Вряд ли найдется в Казани человек, который ни разу не видел хотя бы одного рисунка с видом родного города Эдварда Турнерелли. Его работы, сделанные с натуры в XIX века, воспроизводятся как в научных книгах, так и в популярных изданиях. Особенно много мы видели их в прошлом году.

Рассказать об Эдуарде  Турнерелли можно по его книге – «Казань и ее жители», которая вышла в 1841 г. в Петербурге на французском языке и с тех пор ни разу не переиздавалась. Малый тираж издания способствовал редкому обращению к ней исследователей. В 1924 г. казанский историк-краевед П.Дульский выпустил на собственные средства брошюру о жизни Турнерелли в Казани, где упоминал о скандале вокруг его книги. Она неизменно используется в качестве иллюстрации к казанской истории. В зависимости от позиции автора комментируется с крайних точек зрения: либо как правдоподобная, либо как неправдоподобная.

В отечественной историографии советского времени книга английского автора стала источником для поддержания мифа о характере повседневной жизни провинциальных дворян. П.Дульский в начале прошлого века писал: «Э.Турнерелли, вращавшийся в верхах и аристократических слоях казанского общества, конечно, как культурный человек, не мог оставаться спокойным и равнодушным к тому праздному образу жизни, бесконечным попойкам и азартным играм, которые составляли одно из главных развлечений казанского высшего света...». Главное в этом предложении – это его утвердительная безапелляционная концовка, приговор казанскому дворянству, где Турнерелли стал свидетелем обвинения.

В современных популярных изданиях свидетельства Турнерелли приводятся вообще без поправки на их контекст. М.Лисевич пишет: «О гостеприимстве жителей Казани писал Эдуард Петрович Турнерелли, уроженец Лондона, окончивший Петербургский университет и преподававший в Казанском университете английский язык. Он прожил в Казани с 1837 по 1844 год. За это время проявил себя трудолюбивейшим исследователем местного края».

Эдуард Турнерелли родился 13 октября 1813 г., учился в Карловской коллегии в Ирландии. В поисках работы 23-летним юношей приехал в Россию, где в ноябре 1836 г. выдержал экзамен на право преподавания. Иностранцам, желающим поступить на русскую службу, обычно предлагалось принять российское подданство. Это облегчало поиск работы, но Турнерелли менять подданство отказался. Министерство народного просвещения направило молодого человека в Казанский университет, поскольку там открылась вакансия лектора английского языка.

Предварительно он пытался выяснить подробности о месте своего назначения, но петербургские знакомые либо пожимали плечами, либо рассказывали невероятные вещи о диком восточном крае. В дальнейшем это подвигло молодого британца записывать и зарисовывать свои впечатления. Довольно скоро Турнерелли составил альбом видовых рисунков Казани. Изданные в 1839 г. в Лондоне, они были открытием не только для иностранцев, но и для многих россиян. Экземпляры литографированных эстампов автор, следуя российской традиции, преподнес наследнику престола Александру Николаевичу и министру народного просвещения графу С.С.Уварову. Из архива Казанского университета явствует, что от цесаревича автор получил благодарственное письмо и бриллиантовый перстень.

Успех альбома окрылил молодого англичанина, породил надежды на публичное признание. Кроме зарисовок, с момента прибытия в Казань он вел дневник, и он решился опубликовать свои записи. В предисловии признался: «Всё это написано в три месяца и на языке, который не являлся для меня родным». Выбор французского языка был продиктован его универсальностью для российских и европейских читателей. Так появилась книга «Kasan et ses habitants».

Вид на Богородицкий монастырь (ныне улица Большая Красная)

Турнерелли нарисовал сказочную страну под названием «Казань» – страну полную экзотики, необычных людей и дикой природы, странного климата; страну, в которую волею судьбы он попал. Он видел себя путешественником, открывающим перед европейцами новый мир, мир инокультуры. Автор хотел, чтобы его рассказ не был скучным, а потому его свидетельства о казанской повседневности не могли быть достоверными. В описании Турнерелли Казань представлена несколькими главными улицами (Воскресенская, Грузинская, Проломная), архитектурно яркими домами, оригинальными историческими местами (крепость, монастыри, церкви).

Жители Казани делятся у Турнерелли на «общество» и некую среду его существования – «русских» и «татар». Повседневная жизнь автора проходит, конечно же, в обществе. Молодой англичанин вписал себя в высшее казанское общество. По всей вероятности это соответствовало действительности.

В Казани той поры было мало англичан. Большинство иностранцев, осевших в городе, были немцы, приехавшие в Россию в поисках лучшей доли. Либо это были французы, попавшие в восточные губернии страны, скрываясь от красного террора революционеров, или переправленные сюда в качестве военнопленных в кампанию 1812 года.

Турнерелли имел хорошее происхождение и образование. В тексте книги он не однажды упоминал о некоем «несчастьи» или трагедии, бросившей его в Россию. Это придавало ему таинственности, схожести с его известным соотечественником лордом Байроном. Для обремененных дочерьми глав казанских семейств он представлялся выгодной партией. Ведь прецедент такого рода был. Женился же немец, профессор Казанского университета Карл Фукс на казанской барышне и обеспечил ей счастливую и безбедную жизнь.

В силу специфического положения автора, у него сложилось впечатление о казанской повседневности как о сплошном и безудержном празднике. «Для тех, у кого счастье жизни состоит в пирах и празднествах, – уверял он, – кто любит бывать на балах, наносить визиты или принимать гостей, наконец, для тех, у кого счастье связано с шумными удовольствиями, Казань – настоящее Эльдорадо». Удивленному читателю он рассказывал, что с конца октября по май казанцы живут «в вихре удовольствий». Каждый день случается либо костюмированный бал, либо общественный или семейный вечер, либо завтрак с танцами, или концерт, или спектакль, а может быть, и несколько мероприятий сразу. В праздники темп жизни еще более ускоряется. «Прогулка в санях, завтрак с танцами и бал» сменяют друг друга.

Спасская башня кремля

Реальный, а не литературный Турнерелли, видимо, часть своего времени должен был проводить на службе, должен был учить студентов английскому языку.

В повседневной жизни круга лиц, о которых повествует Турнерелли, особое место занимал театр. Но в этом сюжете Турнерелли не мог погрешить против привитого с детства вкуса. Казанский театр той поры был низкопробным. «Театр в Казани дает мало того, что оправдывается любознательностью и хорошим вкусом, – вынужден был признать он. – Всё, что я нахожу в его пользу, это внутренняя отделка зрительного зала: она немного лучше, чем его наружный вид. Актеры, музыка, костюмы, декорации имеют много схожего с бродячими комедиантами».

Турнерелли был свидетелем бурного успеха в Казани московского актера Щепкина и его дочери, петербургского актера Максимова, московского певца Бантышева, а также гастролей заграничных трупп и отдельных артистов.

Первое издание книги Турнерелли было осуществлено небольшим тиражом. Она вышла в желтой бумажной обложке и распродавалась по весьма низкой цене – 1 руб. 75 коп. Очевидно, автор рассчитывал дать этот выпуск в качестве рекламного, а затем уже запустить дорогое издание, которое принесет доход. Но книга сразу же вызвала возмущение тех, о ком писал Турнерелли. Шутливый тон автора, его иронические зарисовки нравов, пародийное описание казанской повседневности не были восприняты сочувственно.

Пытаясь переломить негативное мнение казанцев, второе, более презентабельное издание Турнерелли сопроводил посвящением министру С.С.Уварову и обращением к читателям. «Автор, – заверял он, – всегда испытывал искреннюю признательность за дружбу и интерес к нему жителей Казани. Единственное, чего он хочет, так это, чтобы из-за неверного или намеренно искаженного толкования его слов, этот интерес не угас. Потому он заверяет, что был далек от роли критика и, возможно, допустил излишне большое внимание к городу и представил явления даже в лучшем виде, чем они есть».

Эти строки еще более накалили страсти вокруг книги. Анонимные протесты против автора, требования запретить его книгу приходили к местным властям и даже столичному начальству. Публично приговор казанского общества Турнерелли объявил редактор «Прибавлений к Казанским губернским ведомостям» Н.И.Второв. «Мы откровенно скажем ему, – писал он, – что он (Турнерелли – Е.В.) взялся за дело, несовершенно ему знакомое, и что он по многим отношениям, не говоря уже о незнании русского языка, никак не мог быть ценителем наших нравов».

Турнерелли пытался защищаться: написав ответное письмо в редакцию, он апеллировал к ректору университета, к попечителю учебного округа. Но общественное мнение было неумолимо. В августе 1844 г. лектор английского языка попросил перевести его из Казанского университета в Петербургский Морской кадетский корпус. Получив согласие, он навсегда покинул сначала Казань, а вскоре и Россию. В 1854 г. в Лондоне вышел его двухтомник воспоминаний о Российской империи.

Его книга сыграла в казанском обществе ту же роль, что письма Хлестакова в городе NN. Это был культурно-психологический шок. Можно согласиться с казанцами того времени: сочинение британца представляет собой кривое зеркало местной повседневности и нравов. Оно отражает действительность, но отражает ее искаженно. И потому оно эпатажно. Но, раскручивая историю назад, можно утверждать, что книга «Казань и ее жители» повлияла на повседневную жизнь казанского общества, стала фактором ее изменения. Описанные в ней персонажи увидели себя со стороны.

«Казанские истории», №10, 2006 год