Абрам Пукин: Пой, скрипка, пой…

Людмила КАРТАШОВА

11 июля 2020 года

11 июля 1920 года в Уфе родился будущий известный казанский врач Абрам Пукин. В нынешнем году ему исполнилось бы сто лет. Жаль, что не живут люди так долго. Даже врачи…

 Всего лишь раз мне довелось услышать, как Абрам Маркович Пукин играл на скрипке. Я была у него дома в гостях: мы только что завершили работу над очередной статьей в газету «Казанские ведомости», успели выпить кофе на маленькой уютной кухне. Кофе Абрам Маркович варил исключительно сам, по какой-то своей особой рецептуре, в медной кофеварке. И вдруг он предложил:

– Хотите, я сыграю на скрипке?

– Конечно, хочу. Что-нибудь задорное, еврейское, в духе «Хава – Нагилы». Или «Рио-риту» – ее исполнял в свое время знаменитый музыкант Марек Вебер…

Не спеша, словно выполняя какой-то ритуал, Абрам Маркович бережно достал из футляра скрипку, взмахнул смычком… Я не помню мелодию, но это точно была не «Рио-рита», любимая в Европе, и особенно в Германии в 30-40 годы прошлого века. Скрипка, наверное, звучала не очень чисто, потому что Абрам Маркович скоро перестал играть, посетовал, что уже давно не брал инструмент в руки. А ведь когда-то, в юности, он чуть было не стал музыкантом и даже играл в оркестре в студенческие годы, зарабатывая на жизнь.

А к «Рио-рите», как я потом узнала, как и вообще ко всему немецкому, у Пукина было особое отношение. Эту мелодию, по стилю напоминающую фокстрот, очень любили нацисты. Эшелоны женщин с детьми со всей Европы прибывали к воротам концлагерей – их встречала бравурная «Рио-рита»… и лающие окрики «шнель». Люди тащили чемоданы и узлы, щурились от яркого солнца, смотрели на окружающее с надеждой. Потом у них забирали пожитки, разлучали с детьми под звуки веселой «Рио-риты», вели в баню и в газовые камеры… Это незабываемые, ножом полосующие по сердцу кадры из фильма «Обыкновенный фашизм», который я как-то посмотрела в детстве.

Сказать, что Пукин не любил немцев, было бы, пожалуй, несправедливо – но он, участник Великой Отечественной войны от звонка до звонка и даже больше, на всю жизнь сохранил «нелюбовь» к Германии. Рассказывал, как его буквально мутило, когда уже в послевоенные годы во время путешествия на теплоходе услышал на палубе немецкую речь – резкую, отрывистую, уверенную. И сразу вернулся в прошлое, на передовую…

Абрам Маркович после окончания Куйбышевской военно-медицинской академии в 1941 году был мобилизован на фронт – в составе Воронежского и Украинских фронтов в качестве начальника медицинской службы части прошагал до самой Победы, был ранен, вновь вернулся в строй.

Рвались снаряды, свистели пули, стонали раненые – а он стоял за операционным столом, спасал тех, кого можно было спасти, закрывал глаза умирающим. Боже, сколько же их было, молодых ребят, кричавших от боли, звавших маму, ушедших в небытие… Как часто приходилось в годы войны молодому нейрохирургу 1920 года рождения видеть смерть во всех ее проявлениях. И слышать при этом немецкую речь – речь безжалостных садистов, пришедших на чужую землю убивать людей, разорять их дома.

– Умом я понимаю, что немецкая культура в целом не имеет ничего общего с фашизмом, – как-то разоткровенничался Абрам Маркович. – Но сердцем не могу простить Германии той боли и горя, которые она принесла нашей стране. И тут уж ничего не поделаешь. Я это на собственной шкуре испытал, и не дай Бог кому пережить подобное. Меня буквально выворачивает наизнанку, когда я слышу рассуждения некоторых западных идеологов, да и порой наших, пытающихся переписать историю Великой Отечественной войны, принизить роль Советской армии в победе над немецким фашизмом. Они там были, они видели, они испытали? Нет!!! Так, какое право имеют судить?

Вообще-то о войне Абрам Маркович не любил вспоминать, информацию из него приходилось буквально клещами вытаскивать. Спасала профессия журналиста: убеждала ветерана, что получила задание редакции написать очерк о враче, работавшем на передовой в годы войны, что нужно же людям, ныне живущим, не лозунги о войне предлагать, а объективные сведения от очевидцев. Лишь тогда соглашался что-то рассказать, но по всему было видно, как тяжелы ему военные воспоминания, даже слезы в глазах блестели.

ДЛЯ СПРАВКИ

Подполковник медицинской службы Пукин Абрам Маркович награжден 28 боевыми орденами и медалями, в том числе орденом Красной Звезды и орденом Отечественной войны I степени.

Война для Абрама Марковича не закончилась 9 мая 1945 года. Он рассказывал, как переполненные радостью и мыслями о близкой встрече с Родиной ехали офицеры на поезде, выглядывая в окна, обнимаясь на стоянках с местным населением. Но поезд прошел мимо Москвы – в ту пору очень горячей точкой был Дальний Восток, где на границе с Советским Союзом милитаристская Япония, бряцавшая оружием, развязала новую войну. Она не была столь кровопролитной и долгой как Великая Отечественная, но значимость победы Советского Союза над Японией не менее важна. И есть в ней вклад военного врача Абрама Пукина, вновь вставшего в Маньчжурии на передовой за операционный стол спасать жизни солдат.

… Вернувшись в родную Уфу после военного лихолетья, обняв родителей, Абрам Маркович первым делом достал из запылившегося, заждавшегося футляра любимую скрипку. Как же истосковалась душа по музыке, по обычной мирной жизни.

В 1953 году Абрам Пукин занял должность начальника неврологического отделения военного госпиталя в Казани. А год спустя ему вновь пришлось, можно сказать, столкнуться с войной – необычной, молчаливой, страшной. Рассказать об этих событиях, и то очень сдержанно, чуть ли ни шепотом, он рискнул лишь в начале 2000-х – тогда гриф секретности с этого дела был уже снят. Речь о Тоцком полигоне в Оренбургской области, где в сентябре 1954 года были проведены масштабные военные учения с использованием атомной бомбы. В учениях приняли участие сорок пять тысяч военнослужащих – тридцать девять тысяч солдат, сержантов и старшин и шесть тысяч офицеров,

Сразу после взрыва через зону поражения прошли войска. В то время основным поражающим фактором атомной бомбы командование считало ударную волну. Но солдаты и офицеры испытали на себе действие другого страшного и коварного фактора – радиационного. Ситуацию усугубило радиоактивное облако, которое переменчивый ветер унес не в безлюдную степь, как планировалось, а прямо на людей. Умирая от ранних инфарктов, инсультов и рака, участники Тоцких испытаний даже лечащим врачам не могли рассказать о своем облучении.

Абрам Пукин был не просто лечащим врачом, но непосредственным участником, находился в самой гуще событий в Тоцких лагерях, посвященный во все перипетии случившегося, обязанный молчать долгие годы.

За это он получил звание ветерана подразделений особого риска. Многие друзья, знакомые Пукина – участники Тоцкой трагедии (иначе сегодня ее не назовешь) умерли вскоре или некоторое время спустя. Абраму Марковичу в этом плане повезло больше, он прожил до 2007 года. Но я помню, как он показывал мне руки в пятнах, намекая на какую-то болезнь крови, пил преднизолон и говорил с легкой ноткой иронии, что это наследие Тоцких лагерей.

Мы познакомились с Абрамом Марковичем почти четверть века назад. В то время в Казани начала выходить газета «Казанские ведомости», и я в ней работала, отвечая за медицинскую тематику. Меня все время тянуло к медицине, наверное, поэтому мы и нашли общий язык с Пукиным. Ему в то время было уже 72 года, но он продолжал работать, переквалифицировавшись после военной кафедры в Казанском ГИДУВе в психотерапевта.

Хорошо помню наш первый совместный материал (Пукин – член Союза журналистов с 1953 года), посвященный очень деликатной теме гомосексуализма среди подростков. В ту пору в Казани прокатилась волна таких преступлений, я их анализировала, а Абрам Маркович давал, так сказать, оценку явлению с точки зрения медика.

Ну и дальше пошло-поехало, я и не заметила, как стала консультироваться с Пукиным по любым спорным медицинским и психологическим вопросам. Он в ту пору имел небольшой кабинет для приема пациентов на улице Толстого – вот я туда и зачастила, в том числе со своими проблемами. У кого в жизни они не случаются.

Несколько раз Абрам Маркович даже провел со мной свои гипнотические психотерапевтические сеансы. Я лежала на кушетке за ширмой, слушала его неторопливый успокаивающий голос, убеждающий меня, что мои глаза слипаются, я засыпаю. Я думала, что гипноз – это фигня и на меня совершенно не действует. Но чтобы не расстраивать доктора, о своих мыслях не рассказывала. И лишь много позже я поняла, как же много мне дали эти сеансы, действующие на подсознание, уничтожившие в конечном итоге депрессию, нерешительность и плаксивость, научившие оптимизму, умению делать настроение не только себе, но и окружающим. Абрам Маркович говорил про последнее, что это – высший пилотаж человеческих способностей, и он меня этому научил!

В 90-е годы Пукина знала вся Казань – его считали лучшим психотерапевтом города и республики. Сеансы гипноза он щедро проводил во многих домах культуры, клубах, санаториях, даже на телевидении, часто ездил в командировки. Однажды, помню, пригласил меня на одну такую лекцию с гипнозом в санаторий «Васильевский». Люди в зале сидели плотными кучками – отдыхающие, в основном пожилое население, уже успели друг с другом перезнакомиться и расселись, так сказать, по интересам. Я расположилась на галерке, чтобы наблюдать. Очень высокий, худощавый доктор в белом халате вышел на сцену, начал говорить…

Никакой гипноз на меня опять не подействовал, но многие люди сидели, закрыв глаза, и даже похрапывали. А после сеанса пациенты окружили доктора и буквально засыпали его вопросами. Он отвечал терпеливо и подробно, никого не обижая отказами. Хотя по глазам было видно, как неимоверно устал доктор, сколько энергии и душевных сил отдал он людям во время гипнотического сеанса.

В гипноз можно верить и не верить, но он реально помогает людям, иначе они не тянулись бы к доктору, не звонили постоянно, и даже по ночам, моля о помощи. И не благодарили бы потом за облегчение, за исцеление, которое получили. Ведь недаром говорят, что доброе слово врача лечит порой лучше любой микстуры.

Впрочем, Абрам Маркович был не просто мастером по произношению этих добрых слов, но и реально врачом от Бога, тем самый эскулапом из прошлого, умевшим ставить диагноз руками, взглядом, мыслью.

Как жаль, что сегодня в медицине таких специалистов осталось мало. Во-первых, потому что молодежь «во врачи» идет часто не по призванию, а желая сделать бизнес. А коль так – нет здорового любопытства к профессии, уважения к пациенту, к истории его болезни, нет развития самого врача. Во-вторых, слишком много сегодня медицина упирается в деньги – за все плати. А если денег нет или их не так много – то и помощь оказывается не по необходимости, а в пределах прейскуранта. Или настроения – если оно у врача плохое, то и больной, даже нуждающийся в экстренной помощи, уйдет из кабинета несолоно хлебавши, особенно если это кабинет участкового врача…

Абрам Маркович Пукин был альтруистом. Он не просто уважал своих пациентов, но полностью отдавался их лечению, забывая порой о собственном здоровье. И не одним лишь сочувствием при этом руководствовался – ему было интересно! И это главное в профессии врача, любой творческой личности.

Без преувеличения скажу, что Абрам Маркович был отличным диагностом. Он мог взглянуть на человека, пообщаться с ним – и выложить о нем всю информацию как о личности. В бытность нашей дружбы ни я, ни мои родственники, ни друзья не ходили в поликлинику.

Звоню Абраму Марковичу: у меня, мол, жутко разболелся левый бок, ночь не спала, идти в больницу? Он расспросил о симптомах, возможных травмах, порекомендовал сдать анализы и выпить но-шпу. Результаты анализов прочитала ему по телефону – он тут же исключил заболевание почек. Радостно сообщила, что после но-шпы боль прошла – исключил возможность приступа панкреатита, который но-шпа точно не купирует. Значит, была спортивная травма – я в ту пору очень активно занималась спортом. Посоветовал немного умерить пыл в спортзале – и ни в какие больницы не ходить.

Таких случаев было много, и думаю, не только со мной. Сколько врачей таким образом спаслись от ненужных пациентов и сколько мнительных пациентов избавились от столь же ненужных визитов к врачу.

Можно со мной по этому поводу спорить: мол, это неправильная тактика, не надо заниматься самолечением. Я согласна, но с Абрамом Марковичем не было самолечения, а были мудрые советы профессионала высокого класса.

Моей маме с серьезным пороком сердца врачи назначили операцию, но при этом не давали никакой гарантии, что она ее перенесет и что потом порок не вернется. Захватив медкарту, анализы, я побежала советоваться с Пукиным. Он порекомендовал не делать операцию, не мучить ее – в свое время такая была сделана Борису Николаевичу Ельцину, ровеснику моей мамы. Он умер гораздо раньше, моя же мама без операции прожила еще почти десять лет.

Рассказываю об этом исключительно для того, чтобы показать, какими удивительными интуитивными качествами обладал Абрам Маркович. Но строились они отнюдь не только на интуиции, но и еще на глубоких научных знаниях. У Пукина дома была большая медицинская библиотека – при подготовке тех или иных газетных очерков он давал мне некоторые из них в качестве вспомогательного материала.

Шли годы, Абрам Маркович уже совсем отошел от дел и только сокрушался, что почти все его коллеги-медики, друзья ушли в мир иной, да и сам он слабеет с каждым днем и мало чем может теперь мне помочь в тех или иных ситуациях.

– Значит, пришла моя очередь вам помогать? – улыбнулась я.

И как в воду смотрела. Позвонил как-то мне Абрам Маркович, чуть не плача рассказал про электрический счетчик, который у него сломался, а в ЖЭКе ремонтировать или ставить новый бесплатно отказываются. Он, конечно, может заплатить, но дело принципа, и к тому же обидно – участник Великой Отечественной войны, орденоносец, известный в республике врач – и не имеет права на такую мизерную услугу, как новый счетчик. Предложила написать об этом в газету – я тогда работала в «Республике Татарстан» (бывшая «Советская Татария»). Абрам Маркович отмахнулся: мол, это ничего не даст, в силу нашей постперестроечной прессы он не верит. Но я все-таки написала от его имени, предварительно сверив все факты с автором. И каково же было наше общее удивление, когда буквально через день после публикации заметки Абрам Маркович сообщил о замене счетчика в его квартире. Оказалось, что письмо ветерана попало на глаза одному большому начальнику, и он тут же дал распоряжение уладить конфликт.

Еще раз довелось помочь Абраму Марковичу, когда у него по каким-то причинам сломалась телевизионная антенна. Тогда хватило лишь одного звонка из редакции в ответственную контору.

Он не любил принимать подарки, ругал даже за пирожные к чаю. Но один подарок принял с удовольствием и даже сфотографировался в нем. Это было буквально за несколько месяцев до его смерти, в последний день его рождения 11 июня 2007 года. Принесла Абраму Марковичу футболку и кепку с логотипами газеты «Республика Татарстан». Он тут же нарядился в обновки. Звонок в дверь – пришла его дочь Неля (тоже врач-невропатолог, теперь уже, увы, ушедшая от нас). Стала восхищаться, а у меня с собой фотоаппарат. Ну и устроили мы фотосессию. Как оказалось, в жизни Абрама Марковича последнюю…

В 90-е годы Пукина знала вся Казань – его считали лучшим знатоком людских душ в республике. По крупицам, год за годом (наша дружба началась в 1992 году) узнавала я все больше и больше об этом удивительном, умном и очень интеллигентном человеке. Однажды решила, что пора писать книгу, посвященную Пукину. Пришла к нему с этой идей, привела издателя, который готов был взяться за проект. Абрам Маркович мягко отказался. Я не стала наставать, решив, что время еще не пришло. А потом Абрама Марковича не стало. Как же жалела, что не настояла, упустила время. Ведь мы не вечны, рано или поздно смерть придет за каждым. А теперь уж ничего не изменишь…

Разве вот этот очерк, словно подарок судьбы свалившийся на меня после звонка сына Абрама Марковича – Марка Абрамовича Пукина – и его просьбы написать что-нибудь о папе в книгу памяти, сгладит мою вину перед простым и одновременно великим военным врачом. За ненаписанную книгу.