его жизни девушка Лера и подарит ему рисунок, на котором он, Миша Питунин, спасает Пушкина от рокового выстрела на дуэли. Спасает ценой своей жизни… И в последние минуты этой жизни, отнятой у него Секой и Витьком, которые позарились на его квартиру, он вспомнит этот рисунок:

«Это что же – я действительно спас Пушкина? Схлопотал его пулю?   И ещё подумал: прямо как на картине, которую нарисовала Лера. И ещё подумал: жаль, что она меня сейчас не видит.  А больше ни о чём подумать не успел…».

Этот финал кажется вполне закономерным — как приговор за неудавшуюся жизнь, в которой хотя бы перед смертью у Миши Питунина появилось ощущение ее самоценности.

Павел Густов признался в нашем разговоре, что в театре ему особенно нравится роль рассказчика. Его работа в этом спектакле — яркое свидетельство того, насколько эмоциональным и волнующим может быть монолог. Зрители, я в том числе, следили за ним, как завороженные.

Конечно, у актера были помощники в виде предметов реквизита.  Но Павла   слушали бы и без этого. Настоль он был органичен и достоверен в этой роли. Ему не нужны были какие-то особые театральные приемы для удержания зрительского внимания.

Стоит заметить для непосвященных в специфику театра, что моноспектакль можно назвать вершиной актерского мастерства. Ближе только спектакль на два актера, но работать в нем все-таки легче, поскольку это диалог, а значит можно подзарядиться от партнера. В моноспектакле герой один на один со зрителем, и не завидую актерам, которые не завладеют его вниманием сразу. Если взрослых от проявления негативных эмоций может спасти воспитание, то молодая аудитория не отягощена такими тонкостями, как уважение к чужому труду...

После спектакля, когда мы с Павлом анализировали непутевую жизнь Миши Питунина, а также всех тех, кто не задается «вечными» вопросами, сам собой зашел разговор о том, с чем уходят люди из зрительного зала. Как считает актер, пьеса Хейфеца многих может заставить задуматься. А это уже немало для молодых зрителей, внутренний мир которых пока сильно напоминает чистый лист бумаги.

Сегодня некоторые деятели культуры открыто говорят, что они не должны воспитывать своих зрителей. У Густова несколько иная позиция на этот счет:

«Долгие годы я тоже сторонился этой функции искусства, театра в частности. Если этот эффект возникает — прекрасно. Но он не является основополагающей целью. Искусство задает вопросы, но не должно на них отвечать. Это будут делать зрители, во время спектакля или после него. Если это воспитательная цель, тогда с ней можно согласиться.  

Посмотрите, что происходит с моим героем. Сначала Пушкин для него — как сильный раздражитель. Потом, в силу определенных обстоятельств, он начал о нем узнавать, проникся к нему интересом. И в итоге так получилось, что от полного отрицания Пушкина он пришел к полному с ним слиянию. И если бы не Пушкин, его жизнь была бы совсем непонятной и пустой. На мой взгляд, такая чудесная получилась история. Она — как жизненная модель, которую полезно отрефлексировать, особенно молодым зрителям».

Одна из потенциальных аудиторий этого спектакля — молодежная, может, даже подростковая. Реальность такова, что способности к рефлексии у наших внуков может не оказаться. Их вообще думать учат плохо.

Павел хорошо знает, как трудно играть, когда зрительный зал — словно вата. А в этом спектакле возможна трудность и другого рода. Это вам не боевик с кучей трупов, не слезливая история на разрыв аорты. Монолог на полтора часа…

Работая всю жизнь в ТЮЗе, Густов знает, что такое культпоход. По сути, спектакль – об этом тоже. О том, что нельзя воспитывать через силу. Через силу можно добиться прямо противоположного результата. 

В «Особняк Демидова» культпоходов не организуют, но этот спектакль я бы особо рекомендовала посмотреть именно старшеклассникам. Посмотреть — и потом поразмышлять о нем на уроке или в кругу семьи. У них еще есть возможность что-то изменить в своей жизни, чтобы не повторить судьбу Михаила Питунина. Надеюсь, школьные учителя не будут слишком суровы к нему, и услышат в его рассказе что-то еще, кроме обидного слова «училка».

Читайте в "Казанских историях" -  Павел Густов: «У меня стать хулиганом не получилось»