Когда объект культурного наследия – могила

Любовь Агеева, руководитель акции "Казанские некрополи"

03 августа 2022 года

Как человек, изучающий исторические захоронения, я не могла не интересоваться нормами действующего законодательства, которые обеспечивают их сохранность. И это была не просто журналистская любознательность.

Работая над каталогом памятных захоронений, исследовательские группы Института истории имени Ш. Марджани Академии наук РТ столкнулись с «белыми пятнами» в законодательстве и сложностями в правоприменительной практике. Имея близкое знакомство с нормотворчеством по восьмилетней работе в пресс-центре Государственного Совета РТ, я попыталась систематизировать проблемы и поискать пути их устранения. Эта работа заняла у меня целых три года.

Впервые о проблемах, с которыми мы столкнулись, я написала в 2018 году (Похоронная сфера с точки зрения права). В 2022 появился оперативный повод, чтобы еще раз констатировать – действующий закон «О погребении и похоронном деле» (№8-ФЗ) давно не отвечает современному состоянию похоронной отрасли. Тому, как идет работа по приведению закона с реалиями времени, была посвящена вторая статья – Похоронную отрасль снова намерены сделать открытой. Получится ли на этот раз?

Поскольку проект нового закона, о котором было сообщено в СМИ, так и не появился в Государственной Думе и пока не известно, когда это произойдет, говорить о проблемах похоронной отрасли – всё равно, что кричать в пустыне. Лишь напомню, что в действующем законе «О погребении и похоронном деле» есть статья 4, которая указывает, что могилы могут относиться к объектам, имеющим историко-культурное значение. Их правовой статус закреплен в законе «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» (№73-ФЗ).  Сегодня продуктивнее посмотреть на сохранность таких могил через призму этого закона.

Под защитой государства находятся памятники, занесенные в единый федеральный реестр объектов культурного наследия народов Российской Федерации (далее окн),  а также выявленные объекты с признаками окн.

Объекты культурного наследия (памятники истории и культуры) подразделяются на виды – памятники, ансамбли и достопримечательные места. К памятникам федеральный закон относит отдельные захоронения и ансамбли – четко локализуемые на исторически сложившихся территориях группы изолированных или объединенных памятников (некрополи). В данном законе есть понятие о достопримечательных местах (творения, созданные человеком, или совместные творения человека и природы), в числе которых названы памятные места, связанные с жизнью выдающихся исторических личностей, и места захоронений жертв массовых репрессий.  

Закон подразделяет объекты культурного наследия (далее – окн) на категории историко-культурного значения: объекты федерального значения, объекты регионального (республиканского) значения и объекты местного (муниципального) значения.

Семейное захоронение великого математика, ректора Императорского Казанского университета Николая Лобачевского на Арском кладбище

В республиканском законе «Об объектах культурного наследия в Республике Татарстан», принятом Государственным Советом РТ 25 февраля 2005 года, термины и понятия применяются в том же значении, что и в федеральном законе. Это и понятно, поскольку наш закон сегодня точно следует нормам федерального законодательства. Предыдущий закон  РТ «Об охране и использовании культурных и исторических ценностей» (№755) от 2 октября 1996 года  в пору выстраивания «вертикали власти» в законодательстве  был отменен, поскольку 25 июня 2002 года появился федеральный закон, нормы которого имеют верховенство по предметам совместных полномочий.

Стало быть, классификация окн, приведенная выше, в полной мере применима к нашей ситуации.

К сожалению, допуская окн с таким статусом, федеральный закон не уточняет их специфику, как это делается, например, в отношении археологических памятников. Между тем, эта специфика существенная. Захоронения, мавзолеи и некрополи являются объектами культурного наследия, которые имеют несомненную мемориальную ценность. При определении их правового статуса в качестве окн принимается во внимание не сам объект охраны – могила или надгробие, а заслуги погребенного. А потому могила – это всегда памятник истории.

Является ли предметом охраны надгробие, ограда, склеп, балдахин, часовня на месте  захоронения, из закона не ясно. Правда, есть прецедент – в список окн республиканского значения включен памятник на могиле революционного деятеля Виктора Тихомирнова (Арское кладбище).

Есть и другие вопросы, с которыми мы столкнулись в ходе работы. Например, может  ли быть включено в единый реестр окн захоронение символического характера при утрате настоящего:  надгробие без могилы (пример – могила востоковеда и этнографа Николая Катанова на Арском кладбище)  и примерное место захоронения без «родного» надгробия (пример – могила поэта Марины Цветаевой в Елабуге)?

Я обсуждала с опытным юристом возможность внесения соответствующих поправок в федеральный закон о памятниках, но мне было сказано, что федеральный закон определяет только общие вопросы, конкретные можно уточнить на местах. К тому же, если какая-то статья закона не работает должным образом, это проблема не закона, а правоприменительной практики.

История вопроса

Первым известным мне документом, определившим могилы с правовым статусом объекта  культурного наследия, было постановление Совета Министров РСФСР, принятое в августе 1960 года. Я о нем писала в 2017 году («Коренным образом улучшить охрану и пропаганду памятников культуры...»). Этим постановлением были определены окн на всех территориях РСФСР, в том числе в Татарской АССР.

Кстати, ТАССР в документе была названа в числе регионов, которые в 1959 году часть средств, предназначенных на ремонт и реставрацию памятников культуры,  использовали не по назначению.

Среди окн практически на всех территориях были названы и отдельные захоронения. В ТАССР это были могилы Василия Богородицкого (1857-1941) и Михаила Покровского (1869-1942) – Арское кладбище,  Галиаскара Камала (1879-1933) – Братское (ныне Мемориальное) кладбище, Хади Такташа (1901-1931), Шарифа Камала (1884-1942), Габдуллы Кареева (1886-1920), Каюма Насыри (1825-1902) и Габдуллы Тукая (1886-1918) – Ново-Татарское кладбище.

Сегодня к объектам культурного наследия в Казани относится 38 могил выдающихся личностей, похороненных в основном на двух старейших городских некрополях. Все могилы сохранились, кроме двух. Захоронения татарского языковеда Г.П. Нугайбека на Ново-Татарском кладбище и лингвиста Василия Алексеевича Богородицкого на Арском пока не обнаружены, Надеемся на цифровизацию.

Не могу не заметить, что предложения из Казани в реестр 1960 года вносились людьми,  как минимум, невнимательными, как максимум, некомпетентными. Чем еще можно объяснить, что отчество у профессора Алексея Васильева оказалось другое – Сергеевич вместо  Михайловича, а доктор медицины Александр Николаевич Миславский оказался Анатолием Николаевичем? Я уж не говорю про то, что его отец Николай Александрович Миславский, тоже физиолог – член-корреспондент Академии наук СССР с 1927 года, был более известен в мире науки.

Возникает много вопросов, когда изучаешь список из 38-ми фамилий – правильным ли был выбор тех, кто готовил предложения в Министерство культуры РСФСР?

Но дело сделано – список останется в том виде, в каком дошел до нас. Но у нас есть возможность подумать, как не ошибиться сейчас.

Кого выбрать?

Можно быть просто матросом крейсера «Варяг», чтобы твою могилу рекомендовали включить в реестр окн, а можно быть конструктором знаменитых самолетов, во многом определивших ход Великой Отечественной войны – и это не гарантия, что твоя могила будет  объектом культурного наследия, как Владимир Петляков, захороненный на Арском кладбище.  Потому что матроса предлагает Н-ский район, и он там – единственная фигура исторического масштаба, а Петляков захоронен в Казани, где таких фигур – сотни.

Это первый порожек, о который мы можем споткнуться. Но не единственный.

В списке выявленных окн на сайте Комитета РТ по охране объектов культурного наследия я нашла несколько предложений из районов республики о могилах Героев Советского Союза, в том числе  К.В. Абдрахманова из Агрызского района. Прежде всего, обратила внимание на то,  что предложение из Агрыза было внесено в Министерство культуры РТ в 2014 году, но до сих пор имя К.В. Абдрахманова в промежуточном списке – выявленных объектов.

ТРО ВООПИиК тоже имело возможность ощутить неповоротливость управленческой системы. Министерство культуры РТ проигнорировало решение нашего Совета от 18 февраля 2018 года об отнесении к окн 12-ти могил бесспорно заслуженных  сограждан, которые захоронены на Арском и Ново-Татарском кладбищах (Трудно определить самых, самых... Пока 12 персон). Хотя исследовательские группы предоставили все необходимые в таком случае документы. Мы планировали со временем существенно расширить список могил со статусом окн в Казани.

Наше решение не было рассмотрено и Комитетом РТ по охране культурного наследия, которому в июне 2018 года были переданы полномочия принимать подобные решения. Почему так случилось, я не знаю, поскольку переговоры с ведомствами вела заместитель председателя ТРО ВООПИиК Фарида Забирова, которая, к сожалению, стала одной из жертв ковида. Сначала объясняли перераспределением полномочий между Министерством культуры РТ и вновь организованным Комитетом по охране объектов культурного наследия. Не так давно руководитель Комитета  Иван Гущин пояснил мне, что документы к ним не поступали.

Какие были причины такой задержки, мне не известно. Между тем, федеральный закон определяет конкретный срок принятия таких решений – принять предложение или отклонить – не более девяноста рабочих дней со дня регистрации в региональном органе охраны объектов культурного наследия.

Но нарушение процедуры внесения памятника в реестр окн, определенной законом, – не самая главная трудность, с которой пришлось встретиться. Скажем, Комитет И. Гущина примет во внимание предложение Агрызского района и включит в реестр окн могилу Героя Советского Союза Абдрахманова. Но Героев в республике гораздо больше, только в Казани похоронены более трех десятков. Если внести в реестр одного, значит, надо включать остальных. А в Казани даже захоронение Михаила Девятаева на Арском кладбище не имеет такого статуса.

Трудное это дело – сравнивать заслуги людей, особенно умерших. Наверное, не зря перечень памятников – захоронений пополняется крайне редко, тогда как реестр материальных объектов: построек, зданий и сооружений, очень подвижен, изменения в   него вносятся постоянно. Но это лишний раз убеждает,  что, во-первых, должна быть четко выверенная процедура наделения захоронений правовым статусом окн, и, во-вторых, должны быть официально прописаны критерии, по которым определяется этот статус. Хорошо бы это сделать в законе, чтобы исключить субъективное начало при принятии решения.

Склеп купца-старообрядца Якова Шамова. Реставрирован общиной при поддержке Президента РТ Р. Минниханова 

За несколько лет работы в рамках акции «Казанские некрополи» я убедилась – такой  процедуры нет, а потому решения о включении памятника (любого)  в реестр окн принимаются с большой долей субъективности, что по отношению к могилам не допустимо вдвойне. Проблема не в том, что вопрос может быть решен, что называется, по блату, а в том, что, во-первых, достойных людей много, во-вторых, наше мнение о заслугах покойного определяется во многом с учетом наших личных представлений о них.

У нас была по этому поводу дискуссия с известным знатоком истории Казани Сергеем  Саначиным.  Он с недоумением спрашивал, за какие такие заслуги предлагается включить в реестр окн Александра Николаевича Боратынского? Только за то, что он внук известного поэта? Не устроили его и дополнительные биографические сведения об Александре Николаевиче, которого расстреляли в ночь с 18 на 19 сентября 1918 года как классового врага новой власти. Семья приложила много усилий, чтобы его не закопали в братской могиле, как остальных, и он был похоронен на Арском кладбище.

Действительно, кто сегодня оценит тот факт, что Александр Николаевич был действительным статским советником, в 1899-1917 годах избирался предводителем дворянства Казанского и Царевококшайского уездов? Для Сергея Павловича не аргумент даже то, что внук Евгения Боратынского, юрист по образованию,  представлял Казанскую губернию в III Государственной думе.

Уверена, что кому-то не понравится выбор Саначина, который полагает, что бесспорно достоин такой формы увековечения архитектор и краевед Василий Васильевич Егерев (1886-1956), заслуженный деятель науки и техники ТАССР. А для кого-то даже звание народного артиста СССР – не основание для включения в реестр окн.

Можете представить, как голова идет кругом, когда я просматриваю весь список памятных захоронений на Арском кладбище. Сейчас в нем более 800 имен. Еще около двухсот под вопросом – не нашли могилу или нет достаточной информации о человеке. Исследовательская группа по Ново-Татарскому кладбищу уже определилась – книга «Ново-Татарское кладбище. Каталог-справочник памятных захоронений» вышла из печати в 2021 году, и там 720 персон. Но список продолжает пополняться.

Надгробие директора Камаловского театра Шамиля Зиннуровича Закирова. По его инициативе камаловцы ухаживали за могилами коллег. Теперь они поминают его самого

Сейчас мы  находимся на этапе экспертной оценки собранного материала. Предстоит определить, чьи имена останутся только в справочниках кладбищ и на сайте «Некрополь» (https://cemetery.kzn.ru/necropolis), а чьи могилы попадут в реестры республиканского Комитета по охране культурного наследия – сначала в список выявленных объектов с признаками окн, а потом и в единый реестр объектов культурного наследия народов России. А перед этим мы еще и еще раз подумаем, чьи захоронения пополнят реестр окн федерального, а какие – республиканского или муниципального значения.

«Мне нравится» – не годится

Мне пришлось изучить немало документов, чтобы понять критерии, по которым принимаются решения о награждении. В самом общем виде речь идет о выдающихся достижениях в какой-то сфере и особых заслугах перед Отечеством. Не перед государством или обществом – перед Отечеством.  Думаю, не надо объяснять, что это не высокая должность (хотя порой это может быть важный критерий, как у первых руководителей Татарской АССР в 1920 году), не звание генерала, который, как говорится, не нюхал пороха, не Государственная премия, которую начальник получил «за компанию» с подчиненными.

Как-то в сети я прочитала интересный диалог. Один человек поздравлял другого с высокой наградой, но тот почему-то оправдывался – мол, не заслужил. А когда ему возразили, объяснил: награда не дается за то, что человек делает по должности или за зарплату, она за то, что он делает сверх того. Между прочим, награжденный был спасателем.  

Так что задачка перед нами не простая. Но решить ее надо. Поскольку все условия уже известны. Мы располагаем данными по двух старейшим казанским кладбищам, и есть возможность существенно пополнить республиканский реестр объектов культурного наследия.

К сожалению, список окн, которым мы располагаем, не задал планку требований и не подскажет, что конкретно принимать во внимание при принятии решения. Примеры приводить не буду по этическим соображениям.

Прежде всего примем во внимание официальные маркеры, которые могут нам помочь. Например, государственные награды и звания (СССР, РСФСР, ТАССР, РФ, РТ). В науке это создатели новых научных направлений. Среди ученых Императорского Казанского и Казанского государственного университета, а также ученых-медиков таких довольно много.

Существует так называемый энциклопедический принцип, по которому составлялась, например, Татарская энциклопедия. Если  им руководствоваться, то в реестр окн можно включить все 720 захоронений Ново-Татарского кладбища, поскольку высокие награды и звания там имеют почти все наши современники. Но выбирая, кого рекомендовать в реестр окн от ТРО ВООПИиК, исследовательская группа Айдара Ногманова предложила благотворителей, у которых наград нет, но зато есть доброе имя,  которое помнят потомки: Ахметзяна Сайдашева, Ахметбая Хусаинова  и Ибрагима Юнусова.

Надгробие Ахметзяна Сайдашева на Ново-Татарском кладбище

В энциклопедии обычно не включаются кандидаты наук, а некоторые талантливые ученые, вернувшись с войны, просто не успели защитить докторские диссертации, но руководили кафедрами. Как тут быть? А с высокими званиями вообще беда. Одни ждут их годами, а другие получают мгновенно, скажем, после прихода на спектакль президента. И ладно бы заслуженно. К тому же в дореволюционной России званий не было вообще, а в советское время их давали весьма редко.

Поневоле задумаешься, как же можно избежать неверного решения. Прежде всего такие решения лучше принимать коллегиально, с учетом заключений экспертов, в том числе ученых-историков, краеведов, представителей общественных организаций и национальных общин, экспертов по культурным ценностям, аттестованным Министерством культуры России. Статус соответствующего органа, государственного или общественного, его подчиненность и компетенции лучше определить на законодательном уровне, а процедуру его работы и критерии принятия решений  – в его регламенте. Именно так делается, например, при отнесении к окн книжных памятников. В крупных библиотеках страны созданы экспертные советы, которые работают не по принципу «нравится – не нравится», а по точным критериям, с учетом результатов многочисленных исследований.

При изучении документов экспертного совета по книжным памятникам Президентской библиотеки имени Б.Н. Ельцина у нас родилась идея создать такой совет и для  увековечения заслуг выдающихся людей, признавая их могилы памятниками культурного (исторического) наследия. Эту идею поддержала вице-премьер Лейла Фазлеева, и я уже получила приглашение выступить с ней на заседании Межведомственной комиссии  по вопросам увековечения памяти выдающихся деятелей РТ, внесших значительный вклад в историю и развитие республики. Совет предполагается создать при Комиссии, которую Лейла Ринатовна возглавляет.

В сентябре-октябре, после получения результатов цифровизации Арского и Ново-Татарского кладбищ в Институте истории имени Марджани будет проведен  круглый стол по выработке критериев  формирования реестра окн республиканского и муниципального значения, по которым решение принимается республикой.   

Не скрою, что идею о необходимости правового статуса могил  разделяют не все мои коллеги по краеведческим исследованиям. Например, Сергей Саначин не верит, что этот статус поможет в главном – сохранить исторические захоронения. И у нас есть примеры, когда захоронение, которое признано объектом культурного наследия республиканского значения, находится в безобразном состоянии. Я имею в виду  стелу на могиле жертв революции 1905 года. Памятник на могиле Виктора Тихомирнова из мрамора уже давно стоит «обезглавленным», без навершия. Есть могилы, которые мы просто обязаны сохранить для потомков, например, склеп врача и ученого Николая Виноградова (Николай Андреевич Виноградов: «вся Казань хоронила и оплакивала невозместимую потерю»).

Но это тема отдельного разговора и другой статьи.