Опера «Джалиль»: две судьбы, сплетенные воедино

Любовь Агеева

09 ноября 2022 года

9 ноября исполнилось 75 лет со дня премьеры оперы Назиба Жиганова «Шагыйрь» («Поэт») на сцене Татарского государственного театра оперы и балета в Казани.

Предлагаем вашему вниманию фрагменты неизданной книги Любови Агеевой «Симфония судьбы. Назиб Жиганов: композитор, педагог, личность».

Премьера спектакля в 1947 году, когда отмечалось 30-летие Великой Октябрьской Социалистической революции 1917 года. Назиб Жиганов посвятил ее деятелям культуры и искусства, сражавшимся и погибших за Родину на фронтах Великой Отечественной войны. Но прежде всего это была опера о его друге. В поэте Ниязе Уралове, которого играли в разных составах спектакля У. Альмеев и Ф. Насретдинов, зрители без труда узнавали поэта Мусу Джалиля.

Назиб Жиганов и Муса Джалиль в санатории «Васильевский» работали над оперой «Алтынчеч»

Они жили по-соседству, работали в одном театре, часто говорили о музыке, о ее значении в духовной жизни народа. Об этом Назиб Гаязович написал в своих воспоминаниях, опубликованных в первом томе книги «Назиб Жиганов: Статьи. Воспоминания. Документы» (авторы-составители Н. Жиганова и З. Салехова. Казань, 2004).

Блокнот, в котором Назиб Жиганов записал свои воспоминания о Мусе Джалиле

Автором либретто был Ахмет Файзи (в некоторых источниках - Ахмед), с которым Жиганов работал над своей первой оперой «Качкын». В постановочную группу входили Х. Фазлуллин (дирижер), М. Ожигова (режиссер-постановщик), М. Ляпидовская (режиссер), Р. Ибатуллин (художник), хормейстер И. Грекулов, балетмейстер Г. Тагиров.

Народный артист Татарстана Усман Альмеев в своей книге воспоминаний, изданной в 2018 году («Усман Альмеев: Годы и песни»), вспоминал, что его герой попадал в плен, и его там казнили: привязывали к дереву и поджигали. Актер пишет, что постановка имела успех и шла до тех пор, пока однажды не пришло указание: «Спектакль отменить»: «На следующий день нас вызвали в обком и объявили: «Он - враг народа, продался немцам». 

Сцена из спектакля «Поэт». Усман Альмеев  (в центре). 1947 год

17 декабря 1947 года на собрании Союза советских композиторов ТАССР было решено выдвинуть Н. Жиганов кандидатом на соискание Сталинской премии за 1947 год – «по совокупности за ряд выдающихся оперных и других произведений». Но предложение возникло под впечатлением премьеры оперы «Поэт». Его поддержали композиторы Дж. Файзи, А. Леман, М. Музафаров, С. Сайдашев, М. Булатова и другие.

После 16-ти спектаклей, прошедших при аншлагах, оперу сняли с репертуара театра. По каким причинам, В. Виноградов и Б. Зернит рассказали в своей рецензии, опубликованной в газете «Красная Татария». Текст хорошо передает атмосферу того времени. Жиганов и Файзи были обвинены в «формализме» и «искажении исторической правды». 

Уроки одной постановки

Прошло больше года с тех пор, как было опубликовано постановление ЦК ВКП(б) «О репертуаре драматических театров и о мерах по его улучшению». Живым и конкретным откликом на этот исторический документ явились новые произведения, проникнутые высокой идейностью, воспитывающие советских людей в духе горячей любви к Родине, в духе советской национальной, гордости. Известные перемены после постановления ЦК ВКП(б) произошли и в театральной жизни Казани. В репертуаре театров стало больше произведений на современную, советскую тему, произведений, которые отображают величественный путь борьбы и побед нашего народа, рисуют образ советского человека – творца и героя, показывают преимущество социалистического строя перед капиталистическим.

Но можно ли сказать, что наши театры полностью отрешились от тех ошибок, на которые указывалось в постановлении Центрального Комитета партии? Этого сказать нельзя. Нередко на сцену проникают произведения, лишенные исторической правды, чуждые духу советского человека. И это, как правило, происходит в обстановке некритического подхода при выборе репертуара, боязни нарушить приятельские отношения в среде работников искусства. Только так можно объяснить, например, появление на сцене Татарского театра оперы и балета новой оперы композитора Н. Жиганова – «Поэт», написанной на либретто А. Файзи. В этом произведении отсутствует идейная направленность. В нем искажена историческая правда, в кривом зеркале показаны советские люди.

История знает тысячи примеров мужества и отваги наших людей как на фронте, так и в тылу. Советские воины, умирая героями, тем самым создавали себе бессмертие. Автор либретто А. Файзи в основу своего произведения положил нетипичный, нехарактерный факт пленения советского офицера и силится оправдать это перед зрителем.

Наши воины показаны в опере в виде какой-то безликой, безоружной толпы, конечном счете все они погибают. Зато режиссер-постановщик М. Ожигова не пожалела красок, чтобы как можно ярче показать образы немцев.

Герой оперы – поэт Нияз. Но где его поэзия, которая должна увлекать людей на подвиги во славу Родины? Ее нет. Вместо поэта-фронтовика, добровольно ушедшего в действующую армию, мы видим подчас безвольного человека, чьи поступки могут вызвать только осуждение.

Таков, в частности, Нияз в момент ранения. Он покинул бойцов, над которыми принял команду, и по-обывательски радуется, слушая разговоры медсестры Шуры о возможности уехать в тыл, к своей семье.

Таков Нияз и в финальной сцене. Попав в плен, он не проявляет ни воли, ни мужества, присущих советским людям даже в минуту смертельной опасности.

Половина оперы посвящена жизни нашего тыла в дни войны. И здесь композитор и либреттист отступают от исторической правды, искажают ее. Вот как, например, трактуется образ жены Нияза –Зайнаб. В сцене ухода мужа на фронт она не пускает его к сыну:

– Ты не вправе подходить к ребенку, чью любовь отверг своим уходом...

Что имеет общего это обывательское заявление с подлинным патриотизмом советской женщины!

В годы войны Зайнаб работает на оборонном заводе. Но как она ведет себя там? В поздний вечер Зайнаб забегает на несколько минут домой. Праздно веселящиеся подруги уговаривают ее остаться, и она остается, хотя знает, что это приведет к срыву фронтового заказа. Разве не ясно, что автор и либреттист искажают образ нашей женщины, вынесшей на своих плечах всю тяжесть труда в тылу.

В опере выведен образ инженера Рашида. Узнав о добровольном уходе Нияза на фронт, Рашид не раз говорит Зайнаб:

– Если бы он по-настоящему любил жену и ребенка, он бы не мог оставить их в такой трудный момент.

Рашид – не только обыватель. Он и провокатор. Стремясь склонить к себе жену своего друга, Рашид внушает ей, что Нияз – предатель, что он добровольно сдался в плен.

Какими источниками пользовались Н. Жиганов и А. Файзи, представляя в таком виде советского инженера, – неизвестно.

Как же могло случиться, что на сцене оперного театра появилось недоработанное, безыдейное произведение?

Известно, что одним из важнейших условий, обеспечивающих наше успешное продвижение вперед, является правильная оценка достижений и суровая критика недостатков. Большевистская партия всегда предостерегала наши кадры от увлечения успехами, от благодушия и зазнайства.

В коллективе театра оперы и балета отсутствуют критика и самокритика, а отсюда – и серьезные ошибки в его деятельности. Здесь укоренилось мнение: «Критика расхолаживающе влияет на творческую работу».

Ни одна новая постановка, как правило, широко не обсуждается. А если это и делается, то в узком, избранном кругу. Так, в частности, случилось с оперой «Поэт». На ее обсуждение в союзе композиторов пригласили лишь тех, кто попал в список, составленный режиссером-постановщиком М. Ожиговой. Не присутствовали даже те, кто непосредственно был занят в постановке. Боязнь испортить приятельские отношения привела к тому, что обсуждение новой оперы прошло в хвалебных тонах.

Некоторые работники театра встретили в штыки критику оперы «Поэт». Например, 27 декабря, на совещании в ВТО дирижер Старжиганов заявил:

– Мы как-нибудь сами разберемся в своем репертуаре.

Не хочет признать критику общественности и т. Жиганов. На том же совещании он с обидой заметил:

– В Казани трудно писать оперу. Находятся дубовые и липовые критики.

Так реагировать на критику могут только люди, которые ради собственного престижа готовы пренебрегать интересами зрителя, которые до конца не поняли указаний ЦК ВКП(б) по идеологическим вопросам.

Из уроков постановки оперы «Поэт» должны сделать выводы все работники искусств Татарии.

В. ВИНОГРАДОВ, Б. ЗЕРНИТ

«Красная Татария», 30 декабря 1947 года 

К теме подвига Мусы Джалиля Жиганов и Файзи вернулись только после его реабилитации. И тогда в репертуаре театра появился спектакль уже с другим именем. Это случилось в 1957 году.

Впервые фрагменты из оперы прозвучали на отчетно-выборном собрании Союза советских композиторов ТАССР, который проходил с 16 по 18 декабря 1955 года. С отчетным докладом о работе правления с 1948 по 1955 год выступал руководитель Союза Н. Жиганов. 15 марта 1956 года на творческом собрании композиторов с участием общественности оперу слушали и обсуждали. Кстати, в документах она называется по-разному: «Сильнее смерти», «Муса»). В показе участвовали солисты Татарского театра оперы и балета И. Ишбуляков и Н. Даутов.

Кстати, обсуждения новых сочинений проходили как на общих собраниях композиторов, так и на традиционных «четвергах». Было так принято, что ни одно сочинение не звучало на концертной эстраде, по радио и на телевидении, если его предварительно не обсудили в Союзе композиторов. «Творческие четверги» превратились в настоящую творческую лабораторию, когда, пользуясь конкретным поводом, обсуждали более общие проблемы.

Читая протоколы таких обсуждений, которые хранятся в республиканском архиве, нельзя не заметить, что обвинения членов Союза в комплиментарности и отсутствии самокритики не имели серьезных оснований. Протоколы сохранили их весьма жесткие требования и к себе, и к коллегам. Критиковали всех, в том числе руководство правления. Довольно часто объектом критики становился Н. Жиганов.

Премьера «Джалиля» состоялась 15 мая 1957 года. Поставил спектакль режиссер Большого театра Союза ССР Б. Покровский. В постановочную группу входили режиссер Г. Миллер, главный дирижер театра имени М. Джалиля К. Тихонов, художник Э. Нагаев, хормейстеры Г. Гаймерль и Г. Хамзина, балетмейстер Ф. Гаскаров.

Спектакль был показан в Москве, в рамках Декады татарского искусства и литературы, которая проходила с 24 мая по 4 июня 1957 года. 14 июня Н. Жиганов в числе большой группы артистов, композиторов, писателей, художников, получил правительственную награду. Указом Президиума Верховного Совета СССР ему было присвоено звание «Народный артист СССР».

В июле опера была показана на гастролях Татарского театра оперы и балета в Ленинграде.

 «Где можно, огрызались, в общем, защищали честь Мусы»

Н.Г. ЖИГАНОВ – Р.Г.ЗАГИРОВОЙ

Москва – Москва. 11 сентября 1957 года

Последние четыре строчки в либретто принадлежат Ахмату Файзи. Ведь он умный и очень хорошо знает Джалиля. А стихи для оперы я выбирал сам, – в зависимости от поставленной задачи. Вообще план всей драматургии подсказан был «Моабитской тетрадью».

Мне очень мешали в создании оперы «Джалиль». Ведь мы с Ахматом в 1947 г. написали оперу «Шагыйрь» [«Поэт»]. Мы тогда никаких подробностей [о судьбе Джалиля] не знали. И все же нам хотелось верить, что он погиб геройской смертью. Спектакль был принят народом очень тепло. А оперу... с треском сняли. Мало того, меня объявили формалистом (?!) и [обвинили в том], что мы с Ахматом воспеваем, может быть, врага народа (председателем Союза писателей был тогда А. Ерикеев)...

Меня кое-куда таскали... Я и Ахмат своих позиций не сдавали. И, где можно, огрызались, в общем, защищали честь Мусы. На афишах оперы «Алтынчач» фамилию Джалиля сняли. В школах из хрестоматий Джалиля вычеркнули. Радио заменило в песнях тексты Джалиля ерикеевскими и др. Всякие Кашшафы, Ишмуратовы, Ерикеевы (теперешние друзья) отказались от него... Так было до «Моабитской тетради». После – сразу появились друзья. Вы, наверное, читали стихи «друзей» (сволочи!). Мне было предложено восстановить оперу «Поэт». Мы сказали: нет! Теперь – напишем новую. Когда я завершил оперу, ее не хотели включать в репертуар Декады. Я не настаивал.

Мало того, зав. отделом науки и культуры обкома сказал, что он не хочет, чтобы я написал оперу «Джалиль». Вот чудак, будто бы мое творчество от кого-то... тем более от него, зависит.

Опера «Джалиль» в галерее советских опер представляла новый жанр – монологизированную оперу-поэму. Идейный замысел оперы исходил из ключевой фразы «Моабитских тетрадей»:

Жизнь поя песней звенела в народе,

Смерть моя песней борьбы прозвучит.

Как вспоминает Г. Кантор, во время спектакля эти поэтические строки пламенели на театральном занавесе. Музыковед высоко отметил работу Идеала Ишбулякова в заглавной роли.

Сцена из спектакля 1957 года. Муса Джалиль - И. Ишбуляков, Андрэ - Б. Апполонов

Было достигнуто поразительное внешнее сходство. Мощный голос, выразительное и темпераментное пение, актерское мастерство позволили молодому певцу создать запоминающийся сценический образ. И никого не удивило, когда через три года его пригласили на роль Джалиля в постановке Большого театра Союза ССР. Во втором составе партию Джалиля пел Н. Даутов.

В спектакле сложился хороший актерский ансамбль. В роли Жены поэта выступали Г. Сайфуллина и Ф. Тимирова, в роли Журавлева – М. Пантюшин и В. Жарков, в роли Андре – Б. Аполлонов и И. Жуков, в роли Канзафарова – А. Зайнуллин и У. Альмеев, в роли Хаят – М. Булатова.

Муса Джалиль -  Нияз Даутов

20 февраля 1958 года на бюро Татарского обкома КПСС обсуждался вопрос «Об опере «Джалиль» Жиганова Н.Г.». Совместно с Советом Министров ТАССР было принято решение «просить Комитет по Ленинским премиям в области литературы и искусства при Совете министров Союза ССР присудить Ленинскую премию композитору, народному артисту СССР, профессору Жиганову Назибу Гаязовичу за оперу «Джалиль».

Однако 22 апреля 1958 года Назиба Гаязовича в списке лауреатов Ленинской премии на оказалось, и он, как член Комитета по Ленинским и Государственным премиям в области литературы, искусства и архитектуры, знал, почему. Московские инстанции забросали письмами недоброжелатели композитора. Да и второй номинант был познаменитее - премию дали Дмитрию Шостаковичу за 11-ю симфонию «1905 год».

Опера «Джалиль» была в числе номинантов еще два раза: в 1959-м и 1960-м. Возможно, по той же причине. Ленинскую премию тогда получили композиторы В. Соловьев-Седой, А. Хачатурян, Г. Свиридов. И сам Жиганов наверняка  голосовал за них.

Из специализированного архива, хранящего документы Комитета, подтвердили, что письма из Казани были. Правда, возможность познакомиться с ними не предоставили – служебная тайна. Мы можем только догадываться, кто писал эти письма. В последние годы жизни композитора его недоброжелатели уже не скрывали своих фамилий.

Назиб Гаязович премию за «Джалиля» все-таки получил, но другую. 20 июня 1958 года впервые были названы имена лауреатов Республиканской премии имени Г. Тукая, учрежденной постановлением Татарского обкома КПСС и Совета министров ТАССР в апреле того года. Н. Жиганов был удостоен за оперу «Джалиль» премии II степени.

Напомню, что Назиб Жиганов был дважды лауреатом Сталинских премий – в 1948-м (за оперу «Алтынчеч» ) и 1950-м (за «Сюиту на татарские темы» для симфонического оркестра).

15 сентября 1962 года ему выдали новые удостоверения - премия стала называться Государственной.

5 ноября 1970 года постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР Н. Жиганову была присуждена Государственная премия СССР за Вторую симфонию «Сабантуй».

«Мне она объективно представляется большой удачей»

Б. Э. ХАЙКИН – Н. Г. ЖИГАНОВУ

[Москва – Казань]. 30 июня 1958 года

Дорогой Назиб Гаязович!

 <...> Вчера, по окончании очередной записи, были большие аплодисменты, о которых мой долг сообщить Вам, так как это всецело в Ваш адрес, и я с радостью к ним присоединился.

Сейчас, когда я уже оперу хорошо знаю, мне она объективно представляется большой удачей, так как, несмотря на мрачный сюжет, драматургия очень конструктивно построена. Нет мелких музыкальных тем и музыкальных образов, все мысли значительные и широко развернутые. К кульминациям есть достаточный «разбег», так что к моменту драматической и музыкальной кульминации можно успеть музыку «накалить».

Очень хороши все жанровые сцены, а детские сцены очаровательны по своей наивности. Хор мальчиков Локтева очень хорошо их спел. <...>

 Искренне Ваш Б. Хайкин

 19 июня 1959 года премьера оперы «Джалиль» состоялась на сцене филиала Академического Большого театра Союза ССР (ул. Пушкина, 6). Первая оркестровая репетиция прошла 30 мая, Премьерный спектакль театр показал и 28 июня.

Несмотря на то, что в роли режиссеров-постановщиков здесь тоже выступали Б. Покровский и Г. Миллер, спектакль оказался другим. Как отмечали рецензенты, постановщики взяли на вооружение кинематографический принцип, с частой сменой кадров, с наплывами, чередуя реальные сцены пленения Джалиля и его воспоминаний о мирной жизни. Композитор В. Власов в «Литературной газете» назвал спектакль «оперой-симфонией».

Сцена из спектакля Большого театра

Оркестром дирижировал Б. Хайкин, рецензенты отмечали его большую роль в постановке. В постановочную группу входили режиссер А. Кожевников, художник В. Рындин, художник по костюмам Н. Ефанова, балетмейстер Р. Захаров, хормейстеры И. Агафонников и Л. Савва. Русский перевод сделали В. Фере и Р. Хисамова. Главные роли исполняли: полковник Журавлев – А. Ведерников, А. Эйзен, Хаят – И. Архипова, Андре – П. Лисициан. В роли Джалиля москвичи и гости столицы вновь увидели солиста Татарского театра оперы и балета И. Ишбулякова.

 «Его музыка воспринимается как яркая и правдивая речь»

Это большое и радостное событие: не так часто мы видим на сцене оперных театров образы наших современников. И слишком редко до сих пор обращались столичные театры к творчеству композиторов братских республик.

Даже героические биографии – трудный материала для создания сценических произведений. Тем более для музыкального спектакля. И надо быть смелым художником, чтобы решиться средствами оперного искусства воспеть жизнь, точнее годы жизни нашего современника – поэта-героя Мусы Джалиля. Этот смелый творческий труд взял на себя Назиб Жиганов, друг Джалиля, с которым его сблизила любовь к родному искусству, к своему народу.

Много интересного и своеобразного в музыке Н. Жиганова, талантливого зрелого мастера. Его музыка воспринимается как яркая и правдивая речь, проникнутая оптимизмом и верой в светлое будущее. Действующие лица оперы – живые люди, с лаконичными музыкальными характеристиками и выразительными, запоминающимися интонациями.

Музыка «Джалиля» симфонична. Все семь картин проникнуты единым музыкальным дыханием.

Владимир ВЛАСОВ

Опера о поэте. Литературная газета, 4 июля 1959 года

 В апреле 1961 года опера «Джалиль» была показана на основной сцене Большого театра СССР.

23 сентября 1960 года премьера оперы «Джалиль» состоялась в Праге, на сцене Национального театра (перевод на чешский язык Евы Кленовой-Халабаловой). В постановочную группу входили дирижер Ян Гус Тихий, режиссер-постановщик – Ладислав Штрос художник – Кветослав Бубеник, хормейстер Милан Мали. В главной роли выступили Иво Жидек и Ольдржих Списар, в роли жены поэта – Милада Шубртова и Ева Зикмундова.

Назиб Гаязович и исполнитель партии Мусы Джалиля Иво Жидек

Рецензенты отмечали молодую певицу Веру Соупулову в роли девушки Хаят. На премьере присутствовали Секретарь ЦК Коммунистической партии Чехословакии И. Гендрих, министр школ и культуры Ф. Кагуде, посол СССР в Чехословакии М. Зимянин.

Композитор присутствовал в зрительном зале и разделил успех актеров и постановочной группы. «Джалиля» поставили еще в одном чехословацком городе -  Баньска-Быстрица (Словакия).  В музее-квартире Н.Г. Жиганова сохранилась афиша того спектакля.

Кстати,  дважды «Джалиль» был в репертуаре Государственного театра оперы и балета имени Абая в Алма-Ате.

На сцене Татарского театра оперы и балета спектакль «Джалиль» возобновлялся при жизни композитора трижды. В 1964 году в постановочную группу входили режиссер-постановщик Г. Анисимов, дирижер И. Шерман, художники Э. Нагаев и Н. Золотарев, хормейстер Т. Гудкова); в 1980 году – режиссер-постановщик А. Почиковский, дирижеры В. Куценко и Ф. Мансуров, художник А. Крюков, хормейстер Т. Гудкова.

Премьера 1986 года. На поклоне - Назиб Жиганов, Фуад Мансуров, вдова Мусы Джалиля Амина и его дочь Чулпан

В 1986 году музыкальная общественность познакомилась с новой редакцией оперы «Джалиль». Она была создана композитором в тесном творческом содружестве с дирижером Ф. Мансуровым. 19 февраля и 7 июля в Актовом зале Казанской консерватории состоялось ее концертное исполнение. Государственным симфоническим оркестром ТАССР дирижировал его художественный руководитель и главный дирижер Ф. Мансуров. Над новой постановкой работали дирижеры Ф. Мансуров и Н. Русин, режиссеры Э. Пасынков и В. Раку, художник А. Боим, хормейстер Н. Джураева и балетмейстер Л. Исакова. Рецензент Ф. Бикчурина отметила важную роль хора в спектакле.

В июле 1986 года в Москве проходили гастроли Татарского театра оперы и балета, которые открылись оперой «Джалиль» в новой редакции. Премьера новой постановки на сцене Татарского театра оперы и балета имени  М. Джалиля состоялась 10 октября.

Надо ли говорить, как волновались все перед спектаклем. Тем дороже был успех. Спектакль очень тепло принимали. Звучали возгласы «Браво!» Уже закрылся занавес, а исполнители все никак не могли уйти со сцены с поздравлениями шли все новые и новые зрители. Были среди них и тех, кто уже видел «Джалиля» в 1957 году, когда в Москве проходила Декада татарского искусства, и те, кто впервые пришел познакомиться с театром из Казани.

Газета «Вечерняя Казань» посвятила премьере новой постановки несколько материалов. Отвечая на вопрос, чем вызвано желание написать новую редакцию хорошо известной оперы о татарском поэте-герое, композитор, с которым я встретилась на одной из последних репетиций спектакля в Казани, говорил о том, что ему хотелось сделать оперу более динамичной, ведь нельзя не учитывать современного зрителя и слушателя. Но по-прежнему это моноопера, в центре которой образ Джалиля. Назиб Гаязович остался доволен работой народного артиста ТАССР Хайдара Бигичева, исполнителя заглавной роли.

Хайдар Бигичев в роли Мусы Джалиля

Новая постановка «Джалиля» рождалась непросто. Не успел дожить до премьеры режиссер-постановщик Н. Даутов – в афишах фамилия главного режиссера театра была обведена черной траурной рамкой. Из-за постоянных гастролей Ф. Мансурова было не так много репетиций с дирижером-постановщиком. На последних репетициях не всё получалось с оформлением, а оно в этом спектакле очень сложное. Художник А. Боим задумал сделать декорации органичной частью действия, что потребовало большого мастерства не только от солистов и хора, но и от работников сцены.

В «Вечерке» после премьеры появился отзыв о новой редакции «Джалиля» народного артиста РСФСР Нияза Даутова после первого концертного исполнения оперы. Он был опубликован уже после его смерти.  Нияз Курамшевич скончался 16 апреля.

 «О подвиге языком музыки»

С этим замечательным произведением нашего выдающегося советского композитора, народного артиста СССР, лауреата Государственных премий, Героя Социалистического Труда, профессора Назиба Гаязович Жиганова я знаком давно: в 1957 году, когда опера впервые ставилась на сцене Татарского театра оперы и балета имени Мусы Джалиля, я был одним из двух первых исполнителей роли Джалиля.

Незабываемое время! Оперу ставит увлеченный этим сочинением главный режиссер Большого театра Борис Александрович Покровский, почти на всех репетициях присутствует автор. Всё новые и новые открытия, предложения, находки и отмены! Мы все моложе на 30 лет!

Потом я дважды собирался ставить эту оперу как режиссер, много работая над ней, но по разным причинам мечта моя не осуществилась. И вот теперь новая редакция! Первое концертное исполнение оперы.

Впечатление громадное! Одно из самых больших художественных впечатлений последних лет, более того – одно из самых радостных художественных переживаний в моей жизни.

Появление оперы в новой редакции глубоко закономерно, необходимо и естественно. Это результат проверки времени, результат отбора временем. Мне кажется, что «Джалиль» глубже, значительнее, вдохновеннее ранних опер Н.Г. Жиганова. Даже такая красивая опера, как «Алтынчэч», изобилующая красивыми вокальными партиями, блестящим инструментально-декоративным богатством, прелестным сюжетом, уступает «Джалилю», который выигрывает лаконизмом строгостью формы, необыкновенной молодостью.

Новая редакция создавалась в содружестве с замечательным дирижером – народным артистом Казахской СССР и Татарской АССР, профессором Фуатом Шакировичем Мансуровым. Счастливое обстоятельство, что автор имел возможность работать с дирижером над редакцией оперы, бесспорно, оказало благотворное влияние не только на исполнение, но и на само сочинение.

Об опере «Джалиль» как о произведении искусства будут писать исследователи. Но как артист и режиссер оперного театра, как практик театра, отдавший почти полвека оперному искусству, знающий наизусть десятки опер, я хочу сказать, что по своему мастерству «Джалиль» – это совершенство! Мне кажется, что сила этой оперы в том, что она дает не только эстетическое и этическое наслаждение, но и является огромным источником жизненного познания.

Правдивость и простота, свойственные только очень крупным явлениям любого искусства, глубочайшие душевные пласты, вернее сплав мысли и чувства, страстность и поэтичность, огромное драматическое напряжение, а иногда и подлинный трагизм, в высшей степени тактичное и бережное использование одной из лучших татарских песен «Зиляйлюк» в качестве лейтмотива Родины, динамизм, действенность и многое, многое другое создают потрясающее впечатление.

Я лишний раз убедился, какое громадное явление – композитор Назиб Жиганов!

Ф.Ш. Мансуров поразил умением охватить произведение целиком и вдохновенно передать его. Огромная музыкальная культура, дирижерский опыт, умение завладеть и исполнителями, и аудиторией оставили неизгладимое впечатление. Он дирижировал без «преувеличений», без ложной патетики, без форсировки, глубоко вскрыв драматизм и поэтичность музыки, покорил и уверил выразительностью и глубиной трактовки.

Произошло подлинное проникновение в смысл музыки, что самое поразительное. Даже в концертном исполнении оперы всё стало как бы зримым, действенным. Это меня поразило. Если ко всему сказанному добавить огромную внутреннюю энергию, организованный темперамент автора и дирижера, то будет понятно, почему я в этот вечер то трепетал от горя и отчаяния, плакал, то ликовал, радовался.

Поразил меня финал оперы. Раньше опера кончалась несколько патетично, когда после почти публицистического монолога Мусы звучал мощный хор, возглашавший: «Пусть навсегда солнца мирный свет, рассеяв мрак, землю озарит» на прощание Джалиля из первого действия оперы. Вероятно, эта, а также некоторые другие купюры, сделанные в опере, вызовут большие споры, но мне кажется, что финал оперы, построенный на глубокой лирической ноте, на прощание со всем дорогим, что называется Родиной, родной землей, не только правдив, но и ошеломляюще прекрасен. Теперь Джалиль в финале воспринимается не «памятником», а живым человеком, полным простых, но бесценных человеческих чувств.

В этот вечер каждый из исполнителей старался дать лучшее, на что способен. Прекрасно играл оркестр Татарской государственной филармонии, лауреат Всесоюзного и Всероссийского конкурсов. На очень высоком уровне выступил и хор Татарского театра оперы и балета имени Мусы Джалиля. Заслуживают большой похвалы солисты оперы театра им. М.Джалиля. Чудесно звучал исполнитель главной партии – народный артист ТАССР, лауреат Государственной премии ТАССР Хайдар Бигичев. Большой красивый голос, льющийся свободно в самых эмоционально напряженных местах, яркий драматизм, душевность, присущее Х. Бигичеву, очень национальное интонирование оставили большое впечатление.

Жену поэта пела народная артистка ТАССР и ККАССР, лауреат Государственной премии ТАССР им. Г.Тукая Зиля Сунгатуллина. Ее звонкий и в то же время нежный голос передал и горечь, и тревогу, и ожидание, и веру в Джалиля.

Изменника Родины Ханзафарова пел заслуженный артист ТАССР Эдуард Трескин. Яркий, большой звук, осмысленное, точное интонирование, чувство меры – всё способствовало созданию интересного вокального образа.

Обладательница сильного, глубокого меццо-сопрано, заслуженная артистка ТАССР Алла Фадеичева выступила в партии татарской девушки Хаят. Открытый темперамент, экспрессия, драматизм, тоска и гнев: всё было прочувствованно сильно и правдиво.

Партию друга Джалиля по тюремной камере Андре исполнял солист оперы Анатолий Юдин. Партия Андре написана композитором необычайно интересно: тут и кажущаяся бесшабашность, некоторое легкомыслие его песенки, и тревога за Джалиля, за его стихи, удивление перед величием и отвагой поэта, и благородство – всё было передано точно, правдиво.

Партию Журавлева – командира и друга Джалиля исполнил заслуженный артист РСФСР, народный артист ТАССР и ККАССР Юрий Борисенко. Большой голос, благородство и сдержанность исполнения, мужественность и глубоко запрятанная нежность – все было спето на очень высоком уровне.

В остальных партиях выступили солисты оперы Владимир Лейбов, Юрий Петров, Айдар Файзрахманов, Мунир Якубов. Каждый из них способствовал успеху, отличался предельной точностью и добросовестностью.

В заключение мне еще хочется отметить поразительную непосредственность общения с залом буквально каждого исполнителя, а ведь это дается только, если дирижер и исполнители полны доверия и уважения друг к другу.

Оперу «Джалиль» хочется слушать еще и еще, ибо после таких впечатлений чувствуешь себя очищенным.

Нияз ДАУТОВ, народный артист РСФСР, лауреат

Государственной премии ТАССР им.Г.Тукая

Вечерняя Казань, 8 июля 1986 года  

Заглавную партию в спектакле в разные годы исполняли И.Ишбуляков, Н. Даутов, А. Аббасов и Х. Бигичев.

В 1988 году в Уфе, в рамках Дней татарской литературы и искусства в Башкортостане, было показано новое прочтение оперы «Джалиль». Концертное исполнение состоялось 1 июня.  Композитор Жиганов присутствовал в Большом зале Башкирской государственной филармонии. А ночью в уфимской гостинице ему стало плохо, и он скончался.

Лидия Григорьева, в ту пору сотрудник отдела культуры Татарского обкома КПСС, вспоминала, что во время поклона роза в одном из букетов вдруг надломилась – и цветок упал на сцену. Кто в ту минуту мог предположить, что через несколько часов, в минуты триумфа и признательности, также надломится жизнь Жиганова.

Последнее фото Назиба Гаязовича, сделанное в Уфе

Говорят, человек может умереть от великого горя. Оказывается, можно умереть и от большой радости. В последние годы жизни у Назиба Гаязовича него было много горьких минут. Ему пришлось испытать незаслуженную хулу и наветы. И в минуты творческого триумфа, не дома, в Казани, а в Уфе, сердце не выдержало…

Первая и последняя встреча

… перед самым началом концерта я успел заметить через два ряда впереди себя, на месте, где обычно сидели «маэстро», Жиганова, О, Аллах, явь это или сон? Да это же человек, который всегда, сколько я себе помню, как ангел-хранитель направлял меня к свету и совершенству – хотя и не был со мной знаком. Сколько раз я в своих мечтах переживал эту первую встречу – и вот она!

Но в тот же миг погас свет. Отгородившись от света, падавшего со сцены, я снова отыскал в полумраке зала Назиба Жиганова. Вот он, широколобый умный человек, волнуясь, слушает свое сочинение, выносит его на наш суд. Мне стало неловко. И я, сосредоточившись, снова обратил свой взор на сцену, в который уже раз сопереживая любимому поэту Мусе Джалилю. Описать нахлынувшие на меня чувства не хватит ни сил, ни слов. Это надо испытать самому.

Кто более достоин оваций? Хайдар Бигичев, Джалиль или Зиля Сунгатуллина – Жена поэта? Или, быть может, оркестр под управлением Фуата Мансурова? Сам композитор или уфимские зрители? Нет, не каждому в отдельности надо аплодировать, а всем сразу.

Никогда еще я не видел такого единения артистов и музыкантов на сцене и зрителей в зале, возникшего с самого начала концерта. Во время исполнения арии Мусы в сцене прощания с Казанью под финальные, разрывающие душу аккорды на глазах сотен слушателей выступили слезы. По окончании исполнения в течение долгих минут не прекращались рукоплескания. 3атем, сменяя друг друга, заслуженные и народные артисты, присоединившись к зрителям, вручали Назибу-абый цветы. Поднявшись сцену, он скромно поклонился и хотел было вернуться на свое место, но не смог, так как аплодисменты становились с каждой минутой все сильнее. Стоя в середине зала, Жиганов поклонился на все четыре стороны.

О чем он думал в эти минуты? Возможно, выражал свое чувство уважения к народу, поднявшему его на такую высоту. В обозрении дней литературы и искусства газета «Кызыл Тан» писала о том, что Болъшой зал Башкирской государственной филармонии вряд ли когда-нибудь видел такое. Это верно замечено. Назиб-абый был просто вынужден повторно подняться сцену. Он сложил руки на груди и снова поклонился залу (самодеятельный фотограф Р. Сайфиев сумел поймать этот момент – спустя два дня этот снимок, опубликованный в той же газете, вошел в историю под названием «Последнее фото»).

На другой день я снова вернулся домой к обеду, так как еще в начале недели было объявлено, что в четырнадцать часов пять минут по радио будет концерт из произведений Назиба Жиганова. Но как внезапный удар – сообщение о том, что утром Назиб-абый скончался. Я как подкошенный упал на стул.

Если скажу, концерт, который ждали уже столько дней, потерял для меня смысл, это будет неверно. Напротив, песни «Сирень моя», которую спел Ильгам Шакиров, и «Родной земле», исполненная Зилей Сунгатуллиной, потрясли слушателей. Этот концерт стал своеобразным гимном композитору.

Какая жизнь и какая смерть! Такие личности редко рождаются. Это был Человек с большой буквы. Своей жизнью, всем своим творчеством он будто подтвердил, что было сказано в одной из его песен: сказка в мире существует.

Я всегда почитал Назиба-абый, и его последний день постарался описать так, как я его сам видел. Всю жизнь буду любить его музыку, его песни. Что еще в моих силах? Конечно же, шаг за шагом буду стремиться к тому, чтобы было увековечено имя великого композитора. Если мы не воздвигнем памятник Жиганову, история нам не просто не простит. Поэтому, если эта статья будет опубликована, причитающийся за нее гонорар я прошу перечислить на счет строительства этого памятника.

Касим ЮСУПОВ, доктор экономических наук,

заслуженный деятель наук Башкортостана

Фото Р. САЙФИЕВА. г. Уфа

«Вечерняя Казань». 19 марта 1991 года

 В 2011 году Татарский академический театр оперы и балета имени Мусы Джалиля возродил традицию открытия театрального сезона оперой «Джалиль». За ее постановку взялся Михаил Панджавидзе – современно мыслящий режиссер, поставивший на сцене казанской оперы несколько  достойных спектаклей.

Задуманная Назибом Жигановым опера-поэма поднялась по воле постановщиков до уровня трагедии. Это спектакль о драматической судьбе талантливого сына татарского народа, оставившего потомкам пламенные, страстные, глубокие стихи о своем времени и переживаниях за судьбы Родины в трагические переломные моменты ХХ столетия. Постановка получилась яркой, можно сказать, даже зрелищной. К таким приучили современного зрителя.

Сцена из спектакля 2011 года. В роли Мусы Джалиля - Ахмед Агади 

К сожалению, в спектакле очень сложные декорации, и потому он включается в афишу театра не часто. Главное - жигановский «Джалиль» живет. И это продлевает жизнь и создателю оперы, и ее герою – Мусе Джалилю. Ведь в зрительном зале сегодня, в основном, люди, которые не знают, что такое – Великая Отечественная война и немецкий плен, что такое – жизнь вопреки обстоятельствам, которая может стать бессмертной. 

Памятник на могиле Назиба Жиганова (Арское кладбище) изготовлен по проекту его друга, скульптора Михаила Аникушина

Подробнее читайте в «Казанских историях»:

Две оперы об одном человеке: Муса Джалиль и Назиб Жиганов

Михаил Панджавидзе: «Муса Джалиль был мусульманин, но для меня эта тема христианская»

«Джалиль» Назиба Жиганова: новая трактовка - Маргарита Файзулаева

Очерк Любови Агеевой:

Концерт памяти Назиба Жиганова в трех частях. Часть первая

Концерт памяти Назиба Жиганова в трех частях. Часть вторая

Концерт памяти Назиба Жиганова в трех частях. Часть третья

Публикации «Казанских историй» о Назибе Жиганове - Назиб Жиганов крупным планом. Библиография