И на татарской опере может быть аншлаг

Любовь Агеева

26 сентября 2022 года

В конце октября в театральной афише Татарского академического театра оперы и балета имени Мусы Джалиля – опера Резеды Ахияровой «Сююмбике». Любовь Агеева предлагает нашим читателям размышления об этом спектакле.

Прямо скажем, мои размышления явно запоздалые. Я посмотрела один из премьерных спектаклей 2018 года, 27 сентября, когда заглавную партию исполняла гостья из Краснодара Гульнара Низамова, заслуженная артистка Кубани, которую я видела в первый раз. Имела намерения послушать и солистку нашего театра Гульнору Гатину, которую до этого на сцене тоже не видела, хотя в концертах слышала.

По разным причинам, объективным и субъективным, посмотрела «Сююмбике» второй раз только 21 февраля нынешнего года.

Оба спектакля остались на уровне впечатлений, пока известный казанский музыковед Маргарита Файзулаева не попросила меня написать о «Сююмбике» для книги о композиторе Резеде Ахияровой. Что я и сделала. Но, как это часто случается, конкретный повод, как камень в горах, вызвал размышления на более общую тему, которая долго вызревала в голове.

Как было в советское время

Многие годы, начиная с 1982-го, я ходила в театр оперы и балета, как на работу. Собственно, так и было, поскольку редакция «Вечерней Казани» считала себя обязанной помочь театру сделать Шаляпинский фестиваль естественной потребностью казанцев – наших читателей (Сезон паломничества в оперу; Шаляпинский фестиваль. Каким он был в 1988 году?; Шапяпинский фестиваль в сороковой раз).

Когда работала в Государственном Совете РТ и ходила в театр гораздо реже, пришлось однажды быть свидетелем серьезного разговора о том, что есть национальный театр в Казани, который состоялся в парламенте по инициативе Комиссии по культуре и национальным вопросам. Театр оперы и балета имени Мусы Джалиля тогда обвиняли в отсутствии спектаклей татарских композиторов. Они редко появлялись на сцене, быстро исчезали из афиши.

Многочисленные дискуссии на эту тему были похожи на споры о курице и яйце – одни утверждали, что нет необходимого качества основы для таких спектаклей – национальной музыки, а потому они не интересны зрителям, другие полагали, что если оперы не востребованы, зачем тогда их писать? Театр в этой ситуации был, что называется, крайним. Виноват в любом случае.

Стоит отметить, что в советское время дискуссий на эту тему не было. Во всяком случае, на моей памяти, а я в арт-журналистике с 1979 года. Во-первых, национальный репертуар в любом театре был в обязательном порядке, и за этим следили по вертикали до ЦК КПСС. Забота о развитии национальных культур была одной из важных задач партии. Во-вторых, композиторы нашей республики работали в музыкальных жанрах довольно успешно. Зритель мог выбрать спектакль в Татарском академическом театре имени Г. Камала, где, во многом благодаря Салиху Сайдашеву, почти любая постановка имеет музыкальную составляющую, или посмотреть национальную оперу, балет в театре имени Джалиля.

Не забудем, что первый опыт татарских оперных спектаклей был в Казани еще в 1925 и 1930 годах (оперы «Сания» и «Эшче»). Вспомним, что оперный театр в 1939 году открылся оперой Назиба Жиганова «Качкын».

Благодаря исследованию известного казанского музыковеда Георгия Кантора, мы можем сегодня точно определить, что и когда ставили в этом театре. Э. Бакиров: балеты «Водяная» и «Золотой гребень», Х. Валиуллин: оперы «Самат» и «На берегу Демы»,  Р. Губайдуллин: опера «Джигангир» и балет «Кисекбаш», А. Ключарев: балет «Горная быль», М. Музафаров: опера «Галиябану», С. Сайдашев и А. Ключарев: опера «Наемщик», Дж. Файзи: опера «Неотосланные письма», оперетта «Чайки», З. Хабибуллин: балеты «Заколдованный мальчик» и «Раушан», Л. Хайрутдинова: опера «Коварная кошка», М. Юдин: опера «Фарида», И. Якубов: опера «Джельсомино в стране лжецов», Ф. Яруллин «Шурале», Р. Яхин: балет «Фидаи». Не называю музыкальных комедий, они появлялись в афише театра регулярно.

Сцена из спектакля "Шурале"

Плодотворнее всех с театром работал композитор Назиб Жиганов. После  «Качкын» были оперы «Алтынчеч», «Ирек», «Ильдар», «Тюляк и Су-Слу», «Намус». Героем двух опер был Муса Джалиль: «Шагыйрь» («Поэт») – 1947 и «Джалиль» –1957.

Читайте в «Казанских историях» – Две оперы об одном человеке: Муса Джалиль и Назиб Жиганов

Еще были у Жиганова два балета: «Нжери» и «Зюгра», объединенные в один спектакль «Две легенды». Кстати, он был востребован зрителями.

Нетрудно заметить, что из этого большого творческого наследия в репертуаре удержался только «Джалиль», который возобновлялся в 1980, 1986, 1988, 1994, 2011 годах.

Сцена из спектакля "Джалиль"

Отдельно хочется сказать об опере Бату Мулюкова «Кара за любовь» (либретто Гарая Рахима), поставленной в 1981 году. В ее основе была повесть М. Гафури «Черноликие». Этот спектакль обычно называют творческой неудачей театра, из-за отсутствия зрителей его быстро сняли с репертуара. Как писал Георгий Кантор, сюжетно-драматургическая основа оперы оказалась мало созвучной новому времени, с его иной интонационной атмосферой.

Возможно, и так. Но, как мне кажется, причина была в другом – на национальные оперы люди в это время уже не ходили в принципе, вне зависимости от их качества. Кстати, мне спектакль «Кара за любовь» понравился. 

В это время интерес зрителей к национальному искусству уже не регулировали административными мерами. И оперный театр вниманием казанцев не пользовался. Мало зрителей было на всех его спектаклях, не только на татарских. Именно этим объясняется идея Шаляпинского фестиваля, который сыграл решающую роль во взаимоотношениях театра и зрителей. 

Куда смотреть – на Восток или на Запад?

Во времена перестройки, с которой принято ассоциировать ветер перемен, вдруг выяснилось, что в советское время государство не уделяло внимания национальному искусству. Такие настроения возникли практически во всех национальных республиках, союзных и автономных, включая Татарию. Находясь в самой гуще политических дискуссий по национальным проблемам как ведущая рубрик «Дискуссионного клуба» газеты «Вечерняя Казань», я читала много писем об этом.

Здесь не место говорить об обоснованности подобных утверждений. Я вспомнила об этом по другому поводу.

Перестройка разбудила общественную активность, и в первую очередь это была общественность культурная. Если не говорить о порой беспочвенных стенаниях о том, как плохо жилось татарскому национальному искусству, что деятели культуры были «интеллектуальными рабами для общения власти с народом», то развитие событий в музыкальной сфере пошло по двум разным сценариям. Одни композиторы призывали навести порядок в том, что уже существовало, и отторгнуть то, что не соответствовало национальным интересам, другие стали осваивать жанры, которых раньше не было.  

Хорошо помню дискуссии перестроечных лет среди музыкантов, когда звучали призывы отказаться от опыта, которым пользовались раньше – русского, европейского. Говорили, что смотреть надо не на страны Европы, а на единоверцев из тюркских стан. Позднее, когда я стала работать над книгой о Назибе Жиганове, поняла, что такие настроения не были новыми в республике. Его и раньше критиковали за то, что он писал оперы и балеты, которых нет в музыкальном наследии тюркских народов. Музыку Жиганова часто называли не татарской, хотя это была очевидная неправда.

Ясно, что в это время немногие композиторы решались работать в музыкальных жанрах. В списке Г. Кантора можно найти только один пример – оперу Бату Мулюкова «Сююмбике, написанную в 1999 году, которая сценического воплощения не получила.  

И в то же время Рашид Калимуллин написал рок-оперу «Ерактагы кәккүк авазы» («Крик кукушки»), одну из первых национальных рок-опер в СССР. Она была поставлена на сцене оперного театра в 1989 году. Сопоставляя далекое прошлое и современность, композитор обратился к теме исторической памяти, сохранения и возрождения культурных, духовных ценностей своего народа. Он соединил классические оперные формы и элементы эстрадной музыки, а режиссер-постановщик Валерий Раку нашел для этого сочетания яркую оригинальную форму. Критики отмечали, что этнические краски татарских мелодий, изысканные ритмы воинственных танцев, звон оружия и звуки боя могли бы послужить прекрасным музыкальным фоном к качественно снятому историческому фильму.

Напомню, главную партию – Алтынбека – исполнял Альберт Асадуллин, которому этот жанр был знаком по работе в первой советской опере «Орфей и Эвридика» (1975, композиторы А. Журбин, Ю. Димитрин), где он исполнял главную роль – Орфея, и по другим спектаклям.

Впервые в татарской музыкальной культуре А. Асадуллин в содружестве с композитором М. Шамсутдиновой создали первую татарскую фолк-рок-оперу «Магди». Премьера грандиозного шоу состоялась 22 августа 1989 года в Казани, на Центральном стадионе имени В.И. Ленина.  Оба спектакля были поставлены в рамках празднования 1100-летия принятия ислама Волжской Булгарией.

Это был, несомненно, новый этап в развитии татарской музыки. Спектакль показали в Москве, где он имел успех. А в Казани рок-опера вызвала неоднозначные отзывы. И хотя критических оценок было все-таки меньше, опера на сцене не задержалась. Правда, случилось это, скорее всего, по другой причине. Как утверждают знатоки театрального закулисья, когда главный режиссер Валерий Раку и директор театра Рауфаль Мухаметзянов перестали находить общий язык и Раку уехал из Казани, рок-опера исчезла из афиши вместе с другими его спектаклями.

Оркестровое произведение по мотивам «Крика кукушки» – «Симфонические фрески» – едва ли не самое востребованное и часто исполняемое сочинение Калимуллина как в России, так и за рубежом. Насколько мне известно, у него есть и другие сочинения в театральной форме, но в Казани они не ставились, хотя в других городах зрители их видели.

Сегодня поиск нового, более современного языка татарской оперы успешно ведут Резеда Ахиярова и Эльмир Низамов. Оперы Ахияровой можно видеть на сцене оперного театра, и об этом речь пойдет дальше. Низамов же предпочел другой путь. Заказ на национальную оперу он получил от главы Республиканского фонда «Возрождение памятников истории и культуры Республики Татарстан», то есть от Минтимера Шаймиева, и для постановки его оперы «Черная палата» была создана временная творческая группа (режиссер-постановщик Г. Ковтун). Премьера состоялась в январе 2015 года на сцене Татарского государственного театра драмы и комедии имени К. Тинчурина. Спектакль на либретто Рената Хариса удостоился республиканской театральной премии «Тантана» в номинации «Событие года». Спектакль вошел в long list  национальной театральной премии «Золотая маска» в сезоне 2014-2015. 

Аншлаг на татарской опере постоянный

Сегодня Татарский академический театр оперы и балета имени М. Джалиля уже не обвиняют в отсутствии татарского национального репертуара. С появлением спектаклей, в основе которых музыка композитора Резеды Ахияровой и либретто поэта Рената Хариса, татарская тема стала значимой частью его репертуара.

Сначала, в 2001 году, был балет Леонида Любовского «Сказание об Йусуфе» (автор либретто – Ренат Харис, хореографы – Николай Боярчиков и Георгий Ковтун), который удостоен Государственной премии России в области литературы и искусства. «Впервые в истории современной отечественной культуры им удалось пересказать языком балета эпическую поэму Востока «Сказание о Йусуфе». Автор либретто – народный поэт Татарстана Ренат Харисов сохранил духовную атмосферу первоисточника. Музыка композитора Леонида Зиновьевича Любовского соединила в себе интонации европейской и восточной культур. А уникальный талант танцовщика Нурлана Канетова позволяет с уверенностью сказать, что на мировой сцене восходит новая звезда», – отметил Президент России Владимир Путин на церемонии награждения.

Сцена из спектакля "Любовь поэта"

Потом в афише театра появились еще два спектакля с либретто Рената Хариса, уже на музыку Резеды Ахияровой – опера «Любовь поэта» и балет «Золотая Орда».

Премьера оперы «Любовь поэта» была приурочена к празднованию 120-летия со дня рождения татарского классика Габдуллы Тукая (музыкальный руководитель постановки – Виктор Соболев, режиссер-постановщик – Михаил Панджавидзе, хормейстер – Нурия Джураева, балетмейстер – Фанис Исмагилов, сценография Андрея Злобина и Анны Ипатьевой).

Идея написать оперу о Тукае принадлежала Ренату Харису. В основе сюжета – история любви поэта к Зайтуне Мавлюдовой, родственнице друга – Фатыха Амирхана. Резеда Ахиярова написала одноактную оперу для камерного музыкального театра Благотворительного фонда развития исполнительского искусства SFORZANDO по просьбе его режиссера Мнира Соколова.  Позднее опера «Любовь поэта» стала спектаклем в театре имени Джалиля.  

Уже по опере «Любовь поэта», первому театральному опыту полноценного спектакля (до этого было сотрудничество композитора с Тинчуринским и Камаловским театрами), можно было судить о Резеде Ахияровой как об интересном, талантливом композиторе в музыкально-театральных жанрах. Ее творчество оценили как профессионалы, так и зрители. Помню, после премьеры в зале были долгие дружные овации. И не только потому, что это был спектакль о человеке, которого в Татарстане знают все, от мала до велика. Горячо был принят именно спектакль.

Как отмечала известный казанский музыковед Маргарита Файзулаева, «опера написана понятным языком, без сложных ритмических, гармонических сочетаний. В ней соблюден принцип контраста — лирическая сцена сменяется драматической, нет статики, которая иногда присуща опере, действие динамично, и потому интерес не ослабевает». В одной из рецензий я прочитала о том, на что обратила внимание сама: Резеда Ахиярова умеет «балансировать на грани: академического искусства и эстрады, специфически национального и общеевропейского, сложного и доступного, обыденного и возвышенного».

По-моему, есть еще одно объяснение востребованности ее творчества – Ахияровой довелось жить в другие времена, когда ценность музыки уже не определяют по национальности композитора. Резеда Ахиярова в этом смысле свободна, она черпает из разных источников, органично соединяя разные музыкальные стихии, национальное, татарское, и общенациональное. И что самое главное – ее музыка созвучна ожиданиям современников. В ее операх нет нафталина, сохраняющего классические представления о спектаклях этого жанра, но нет и супер-современных экспериментов, выдержать которые способны лишь меломаны с большим театральным опытом. Допускаю, что специалисты могут думать иначе. Но для меня главный показатель трудных для восприятия жанров – именно зрительская оценка.

«Я прекрасно понимала, что не могу писать языком Пуччини и Верди, которых я обожаю. Осознавала, что это должна быть опера XXI века. Я постаралась вложить в оперу всю свою душу. Старалась писать красивую, теплую, мелодичную музыку. Думала о публике, которая придет в театр, чтобы получить удовольствие, чтобы насладиться музыкой. Для меня очень важно понимание зрителей. Наверное, это самое главное для композитора», – так сказала Резеда Закиевна в интервью сетевому ресурсу «ТатCentr».

В 2013 году опера Любовь поэта» была включена в программу Международного фестиваля имени Федора Шаляпина. Впервые за 25 лет истории фестиваля в его программе появился татарский спектакль. Главные партии исполняли Ахмед Агади и Венера Ганеева.

Следующим был балет «Золотая Орда». Известно, что в татарской музыке это не первая попытка создать сценическое полотно об этом могущественном государстве Средневековья. Представления о нем в памяти татарского народа сильно отличаются от общепринятых в СССР и современной России. Вот что сказал по этому поводу Ренат Харис, автор либретто:

«Золотая Орда – одно из древнейших государств, оставивших глубокий след в истории человечества. Я давным-давно лелеял мечту о создании фундаментального произведения про Золотую Орду и даже написал драматическую поэму, назвав её «Идегей».

По заказу театра композитор Рашит Губайдуллин на ее основе написал оперу «Идегей», но, к нашему величайшему сожалению, умер, не успев завершить её.

Сцена из спектакля "Золотая Орда"

Владимир Яковлев, представляя новую постановку балетной труппы в 2013 году, сказал: «Надеюсь, «Золотая Орда» станет эпохальным событием». Именно поэтому премьера в афише нового спектакля была названа мировой. Конечно, в этой формулировке есть определенный вызов – мировая премьера в провинциальном театре? Но, по сути, в этом нет никакого преувеличения, поскольку в общей копилке многонационального мирового искусства появился еще один национальный балет, татарский.

Руслан Канетов в балете "Сказание о Йусуфе"

Другое дело, попадет он в раздел, так сказать, долговременной памяти, как балет Фарида Яруллина «Шурале» или опера Назиба Жиганова «Джалиль», или задержится на какое-то время в «оперативке». Об этом трудно сказать сейчас – нужно время. Но факт есть факт – в Казань уже сегодня можно ехать, чтобы увидеть татарские балеты и оперы, в том числе «Золотую Орду» и «Сююмбике».

Читайте в «Казанских историях»:

«Золотая Орда»: о реальном и вечном

Ромео и Джульетта времен Золотой Орды

«История – это то, что может разбудить нашу фантазию»

О последней премьере стоит сказать особо.  Мне трудно судить с позиций музыковеда – я на опере просто зритель. Но «Сююмбике» – это тот случай, когда зритель знающий, поскольку много читала и о татарской правительнице, и о взаимоотношениях Казанского ханства с Московским государством.

Опера с таким названием уже была, ее написал Бату Мулюков. Было даже ее концертное исполнение на сцене оперного театра, но до полноценной постановки дело по каким-то причинам не дошло. Возможно, руководство театра учло печальный опыт другой оперы этого композитора – «Кара за любовь». На одном из спектаклей я оказалась в зрительном зале, где было меньше народа, чем на сцене. Что, впрочем, не помешало дать этой опере Государственную премию имени Г. Тукая. В то время композиторов отечески похлопывали по плечу только за то, что они дополняли список национальных премьер.

Надо ли удивляться, что опера «Кара за любовь» быстро сошла со сцены. Татарский зритель повел себя не так патриотично. Помню, в отзывах о театре встречались даже советы не тратить деньги на национальный репертуар. Ну, не может быть востребованной татарская опера!..

Оказывается, может! И не только татарами, но и русскими, людьми всех национальностей. Посмотреть татарские спектакли приезжают из других республик и областей Поволжья. Для зрителей есть перевод на русский. Субтитры во втором действии весьма полезны тем, кто изучает татарский язык. На двух языках выпущен премьерный буклет.

В «Сююмбике» звучит и татарская, и русская речь – как было в жизни. По-татарски поют в Казани и Касимове, по-русски – в Москве. Певцам, не владеющим татарским языком, пришлось его учить, и, по мнению постановщиков успешно.

Прочитав романы казанского автора Ольги Ивановой, которые объединены рубрикой «Рожденные повелевать», я имела возможность познакомиться с тремя правительницами Казанского ханства: Нурсолтан, ее дочерью Ковгоршат и Сююмбике. В людской памяти закрепилось только имя Сююмбике.

В романе о ней Ольга Иванова дает полную хронику жизни дочери ногайского мирзы Юсуфа бин Мусы и прапраправнучки темника Едигея, основателя династии Ногайской Орды (Мангытский юрт) с детства ханбике и до последних лет, проведенных в нескольких сотнях верст от Москвы под бдительной охраной.

В родительском доме ее звали Сююн – в переводе «любимая». «Бике» – значит «госпожа» – в ее имени появилось позже, когда она жила в Казани. В различных источниках можно встретить разные варианты ее имени – Сююн-бике, Суюнбике, Сююмбике, в татарской прессе – Сөембикә. Не так давно услышала еще один вариант – Сююмбика, причем слово предлагалось склонять.

Ногайскую красавицу выдавали замуж трижды. Первым ее мужем недолго был казанский хан Джан-Али, выходец из Касимова, которого в 1535 году убили. В 1546 году она стала пятой женой хана Сафа-Гирея из крымской династии. Мы мало знаем, как сложилась ее семейная жизнь в этом браке. Ольга Иванова, изучившая много исторических источников, говорила мне, что при втором муже она не занималась политикой, но всё, что касалось образования, благоустройства Казани и ее предместий – всё это было объектом ее живейшего участия. Она обращалась к мужу с просьбами об открытии новых медресе, на свои деньги строила школу для девочек из бедных семей. Смерть мужа в 1549 году стала для нее тяжелым испытанием. Ей к тому времени еще не было и тридцати лет. Это была не просто личная потеря. Теперь она несла ответственность и за сына, и за судьбу Казанского ханства как регент при малолетнем правителе Утямыше.

Как пишет Нияз Игламов в послепремьерной статье в газете «БИЗНЕС Online», регентство Сююмбике было счастливым для людей временем: она снизила налоги и провела целый ряд популярных в народе реформ. Казанцы искренне любили свою царицу. Но груз на ее хрупких плечах оказался слишком тяжелым. Казанское ханство, раздираемое сторонниками Крыма и Москвы, было обречено.

Третий раз Сююмбике выдали замуж уже после взятия Казани войском Ивана IV – за касимовского хана Шах-Али, который довольно быстро сослал строптивую супругу в малолюдный аул на глухой окраине Касимовского удела. 

Читайте в «Казанских историях» – Три казанских правительницы: Сююмбике

Наверное, нет татарского писателя, композитора, художника, который не мечтал бы создать образ Сююмбике. Не исключение и Резеда Ахиярова. По ее словам, работая над оперой, она изучила множество исторических материалов. Несомненно, как в работе над балетом «Золотая Орда», ей помогал Ренат Харис. И не только как автор либретто, но и как человек, глубоко погруженный в историю родного народа.

В последнее время в татарской музыке появилось много композиторов-женщин. Пол, конечно же, не определяет уровень таланта, но, несомненно, это все-таки несколько иной взгляд на жизнь, в том числе на исторические события.

Вот как определила содержание оперы «Сююмбике» сама Резеда Ахиярова:

«Прежде всего, мой спектакль – о женщине, на которую навалилась куча огромных проблем: сначала она лишилась любимого мужа, затем она лишилась свободы, потом она лишилась ребенка... В этом образе мне хотелось передать лучшие черты женщин. Потому что они присущи и царице, и самой простой женщине, которая любит сына, мужа.

История – это то, что может разбудить нашу фантазию. Никто не знает, как всё было в XVI веке».

Ренат Магсумович подчеркнул, что это был самый сложный период и в истории татарского народа, и в судьбе Сююмбике:

«Это человек, который о себе говорит, к судьбе обращается: «Почему ты, судьба, степную девушку, рожденную для счастья, мучила, посадив на трон?». Вся Сююмбике в этом…  Я взял период с 1551 по 1552 год, до взятия Казани. Взятие Казани — это батальные сцены, это другая история. И для того, чтобы найти в этом сложном времени нечто гуманистическое, надо было пройти по острию ножа, между Сциллой и Харибдой. У нас есть такое понятие — перейти через мост Сират: под ним огонь, адское пламя. Если пройдешь, останешься жив, не пройдешь — сгоришь».

На мой взгляд, опера Резеды Ахияровой дает ответ на вопрос, почему в памяти народа осталась именно Сююмбике.  Народ выбрал ее не только за государственные заслуги, и не столько за них, сколько за непростую женскую судьбу, в которой было мало любви, но много страданий.

Помимо личной истории, режиссер-постановщик Юрий Александров не мог не выделить в спектакле линию противоборства Казани и Москвы, остро воспринимаемое до сих пор. Память людская хранит события 1552 года как трагический этап истории татарского народа. Сююмбике жертвует собой, думая, что таким образом сохранит Казанское ханство.  Вторая сюжетная линия спектакля получилась не менее важной.

«Я ни русофоб, ни националист. Я просто говорю о том, что насилие и жестокость не имеют национальности: ни русской, ни татарской. Везде это боль и страдание человека. Об этом спектакль. А дальше уже каждый попытается найти в этом свою тему», — сказал Юрий Исаакович на пресс-конференции, предваряющей премьеру в сентябре 2018 года.

Создатели спектакля, упреждая на пресс-конференции вопросы журналистов об исторических несоответствиях, не скрыли, что спектакль, хотя и посвящен историческим событиям, не может служить их зеркальным отражением. Более всего вопросов возникло к любовной связи реальной Сююмбике с вымышленным персонажем – уланом Кошчаком. На полном серьезе некоторые авторы рассуждали о том, что царица не могла иметь любовника, и театральная любовь ее дискредитирует.  Читала в сети рецензию с названием «Можно ли обнимать царицу Сююмбике?».

Я не большой любитель «клубнички» под видом «личной жизни», которой приправлены многие современные спектакли и фильмы на исторические темы, но в спектакле «Сююмбике» это не просто любовный дуэт. Это серьезное испытание для ханбике на верность своему народу. Она вынуждена сделать трудный выбор – и находит в себе силы, чтобы сделать его, обрекая любимого на смерть.

Персонаж вымышленный, это точно. Ренат Харис этого не отрицал. Правда, в окружении царицы был выходец из Крыма – оглан Кучук, человек женатый, имевших двух детей, о чем пишет в своем романе Ольга Иванова. И Сююмбике советовалась с ним, когда пришлось выбирать, с кем быть – с Крымом или с Московским государством. 

Но почему лишать ханбике возможности любить? Как я понимаю, в двух предыдущих браках она счастливой не была. К тому же образ Сююмбике в спектакле – прежде всего образ художественный.  

Автор либретто не скрыл, что не стремился точно следовать реальным фактам, хотя сохранил общую историческую канву. Слишком мало достоверных свидетельств осталось от того времени. Мы не знаем даже, как выглядела Сююмбике. Ее зримый образ создали современные художники.

Правда, в последние десятилетия татарские историки приоткрыли завесу многих тайн. Но есть детали тех событий, которых, как мне кажется, они стараются не касаться. Если говорить о Сююмбике, нельзя не вспоминать ее последнего мужа Шаха-Али (в русских летописях Шигалей), которого многие татары считают предателем. Трижды Москва безуспешно сажала его на казанский престол. Во время трагических событий 1552 года наверняка он подсказал завоевателям уязвимые места в обороне Казани. 

Для Рената Хариса, поэта и видного государственного деятеля, средневековая история не просто дает пищу для размышления, но и может преподать урок современным правителям:

 «Исторический период, который я взял, он характерен тем, что кто-то думал о сохранении государства, кто-то — о своих личных интересах. Интересно проанализировать это на фоне событий сегодняшнего дня. Разве не видим мы сегодня таких параллелей?».

По его мнению, Сююмбике и Шах-Али антиподы: он заигрывает с московскими правителями, она – патриотка, ради благополучия своей страны и народа отдает себя в полон Московскому царю, а потом становится женой ненавистного касимовского хана – только в этом случае ей обещали вернуть сына.

Как заметил Юрий Исаакович на пресс-конференции, у него был выбор из трех вариантов: первый – имитация событий, второй – знаковое начало, третий – метафорическое начало. Он выбрал третий путь. При желании можно найти исторические параллели драмы Сююмбике – темы борьбы за власть и предательства вечны. Надо было найти точный ракурс их проекции в современность. И сделать это так, чтобы масштаб реальной судьбы Сююмбике соответствовал постановочным идеям. Немаловажным при этом было оторваться от существующих мнений в исторической памяти зрителей, чтобы никого не обидеть, не оскорбить. Режиссер напомнил главный медицинский постулат – не навреди. Здесь тоже требовалось не менее филигранное мастерство.

Как заметил Юрий Исаакович, спектакль «Сююмбике» можно представить как три самостоятельные оперы, поскольку в нем три места действия и три сюжета. Это Казань, где кипят нешуточные страсти – с кем дружить, чтобы сохранить государство – с Москвой или крымским ханом? Это Москва, где татарская царица понимает, что она лишь игрушка в руках набирающего силу царя Ивана (скорее всего, именно в это время была предопределена судьба Казанского ханства). Это Касимов, куда пришлось переехать Сююмбике.

Но долю Сююмбике выпал трудный период в истории татарского народа, и она, как могла, лавировала между разными политическими силами, и в государственных делах, и в личной жизни ставя на первое место интересы народа, государства. А потому стала для людей символом любви к Родине. Не зря из поколения в поколение передается красивая легенда о башне Сююмбике в казанском Кремле. И хотя уже давно доказано, что башня строилась совсем в другие времена, что реальная Сююмбике не имеет к ней никакого отношения, что вообще она умерла не в Казани, легенда до сих пор живет. А после спектакля «Сююмбике» она получила второе дыхание. Поскольку режиссер Юрий Александров и художник Виктор Герасименко закрепили эту легенду визуально.

Многое в ее жизни овеяно мифами и легендами, поэтому спектакль о Сююмбике не мог не быть метафоричным по стилистике. Вот как Виктор Герасименко рассказал о поиске художественного решения спектакля:

«Мне нужно было создать безвыходное пространство, поскольку Сююмбике все время находится в замкнутой клетке. Пусть она золотая, красивая, но это человек, который не может из этой клетки выбраться». 

Декорации спектакля – это весьма необычный взгляд на хорошо известный всем силуэт кремлевской башни Сююмбике. Она не стоит, а лежит, повернутая узкой частью вглубь сцены. В поле нашего зрения – ее внутреннее пространство, стены башни обрамляют все события – и в Казани, и в Москве, и в Касимове. По обе стороны – обычные окна с решетками, которые в «московских» сценах явственно напоминают, что Сююмбике – вовсе не гостья в палатах царя Ивана, она пленница.

Возникла единственная трудность – как представить на сцене смерть царицы, используя всем известную легенду? Виктор Герасименко рассказал журналистам подробности поиска финальной сцены:

«Степень ужаса, который ее окружал, потребовала в финале какого-то небесного исхода. Я просил либреттиста и композитора, чтобы мы закончили спектакль очень тихо и светло. Потому что это память о женщине, которая пожертвовала собой ради своего народа».

В полном соответствии с легендой, он решил, что Сююмбике уйдет туда, где облака.  К художнику прислушались, и финал спектакля сильно впечатляет публику – Сююмбике как бы уходит в вечность. Так, собственно, и получилось в жизни, если ее помнят до сих пор.

Башня на сцене воспринимается, как и в легенде, символически. Это и знак трагической судьбы татарской царицы, и символ многовековой памяти о ней татарского народа.

Юрий Исаакович посоветовал зрителям обратить внимание на хоровые сцены, которые имеют большое значение для развития событий, ведь эмоция хора, состоящая из десятков эмоций отдельных людей, куда сильнее. Он заметил на пресс-конференции, что народ в опере вовсе не безмолвствует, как в «Борисе Годунове». У него тоже важная партия, и в Казани, и в Москве, и в Касимове. Режиссер поблагодарил хор и хормейстера – заслуженного деятеля искусств РТ Любовь Дразнину.

Хор в нашем театре – это одно из главных его достижений. Имела возможность убедиться в этом уже не на одном спектакле.

Главные партии в русских и зарубежных операх в нашем театре отдаются в основном гастролерам, и это не может не мешать творческому росту казанских певцов. А тут нужна именно «своя» солистка. Нет сомнения, что в роли Сююмбике всегда убедительнее будет татарское сопрано. В этом смысле спектакль всегда обещает быть татарским.

В «Джалиле» «своим» стал заслуженный артист РФ, народный артист РТ, солист оперной труппы Мариинского театра Ахмед Агади. Занят он и в опере «Сююмбике».

 «Очень интересная актерская задача – сыграть молодого Ивана. Но тут масса сложностей. Зрители оценят», – сказал на пресс-конференции Юрий Исаакович.

И зрители оценили. Иван Грозный в спектакле – не трафаретный злодей, только и думающий о том, как подчинить Казанское ханство. У него тоже есть задача – защитить свое государство. И царица Сююмбике, по его мнению, может ему в этом помочь».

Возможно, кому-то образ русского правителя в исполнении Ахмеда Агади не понравился. Он, действительно, слишком миролюбивый в отношениях с Сююмбике. Но в этом спектакле ему всего 21 год. Иван IV только начинал свою жизнь на престоле, он еще не был Грозным.

Теперь в репертуаре театра есть татарский спектакль с заглавной женской ролью. И сразу две ее исполнительницы. Я видела и ту, и другую.

В 2018-м я видела солистку Краснодарского музыкального театра Гюльнару Низамову, которая создала образ Сююмбике с большим внутренним пониманием ее драмы. Гюльнара нашлась в Краснодаре. Она прослушивалась в театре имени Джалиля на роль Татьяны в «Евгении Онегине» буквально за полгода до того, как ей сделали предложение принять участие в постановке новой татарской оперы. Кстати, Гюльнара в Казани не совсем в гостях – ее мама, Ания Туишева – солистка Государственного ансамбля песни и танца РТ, народная артистка республики.

Певица призналась в одном из интервью, что ни одну партию не готовила полгода, хотя сценический опыт у нее не маленький. Очень сложный материал — и драматически, и вокально, и, конечно, фонетически:

«Татарский язык сложен для вокализации. Хотя я и говорю на татарском, выросла в татарской семье, училась в Татарстане, все равно были сложности с фонетикой и с вокализацией именно татарского текста».

Гульнора Гатина в сентябре 2018 году была еще в начале своей творческой карьеры.  Крымская татарка, она окончила класс Зили Сунгатуллиной в Казанской государственной консерватории имени Н.Г. Жигановой, в оперном театре работает с 2012 года. После премьерных спектаклей я слышала о ней немало лестных отзывов и от зрителей, и от специалистов. Думаю, что эта роль во многом определила творческую судьбу певицы. Сегодня ее вполне можно считать примой оперной труппы. Я увидела и услышала ее царицу только во время Шаляпинского фестиваля 2022 года, когда она была уже во всеоружии накопленного за эти годы вокального и сценического опыта.

Интересно, что яркой краской образа Сююмбике стал даже рост Гульноры. Во втором действии невысокая ханбике в мужском окружении очень походила на беззащитную птичку в лапах стервятника.

Как мне показалось на спектакле 2022 года, самые сильные и в актерском, и в музыкальном отношении были сцены с участием Сююмбике и Анастасии, беременной жены царя Ивана (Гульнора Гатина и Екатерина Сергеева из Мариинского театра). Их беседа о трудной женской доле у натур сентиментальных вполне могла вызвать слезу.

У них разная жизнь и разные судьбы, но обе, при высоком сане, власти не имеют. Они — всего лишь фигуры на шахматной доске истории, где главные действующие лица – мужчины. Схожесть судеб сблизила двух женщин. Кто знает, возможно, настоящая Анастасия в какой-то степени облегчала положение знатной пленницы.   

Резеда Ахиярова убеждена, что музыкальный язык ее оперы доступен для всех зрителей:

«Эта работа не отходит от мотивов и интонаций, свойственных моей музыке. Слушатель знает мой стиль и готов к такому слышанию. Не думаю, что будут какие-то моменты, которые будут выбиваться из моей стилистики. Это абсолютно оригинальный материал. Я никогда не использую фольклор, тем более, какие-то известные вещи. Единственное – в начале третьей картины, по желанию режиссера, прозвучит русская народная песня «Ноченька».

Юрий Александров – опытный режиссер, в его творческой биографии много самых разных спектаклей. Но в случае с оперой Ахияровой ему пришлось начинать практически с нуля. Ново всё – и музыка, и сюжет, и незнакомые герои. Без погружения в другую историческую эпоху сцены не поставить, не то что спектакль. Вот что он сказал об этом на пресс-конференции:

«Всегда интересно начинать с нуля. Когда ставишь известное сочинение, начало всегда остается за кадром. А первая постановка — это всегда очень увлекательно, правда, занимает много времени. На моем столе, я посчитал, четыре или пять партитур «Сююмбике», потому что мы как-то меняли, объединяли… Поэтому я уже в теме два года. То, что мы покажем вам завтра — это плод кропотливого и тщательного труда». 

О том, что работа над партитурой и либретто шла практически весь репетиционный период, говорили мне и Резеда Закиевна, и Ренат Магсумович. Композитор призналась, что последний месяц перед премьерой ходила в театр, как на постоянное место работы. Репетиции, обсуждения, внесение изменений...

В постановке оперы был очень заинтересован театр, в этом процессе активно участвовал дирижер, заслуженный артист РФ, народный артист РТ Ренат Салаватов, у которого уже был опыт работы с творческим дуэтом Ренат Харис – Резеда Ахиярова в спектакле «Любовь поэта». Практика показывает, что оперы не создаются без непосредственного участия театра еще на первоначальной стадии.

Постановочная группа пошла на довольно рискованный шаг, сделав в опере два антракта. Как правило, современному зрителю достаточно двух действий, третье смотрят уже не все. Юрий Александров заметил, что такое наблюдается даже в таком грандиозном спектакле, как «Борис Годунов» в Мариинке, где самое главное – как раз в конце. На «Сююмбике» до конца спектаклей, которые я смотрела, из зала не ушел ни один зритель. Зал на премьере стоя аплодировал минут 15.

Опера принята зрителями, по достоинству оценена – в 2020 году была удостоена Республиканской премии имени Габдуллы Тукая. Это третья такая премия в творческой биографии Резеды Ахияровой. Тукаевскую премию получили также спектакли «Любовь поэта» и «Золотая Орда». Уже после первой премьеры она стала народной артисткой РТ. В 2020 и 1921 годах спектакль «Сююмбике» (режиссер-постановщик – Юрий Александров, дирижер-постановщик – Ренат Салаватов, художник-постановщик – Виктор Герасименко, художник по костюмам – Виктория Хархалуп, балетмейстер – Давид Авдыш) был включен в программу Шаляпинского фестиваля, и никого не удивило его соседство с классическими операми Верди и Россини, Чайковского и Мусоргского. В зале был аншлаг. В 2022 году в феврале запланировали два спектакля – и всё равно не удовлетворили всех желающих.

В завершение несколько слов не о «Сююмбике», но о делах, со спектаклем связанных.

На премьерном спектакле в сентябре 2018 года в фойе театра была представлена выставка картин «Образ Сююмбике в работах татарских художников». Зрителям показали известную графическую миниатюру Баки Урманче, а также живописные работы современных художников Казани, Набережных Челнов и Санкт-Петербурга.

Нет денег – нет спектакля

На пресс-конференции перед спектаклем Юрий Александров заметил, что готов отвечать на все вопросы журналистов, кроме одного: сколько стоит спектакль? «Это абсолютно не мое дело», – сказал он. Но какие-то подробности мы все-таки узнали. Для спектакля было пошито более пятисот костюмов. Только у Сююмбике семь нарядов. По словам режиссера, чтобы привезти декорации из Москвы, понадобилось 5 фур. 

Директор театра Рауфаль Мухаметзянов рассказал журналистам, как «Сююмбике» появилась в афише:

«Когда у нас возникла идея этого сочинения, я обратился к Рустаму Нургалиевичу Минниханову: для реализации любых задумок нужны помощь и поддержка, а опера – жанр, требующий больших вложений».

Средства были выделены. На постановку денег не жалели: красивые костюмы, оригинальное художественное решение… Одно плохо – из-за сложности монтажа декораций «Сююмбике» показывается нечасто. Как и спектакль «Джалиль». Это исключает гастрольные варианты этих постановок. Чтобы их увидеть, надо обязательно приехать в Казань.  

Насколько я знаю, щедрые дотации театр имеет всегда, когда в работе национальные спектакли. Нет дотаций – нет спектакля.

Не по этой ли причине не появилась в афише театра новая постановка известного в России балета Фарида Яруллина. Рустем Абязов предложил театру новую музыкальную редакцию «Шурале». Об этом журналистам сообщили на пресс-конференции в начале театрального сезона 2013/2014. Но премьеры не состоялось. Спектакль был обновлен только внешне – декорации, костюмы.  

Не появился в афише и балет «Легенда о Желтом аисте» – плод содружества двух известных композиторов. Назиб Жиганов написал его после посещения Китая. Балет по объективным причинам при его жизни не состоялся, а музыка многие годы исполнялась, в программе концертов указывалось – «Симфонические новеллы». По просьбе вдовы композитора Нины Жигановой работу над балетом по китайской сказке завершил Леонид Любовский.

Я была на прослушивании музыки балета в Министерстве культуры РТ, где проходило совещание с участием членов экспертного совета по музыкальному искусству и руководства правления Союза композиторов республики. Это было в 2011 году, когда мы праздновали столетие со дня рождения выдающегося композитора и первого ректора Казанской консерватории. Отзывы о балете были самые благожелательные. Владимир Яковлев, художественный руководитель балетной труппы театра имени Джалиля, отметил, что новое сочинение можно легко перенести на сцену, поскольку оба композитора «думали о ногах балерины».

К сожалению, дополнительных средств на постановку балета «Легенда о Желтом аисте» театр, видимо, не получил. А ведь это был бы еще один спектакль в национальном репертуаре театра. Он хотя и на китайскую тему, но очень татарский. Как-то слышала, что Жиганов уловил что-то общее в татарской и китайской музыке.  

На мой взгляд, появись такой балет, он нашел бы зрителей самых разных возрастов, от детского до пенсионерского.

Вспоминаются разговоры в среде татарских деятелей культуры в 90-е годы, когда все были воодушевлены принятием Декларации о государственном суверенитете. «Теперь не Москва будет определять, какие спектакли нам ставить, какие книги издавать», – слышала я. «Посмотрим», – говорила я собеседникам. Работая в это время в республиканском парламенте, видела, как трудно руководству республики и депутатам делить бюджет, чтобы хватило «всем сестрам по серьгам». Мы были вынуждены вернуться к тому, от чего хотели уйти – к остаточному принципу финансирования культуры. 

Но, как оказалось, это не самое страшное. Ныне спектакль – это прежде всего товар, и включая его в репертуар, директор любого театра думает о прибыли.

Ренат Харис заметил на пресс-конференции перед премьерой «Сююмбике», что оперы и балеты создаются небыстро. Для этого нужно совпадение интересов и эстетических взглядов нескольких соавторов спектакля: театра, композитора, либреттиста, режиссера-постановщика.

По-моему, стоит добавить в этот ряд Президента республики – и тогда спектакль точно состоится.

Любовь Агеева,

журналист, главный редактор сетевой газеты «Казанские истории»,

заслуженный работник культуры России и Татарстана

  Снимки представлены пресс-службой театра и заимствованы с сайтов казанских СМИ