Рыцарь театра – Игорь Германович Ингвар

Любовь Агеева

09 июля 1985 года

Среди краеведов особую группу составляют театроведы и музыковеды, которые пишут историю культуры нашего края. Это не менее интересная тема, чем история политических противостояний, история улиц и отдельных домов.  

Казани и здесь повезло: мы имеем немало исследований и исследователей, которые сделали для нас доступными события далекого прошлого.  Некоторые из них стали активными просветителями на ниве культуры. Историю Татарского академического театра им. Г.Камала изучает Ильтани Исхакова, музыкальная жизнь  – вечная тема Георгия Кантора, у Казанского академического Большого драматического театра им. В.И.Качалова – два летописца: в прошлом Игорь Германович Ингвар, сегодня – Юрий Алексеевич Благов. Мы назвали далеко не всех.

Представляем вашему вниманию беседу с Игорем Ингваром корреспондента «Вечерней Казани» Л.Агеевой, опубликованную 9 июля 1985 года.

Наверняка кто-то из казанских старожилов помнит его как актера и режиссера. Современные театралы не могут не знать создателя и хранителя музея театра имени В.И.Качалова – его Качаловской комнаты. Выпускникам театрального и художественного училищ он памятен как преподаватель. Широкая аудитория встречалась с ним как с лектором, старейшим членом общества «Знание».

Разносторонность занятий и интересов его поразительна. И чем бы он ни занимался в своей долгой жизни, все делал и делает честно и страстно, с большой душевной отдачей. Он из тех интеллигентов старшего поколения, в ком широкая образованность сочетается с богатым внутренним миром.

Готовясь торжественно отметить 75-летие со дня первого выхода В.И.Качалова на казанскую сцену, руководство театра поддержали инициативу Ингвара открыть в театре небольшой музей, который рассказал бы о трех сезонах, которые провел  в Казани будущий великий актер и которые послужили для него той ступенькой, с которой он шагнул  к своей бессмертной славе. В марте  1973 года  «Качаловская комната» была торжественно открыта.

Обложка журнала "Казань" с материалом Об Игоре Ингваре

Любовь Агеева узнавала подробности создания «Качаловской комнаты» в музее Большого драматического театра им. Качалова.

– Как родилась идея создания театрального музея?

– Прежде всего была настоятельная необходимость сохранить для потомства накопленные за эти годы материалы о жизни театра, в том числе мой личный солидный архив.

– И этого хватило для экспозиции?

– Конечно, нет. Начался усиленный розыск: сотни писем по различным адресам, поездки в Московский и Ленинградский дома ветеранов сцены, установление связей с многочисленными музеями и хранилищами.. Важно было успеть собрать все, что было можно, пока живы были свидетели прошедших дней. Удалось отыскать актеров, которые когда-то играли на казанской сцене, записать их воспоминания, получить документы.

– Кто, интересно, откликнулся на ваш призыв?

– Их много. С Софьей Владимировной Гиацинтовой мы встретились в Рузе, в Доме творчества ВТО. Она передала музею свои воспоминания о Качалове, фотографию и программку спектакля «У жизни в лапах», в котором играла вместе с Василием Ивановичем.

А вот письмо от Фаины Григорьевны Раневской («Вы, – иронизировала она, – не могли лучше изобразить Василия Ивановича на своей программе, так я вам посылаю его фотографию») мы получили совсем неожиданно. Оказывается, кто-то из знакомых, зная ее привязанность к Василию Ивановичу, передал ей нашу театральную программку, на которой Качалов был действительно изображен не лучшим образом. Я ответил ей. Завязалась дружелюбная переписка. На своей фотографии, присланной в музей, она написала: «Смерть Качалова – боль и утрата моя на всю жизнь».

– Театральный музей рассказывает в основном о жизни и творчестве Качалова, имя которого носит Большой драматический. Но вы мне показали много ценных экспонатов, относящихся к другим актерам, когда-то игравшим на казанских подмостках…

 – Пока мы успели открыть для посещения только «Качаловскую комнату». Фонды же у нас такие, что вполне возможно создать еще одну постоянную экспозицию – истории КБДТ. Каждый истинный театрал знает, какие корифеи русской сцены выступали у нас: Плавильщиков, Мочалов, Щепкин, Мартынов; на нашей сцене «родились» Стрепетова, Савина, Давыдов… А мастера более позднего времени, наши современники – Жилина, Белокуров, Якушенко, Милова, Ардаров… В ходе многолетних поисков удалось собрать документальный материал о многих интересных режиссерах, актерах. Сегодня, например, пришла посылка из Москвы: вдова недавно умершего Алексея Львовича Грипича («Вечерка» в 1981 году печатала его воспоминания) переслала музею именные часы мужа.

Еще одна реликвия последних дней – любимая бамбуковая трость Качалова. Ее прислала внучка Василия Ивановича Мария Шверубович, артистка театра «Современник». Долгое время мы поддерживали связь с сыном Качалова – Вадимом Васильевичем Шверубовичем. Он подарил музею личные вещи отца и свою книгу «О театре, о людях и о себе».

– Обратила на нее внимание. Там есть такие искренние слова: «Дорогому Игорю Германовичу с огромной душевной благодарностью за все, что он сделал ради памяти Василия Ивановича. Спасибо вам за тот талант и ум, который вы вложили в это дело».

Кстати, в книге отзывов музея немало слов признательности за ваши экскурсии. Посетители разных возрастов пишут, что подкупает ваше личностное отношение к тому, о чем рассказываете.

– Но разве может быть другим отношение, если каждая фотография, афиша, каждая вещь в музее для меня – не просто экспонат, а частица жизни театра в моей. Я видел, как плакали пожилые костюмерши МХАТа, когда передавали мне костюм, в котором Качалов играл Чацкого.

А как я могу говорить спокойно о платье Веры Ивановны Окуневой, которое ей подарила актриса Малого театра Медведева, игравшая в нем в пьесах Островского в то время, когда великий русский драматург бывал на спектаклях и мог видеть ее в этом платье?

– Что-то я не заметила платья в экспозиции…

– А его там нет. Оно хранится в запаснике, как десятки других не менее ценных реликвий. Часть коллекции нам удается выставлять на временных выставках в фойе перед зрительным залом. Но там выставишь не все.

– Есть ли возможности расширить площадь музея?

– Найти дополнительные площади трудно, но можно. А главное – необходимо. Музей – могучее средство воспитания и пропаганды театрального искусства, значение которого для расширения эмоциональной «палитры» зрителей в наше рациональное время трудно переоценить.

– Кроме мечты о расширении музея, у вас, наверное, есть и другие планы?

– Планы у меня обширны. Ближайшие – завершить большой очерк об истории нашего театра (материал огромный), сдать в Таткнигоиздат рукопись о Ленинских спектаклях.

Очень хочу дожить до 1991 года, когда наш театр будет праздновать свое 200-летие. Может быть, сейчас качаловцы переживают не самое лучшее время, но в жизни творческих коллективов такие периоды естественны. Важно другое. Когда актеры в день моего 80-летия разыграли веселый, озорной капустник, я убедился, что коллектив полон животворных сил.

Интервью  было опубликовано в газете   «Вечерняя Казань»  9 июля 1985 г.