«...а сокрытая мудрость и сокровище невидимое – какая в них польза?»

06 ноября 2015 года

Сегодня наша встреча с профессором Владимиром Курашовым, автором книги «Деревянная архитектура старой Казани», увидевшей свет в 2015 году.

Это уже не первая книга профессора, но и этот фотоальбом наверняка станет библиографической редкостью. Поскольку каждому казанскому старожилу так мило вернуться в старый город, чтобы увидеть деревянное кружево, которым так славилась Казань.

Презентация книги «Деревянная архитектура старой Казани» в Институте археологии

Казань в свое время возникла именно как деревянный город. Дерево играло огромную роль не только в материальной, но и в духовной культуре ее жителей. Хотя в XIX и начале XX веков некоторые дома строились по проектам архитекторов, но и они отличались декором – резьбой наличников, карнизов, полотенец. Типовых архитектурных проектов было немного.

До сих пор на улицах Казани мы видим образцы деревянного зодчества, например, дом Варвары Дружининой, который находится в настоящее время в стадии реставрации (У «чайного домика» появилось будущее ), дом-музей В.И.Ленина на улице Ульяновых и образец деревянного модерна на Гоголя.

Дом Дружининой – двухэтажное деревянное здание с кирпичным цокольным этажом в стиле модерн было построено в 1911 году в Кошачьем переулке (теперь это улица Зои Космодемьянской) по проекту казанского архитектора Константина Олешковича. В народе дом называли «Чайным домиком», отмечая тем самым оригинальность и богатство декора.

Казань в былые времена не раз горела, и здесь остерегались строить деревянные жилища, однако во все года находились люди, которые хотели жить в красивых, уютных, добрых деревянных домах. К сожалению, много красивых деревянных домов, которые можно, говоря современным языком, назвать маркерами старой Казани, утрачены. Яркий пример – дом №10 на улице Тельмана, бывшая «Попова гора». (Дом, единственный в своем роде. Его уже нет).

Дом №10 по улице Тельмана. Сейчас на этом месте огромное современное здание без опознавательных надписей

Владимир Игнатьевич обычным фотоаппаратом в окнах между лекциями отснял многие деревянные казанские дома, большинство из которых, увы, впоследствии были утрачены. На основе этих снимков при поддержке Министерства культуры РТ издал несколько книг «Архитектура России. Казань деревянная», Москва, КДУ, 2009 и 2010; «Деревянная архитектура старой Казани», Идел-Пресс, 2015.

Читайте в «Казанских историях» об альбоме 2009 года – Деревянная Казань. Город, которого больше не будет

Курашов Владимир Игнатьевич родился 1 декабря 1951 года в Казани. Кандидат химических наук, доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой философии и истории науки Казанского национального исследовательского технологического университета.

Закончил физический факультет Казанского государственного университета, аспирантуру КХТИ и докторантуру в Институте философии Российской Академии наук.

Опубликовал около 300 работ в областях физики, химии, биотехнологии и биохимии, вакуумной техники, философии, методологии науки и философской антропологии, а также 20 монографий и учебных пособий.

Лауреат международной премии Дж. Темплтона (1995), Государственной научной стипендии Российской академии наук для выдающихся ученых (1997-2000, 2000-2003).

В 2007 году в ознаменование 10-летия возрождения Казанской духовной семинарии награжден орденом святителя Иннокентия Московского III степени.

 Владимир Курашов называет себя скромно – составитель. Хотя мы смотрим на Казань его глазами, и он изредка выходит на первый план. Когда, например, кратко представляет свою теорию антропологической соразмерности:

«Архитектура являет нечто близкое духу народа в конкретное время и конкретном месте, – пишет он. – Можно сказать, что «архитектура жилища» – это понятие, имеющее смысл не только технический, исторический, искусствоведческий, культурологический, этнокультурный, но и философский, метафизический. Деревянная архитектура России с ее разнообразной резьбой и растительным окружением – уникальное явление культуры. В ней в гармоничной целостности живет красота – природная и рукотворная, которую в каменно-железобетонной архитектуре XX – XXI веков вытеснил голый эстетизм в формах, характеризующихся такими понятиями, как «прагматизм», «утилитаризм», «конструктивизм», «функционализм» и т.п….

Как человек видит мир, так он и строит свое жилище и организует пространство вокруг него».

Я привела длинную цитату и очень бы хотела, чтобы статью Курашова «Концепция антропологической соразмерности» из книги 2015 года прочитали должностные лица, которые принимают решения о том, что строить и что сносить.

В. Курашов у дома №27 по улице Шмидта (Первая Солдатская)

Однако наш разговор с Владимиром Игнатьевичем я начала не о книге и даже не о его философской концепции, которую разделяю. Увидев в книге «Деревянная архитектура старой Казани» приветствие Президента РТ, я не могла не поинтересоваться отношением Курашова к деятельности Рустама Минниханова по сохранению историко-культурного наследия Казани. Спросила, чем он объясняет интерес, который Президент вдруг проявил к старой Казани?

– Я считаю – не вдруг. Вот я физик по образованию, у меня специальность – радиоэлектроника. И в то же время я доктор философских наук, специалист по антропологии, науке про человека, про любовь, про счастье, про всё такое. А ведь между антропологией и радиоэлектроникой разница очень большая.

Поэтому у каждого свой путь в жизни.

Я могу сказать в данном случае исключительно положительные слова. Причем сразу о двух президентах. Потому что мы, граждане, часто относимся ко всем вышестоящим начальникам достаточно предвзято, то есть все их ошибки замечаем, достоинства видим меньше. Я к этой мысли со временем пришел.

Для того, чтобы что-то сделать, в первую очередь нужно посмотреть на себя. Должна быть твоя личная инициатива и твоя личная энергия. И я с этого начал. Так появился первый альбомчик. Мне помог Евгений Иванович Григорьев и другие знатоки истории Казани.

– Если я правильно поняла, вы начали изучать деревянную Казань для себя?

– Вообще-то я делал это не для себя. Я начал делать фотографии, наклеивал их на бумагу, чтобы передать всё в Государственный музей РТ. Знал, что когда-то мой труд будет востребован. То есть не рассчитывал ни на Институт истории, ни на журналистов, ни на наших архитекторов. Может быть, они тоже что-то делали. Я просто делал всё сам, не оглядываясь ни на кого. Можете считать, что это (скажу с пафосом) – моя гражданская позиция.

И вот Татьяна Мамаева написала статью в газете «Время и Деньги», как я позднее узнал, ее прочитал Минтимер Шарипович Шаймиев и, соответственно, обратил внимание Министерства культуры на то, что у меня уже есть готовый большой материал, целая книга. Министерство культуры поддержало первое издание «Архитектура России. Казань деревянная». Тогда министром культуры была Зиля Рахимьяновна Валеева.

Видите – я не просил, не ходил по кабинетам.

Я вам предлагаю: давайте построим наш диалог в «плюсе». У нас в СМИ высказывается больше претензий – то что-то закончилось, то что-то сломалось.

– Не возражаю, тем более что, поддержав вас, власть добавила себе огромный «плюс».

– Когда делаешь такую большую работу – наполненную историческим фактологическим материалом книгу, конечно, от усталости часто говоришь себе: «Больше делать не буду». Однако делаешь.

После выхода первого издания я сделал в три раза больше снимков деревянной Казани. Так появилось второе издание, в том же издательстве Московского государственного университета. Министерство культуры РТ его также поддержало. Поддержало – значит заказало большую часть тиража, в первую очередь для библиотек РТ. И правильно – фотоальбом появился в библиотеках республики, в культурных учреждениях.

Добавлю от себя. Объем альбома увеличился почти в два раза. Во втором издании было уже около 500 снимков. Почти столько же – в третьей книге, у которой уже другое название – «Деревянная архитектура старой Казани».

Около 400 фотографий сделаны Курашовым, остальные 70 – Евгением Григорьевым, Верой Сепешвари и Фаридом Зиятдиновым. Снимки 2001-2009 годов.

Владимир Игнатьевич в нашем разговоре постоянно подчеркивал, что в работе были помощники, и прежде всего жена – Наталья Михайловна.

Все дома, представленные в альбомах, были построены во второй половине XIX – начале XX века. В предисловии Курашов напоминает, что от более древних времен в Татарстане сохранились только Троицкая церковь в Свияжске и часть городской усадьбы Боратынских на улице Горького в Казани (читайте в «Казанских историях» – Новая жизнь старинной усадьбы Боратынских) .

В первом альбоме были опубликованы работы учащихся детской архитектурно-дизайнерской школы «Дашка» при Казанском архитектурно-строительном университете. А в третьей книге, вышедшей в нынешнем году, появились и работы казанских художников. Возможно, какие-то из них были написаны под впечатлением от знакомства с альбомом Курашова.

В книге образы деревянных домов органично сочетаются со стихами Вероники Тушновой, Велимира Хлебникова, Елены Бурундуковской и других поэтов.

Подробнее о третьей книге – Деревянная Казань – уникальное явление мировой культуры

Мы знаем знаменитые походы Олеси Балтусовой с Президентом РТ по исторической Казани, они продолжаются до сих пор. Эта инициатива ко мне никакого отношения не имеет. Олеся Балтусова была сотрудником журнала «Казань» и экскурсоводом. Президент обратил внимание на ее приглашение к совместной экскурсии по исторической Казани, высказанное в Интернете, и принял его. Если вы посмотрите на фотографии, сделанные во время этих походов, то увидите, что в руках у Балтусовой постоянно моя книжка – «Архитектура России. Казань деревянная».

Однажды мне сказали, что «Идел-Пресс» может переиздать мою книгу о деревянной Казани. В результате вышел альбом «Деревянная архитектура старой Казани» с предисловием Президента РТ.

Этот альбом мы сделали в двух форматах: 500 с лишним страниц – это полная версия, около 250 страниц – уменьшенная.

Вот и вся история. Все издания состоялись при поддержке добрых помощников. Я уже назвал Татьяну Мамаеву, Олесю Балтусову – о них обязательно надо сказать, а также двух Президентов РТ.

Подчеркну для примера многим: все эти проекты с моей стороны были чисто инициативные – не было специальной аппаратуры, не было каких-либо грантов и вообще какого-либо финансирования.

Все же один в поле – воин, особенно на первых этапах.

– Следующий вопрос, ответ на который могу предвосхитить, но все-таки спрошу – почему вы увлеклись именно деревянной Казанью?

Меня не особо удивляет, что составителем такого альбома стал философ, потому что философы могут смотреть на мир с разных точек зрения. В одном университете со мной – КНИТУ-КАИ – работает профессор-философ Натан Моисеевич Солодухо – он смотрит на мир как поэт. Но вы выбрали краеведение, причем узконаправленное. В связи с чем?

– Я родился в деревянной Казани. Необыкновенно хорошие чувства, связанные с деревянными домами, наличниками, карнизами, полотенцами, яблонями, черемухами – впечатления детства от этой красоты, близкая связь с природой – всё это и обусловило интерес к деревянной архитектуре Казани.

А дальше – «пути Господни неисповедимы». Занялся я этим уже весьма поздно, в начале XXI века. Задумки сфотографировать всю деревянную Казань не было, хотелось хоть что-то успеть зафиксировать в фотографиях.

Можешь быть физиком, можешь – философом, но главное – «поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан». Вспомним Александра Сергеевича Пушкина: великий поэт изучал историю Пугачевского бунта и объездил пол-России как историк-исследователь.

– А когда вы начинали, что вами двигало? Эстетическое чувство – запечатлеть дома оригинальной архитектуры на пленке? Или вы увидели, что вся эта красота гибнет, и захотелось сохранить хотя бы так, чтобы деревянные дома увидели те, кто будут жить в Казани после нас?

– Эстетическое чувство было с самого начала. Я бы уточнил – первично было искусствоведческое чувство. И одновременно было гражданское чувство – запечатлеть на визуальном уровне, в данном случае – в фотографии, то, что есть в Казани.

Кстати, это желание у меня появилось задолго до того, как началось массовое разрушение старой Казани. Я думал об этом в 60-80-е годы, когда новое строительство шло в основном на периферии города, и деревянным домам ничто не угрожало.

Понимаете, бегать по институтам истории, музеям, встречаться с архитекторами, чтобы выяснять, кто что сделал – на это тоже можно потратить всю жизнь. Я сделал свое дело.

Улица Волкова (Вторая Гора), дом №71

Мне часто говорили: такой-то фотографировал старую Казань, а у такого-то снимки есть. При выяснении оказывалось, что либо они утрачены, либо несколько снимков с каменными домами. Как сказано в Писании: «...а сокрытая мудрость и сокровище невидимое – какая в них польза?». [Сир. 14,17].

Единственное, кого могу назвать, – Айдаров Равиль Саярович, у него была научная работа о деревянной архитектуре, и диссертация на эту тему, и альбом акварелей.

Я вам скажу так: то, что делается за деньги и по грантам и т.д., порой делается без души и под давлением отчетности. Если вы посмотрите мою книгу, это – не чисто научная книга, но это и не просто альбом с видами. Это, как я написал, поэма о деревянной архитектуре нашего Отечества. В ней есть и научная систематическая составляющая.

– Я могу в какой-то мере пояснить, почему так мало снимков старой Казани. Не раз искала снимки конкретных домов, разговаривала со многими фотографами, благо со всеми знакома. И слышала примерно одно и то же: когда старинные дома были живы, они составляли естественный ландшафт города Казани и не представляли для них большого интереса. Потому что их было много. Поэтому сегодня, когда я прошу того же Владимира Зотова, у которого самый систематизированный архив, посмотреть, есть ли снимок какого-то дома, он разводит руками – не снимал.

Дом №58 по улице Ульяновых в нынешнем году прошел реставрацию. Сейчас в нем Музей Ленина

А когда деревянная Казань стала умирать, выяснилось, что многое ушло безвозвратно. И порой архитекторам-реставраторам не так-то просто найти какие-то следы казанской старины. На моей памяти – поиск снимков дома Дружининой «допожарной» истории. Реставраторы хотели восстановить даже цвет бревен старинной постройки.

– На снимке, по-моему, 2002 года, который у меня в книге, дом Дружининой еще целехонький. Потом дом горел, сейчас проводится реставрация. А без пожара достаточно было косметического ремонта.

Деревянная архитектура всегда была достопримечательностью нашего города, просто это недоценивали. Я не специалист в теории и истории архитектуры, но могу сказать, из чего слагается ценность исторических построек. Прежде всего, есть историко-архитектурная, эстетическая ценность, как у деревянных домов на улице Ульяновых и Достоевского, построенных в стиле модерн. Ценность может быть историческая – скажем, в доме жил известный философ Несмелов.

Если говорить об исторической ценности, то яркий пример – деревянный дом №15 по улице Муштари, где была библиотека. Там жила семья Ульяновых, именно в этом доме Ленина после сходки в университете арестовали. Насколько я знаю, именно там он сказал знаменитые слова про существующий строй: «Стена, да гнилая. Ткни – и развалится».

Казалось бы, вози туда туристов: вот это дом, где жил и был арестован Ленин.

Мне рассказывали, что возле дома ставили охрану, когда его пытались поджечь, но все равно сожгли. Капитал победил.

Улица Комлева - ныне Муштари. Дома этого уже нет

Владимир Ильич Ленин – личность всемирно-исторического масштаба. И неважно – добрый он гений или злой, кому как нравится. В Америке несколько лет назад показывали дом какого-то фермера, в котором побывал Хрущев, и его сохраняют, вне зависимости от российско-американских отношений.

Ведь если ориентироваться на количество человеческих жертв, и Наполеон злодей, и Александр Македонский злодей. Посему сломать дом, связанный с масштабной личностью, которая перевернула весь мир, и на этом месте построить незначимое нечто – это, пожалуй, потеря для исторической Казани из числа самых значимых.

– К сожалению, это не единственный пример примитивной оценки исторической личности: любили как светоча – назвали именем Ленина университет, одну из центральных улиц, разлюбили как злодея – даже мемориальный дом сломали.

Улицу Тельмана (бывшая Попова гора) уничтожили практически полностью. Старые деревянные дома, некоторые смотрелись, как картинка, заменили так называемой вип-застройкой.

Как вы считаете, чем это объяснить? Тем, что люди, которые принимали такое решение, не знали что делают? Или есть все-таки какие-то объективные причины, которыми можно это объяснить?

– Я вам как истинный философ скажу: люди любят черное и белое, этот – хороший человек, а этот – плохой. Убежден в том, что нет плохих и хороших: в каком-то отношении, в каком-то месте, в какое-то время человек хороший, а в других случаях – плохой.

Улица Габдуллы Тукая, дом №88

О ком бы мы ни говорили – посмотрите, как ведет себя человек, когда затрагиваются его интересы. Немногие будут думать о сохранении общезначимых культурных ценностей, когда затрагиваются их личные интересы.

И если посмотреть на наших граждан с этой стороны, то сами-то они что делают для сохранения историко-культурного наследия? Вот у вас – газета «Казанские истории» – и это хорошо. Так вот «это хорошо» желательно чтобы было у многих в их деятельности по сохранению историко-культурного наследия Отечества.

Улица Достоевского, дом №52

Я вам приведу простой пример. В доме, где я живу, на проспекте Ямашева, живет прекрасный человек, музыкант, композитор, он работает в музыкальном училище. У нескольких подъездов его дома дикий виноград растет, цветы цветут. Один человек сажает, возделывает, ухаживает, и никто ему не платит за это. А если бы каждый из нас сажал виноград и цветы около своего дома, то был бы у нас город-сад!

Если люди ничего сами не делают, нечего тыкать пальцем в президентов.

У нас обычно говорят – если бы были деньги... Или: «Если бы у меня был трехэтажный дом, я бы, конечно, усыновил трех-четырех инвалидов».

Да нет, сделай это в двухкомнатной квартире. Или, например, увидел больную бездомную кошку с перебитой лапкой – отнеси ее в ветлечебницу и приюти у себя дома, а если не хочешь этого делать, то молчи и не осуждай других…

Я с возрастом меньше стал людей осуждать. Тем более огульно – наверху злодеи, а внизу одни добряки. Я бы сказал – все одинаковы. Посмотри на самого себя.

Вы знаете, было немало проектов сохранения архитектурного наследия, скажем, по Старотатарской слободе или по той же улице Тельмана у Булата Галеева. Проекты эти не реализовались, но сейчас этим стали заниматься, наконец, серьезно.

Акварель Равиля Айдарова

Ко мне обратились из мэрии Казани, попросили внести предложения еще по одному проекту. Город хочет воспроизвести старую деревянную улицу, не обязательно идентичную, но в исторической части Казани. Насколько я знаю, где-то возле озера Кабан. Поставлена задача найти интересные архитектурные проекты. Идет поиск документов, чертежей, фотографий. Это будет своего рода музейная улица. Исторически она не будет соответствовать какой-то конкретной улице прошлого, но и это хорошо.

– Как писала в 2011 году Татьяна Мамаева, у вас появились продолжатели – в одной из макетных мастерских Казани, узнав о вашей книге, предложили любопытный проект: воссоздать Казань в миниатюре.

 Макетная мастерская находится на одном из промышленных предприятий Казани. Она создана на базе Творческого объединения «Автограф», основанного в 2001 году. Ее макеты и модели представлялись на крупнейших международных выставках в Каннах, Париже, Гонг Конге, Лондоне, Берлине, Мюнхене...

Когда входишь в мастерскую с малоухоэженной территории, по которой разбросаны, словно призраки, здания бывших цехов с выбитыми окнами, словно попадаешь в другой мир. Мир детства, где все мы любили делать макеты. Не случайно руководитель мастерской Игорь Романов рассказывает о том, что в детстве в Доме пионеров очень любил заниматься в кружке судомоделирования, впрочем, какой из мальчишек не склеивал макеты кораблей и самолетов!

Вот макет одной из булгарских мечетей – ее миниатюрная копия из бука до такой степени точна, что даже орнамент на крошечных окошках рассмотреть можно. Для того чтобы изготовить макет этой мечети, мастерам пришлось пролистать не один фолиант и проконсультироваться с массой историков – специалистов по Булгарии, часами рассматривать литографии. Так «с миру по нитке» и собрали информацию.

Газета «Время и деньги»

К сожалению, чем закончилась эта затея, узнать не удалось. Как и о проекте воссоздания старинной улицы с деревянными домами.

– Ошибочен путь сохранения старой Казани, под которым понимается только сохранение особо примечательных домов. Реконструкция среды в виде городских исторических кварталов или зон способна вызвать целостное впечатление.

– Кстати, как вы к новоделам относитесь? Когда, например, исторические номера «Булгар» уничтожили и поставили на их месте дом, якобы похожий на исторический.

– Отношусь, конечно, отрицательно. Потому что в гостинице «Булгар» жил великий поэт татарского народа Габдулла Тукай, здесь он написал большую часть своих произведений. И сломать его – это, конечно, вандализм.

А что сделали? Декорацию. Это, конечно, лучше, чем ничего. Но лучше было бы сохранить старинное здание.

– Я бы даже декорацией этот новодел не назвала. По сути, на прежнее здание похоже только парадное крыльцо с угла улиц Московской и Татарстан. А вот «Большие сибирские номера» на улице Баумана восстановили один в один. У меня есть старинная фотография, сравниваю – совершенно идентичная постройка.

Приходилось слышать, что к татарским памятникам власть лучше относится. Но гостиница «Булгар» – какое еще здание важнее для истории татарской культуры?

– На мой взгляд, национального фактора в вандализме нет. Я бывал во многих русских городах – разрушение там идет не менее интенсивно.

Здесь надо вести речь о соотношении духовной силы культуры и материальной капитала. Ничего национального в этом противоборстве нет.

– Когда захожу в Троицкую церковь в Свияжске, у меня просто сердце замирает. Трудно даже представить, сколько десятилетий она стоит.

Как мне кажется, сохранить деревянные дома сложнее.

– Это не так. Конечно, если деревянный дом построен по правилам, если технологии не нарушались. Если сруб сложен правильно, то с ним ничего не происходит, и представьте себе, у некоторых столетних деревянных срубов Казани бревна, как свежие.

Улица Достоевского, 6 (бывшая Вторая Солдатская)

Я жил в таком доме. Когда у нас был ремонт в 60-х годах, строители в громадном срубе поменяли только отдельные венцы и бревна. Так что обновление сруба – не проблема.

– А что наиболее ценно в деревянном жилище?

– Мы провели в КГТУ научную конференцию «Антропологическая соразмерность». Откликнулась вся Россия – от Санкт-Петербурга до Дальнего Востока. В ходе научной дискуссии пришло понимание: деревянный дом – лучшее жилище, которое есть у человека, антропологически ему соразмерное, физиологически наиболее комфортное, близкое к естественной природной среде.

Традиционное жилище и русских, и татар, и чуваш, и мари – деревянный сруб, крыльцо, наличники. Человек жил в гармонии с природой, космосом, рядом с землей, деревьями. Хорошо организованное печное отопление деревянного сруба – идеальный кондиционер. Через трубы вместе с дымом из жилых помещений вытягивается прогретый воздух, печь работает как своеобразный насос. При этом через щели в окнах в помещение затягивается свежий холодный воздух взамен «старого» воздуха, обедненного кислородом и содержащего различные испарения.

Деревянный дом трудно представить без герани на окне

Кто жил в хорошем срубе, знает это по ощущению особого телесно-душевного комфорта. А печное отопление – это треск полыхающих в печи дров и чарующие красные блики пламени, таинственно-успокаивающее мерцание углей и вой ветра в трубе, когда в ночном теплом уюте лежишь в постели. Это то, что нужно человеку для благоприятной телесно-душевной жизни.

К сожалению, всё это почти ушло из нашей жизни, вытеснено бетонными стенами.

Марина Цветаева говорила (цитирую приблизительно):

Описывайте все. Описывайте бумагу, на какой пишете, чернила, которыми пишете, на каком столе. Все это будет более ценно, чем ваши стихи. Это история повседневности, уходит навсегда.

Я занимаюсь историей не как специалист историк, а как философ, культуролог истории России. Меня, например, интересуют детские игры XVIII – XIX веков. Для многих названия в литературе сохранились, но никто не знает, что это за игра. Я редактировал одну книжку, где рассказывается о 50-60-х годах прошлого века, и в ней некоторые игры были описаны неправильно – «махнушка», «чика». Я их помню, мы в них играли, когда мне было лет десять – и я смог отредактировать текст.

Горжусь тем, что многое успел зафиксировать из старинной жизни. В моем альбоме есть раздел «Повседневность деревянного дома»: кошка на окне, зеленые гирлянды на внешней стене, цветущая герань… Зимний сад на окне в каждом доме был. Сегодня такого всё меньше и меньше, и скоро не будет совсем.

– Следующий вопрос связан с вашими любимыми местами в Казани. Какие дома представляют для вас особый интерес?

– Пожалуй, это улицы, где я родился и вырос – Академическая слобода в районе улицы Вишневского. Здесь была Казанская духовная академия, одна из трех в России. Теперь в этом здании (напротив «Корстона») больница скорой помощи, до этого – 6-я горбольница.

Хотя правильнее бы говорить – «Корстон» напротив бывшего здания Казанской духовной академии.

Я жил на улице Калинина – когда-то она называлась Третья гора. В Казани были три горы – Первая, Вторая и Третья. Первая – современная улица Ульяновых, Вторая – улица Волкова, Третья – улица Калинина.

Естественно, помню соседние улицы – Вишневского, Достоевского, Лесгафта. Это была среда моего обитания.

Дом в Кадышево

Некоторые наши горожане не ценят деревянную архитектуру, а ведь это уникальное явление мировой культуры. Может быть, это спорный момент, но в профессиональной литературе по истории архитектуры написано, что в России только два явления в архитектуре признаны всемирным достижением: это деревянное зодчество и конструктивизм XX годов прошлого века.

 - Большое спасибо за беседу. И за новую книгу. Альбом 2009 года издания у меня тоже есть.