Композитор в эпоху партийной идеологии

Любовь Агеева

21 июля 2014 года

Предлагаем вашему вниманию статью Любови Агеевой, написанную по просьбе известного казанского музыковеда Маргариты Файзулаевой для книги, подготовленной ею к 75-летию Союза композиторов ТАССР.

Статья посвящена, пожалуй, самой болезненной теме для деятелей культуры того времени. Среди обвинений в адрес председателя созданного в 1939 году Союза советских композиторов РТ, выпускника Московской консерватории Назиба Жиганова до сих пор звучат обвинения в том, что он слишком активно сотрудничал с партийной властью. Как было на самом дел?

Статья написана на основе архивных документов и воспоминаний.

В 1932 году после опубликования постановления ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций» в СССР был создан Союз советских композиторов. Казань оказалась в числе первых российских городов, где возникла местная композиторская организация. Инициировало ее создание Управление по делам искусств при Совете Народных Комиссаров РСФСР.

Мы знаем это из письма Н. Жиганова от 11 февраля 1939 года жене Серафиме: «Москва поручает мне организацию в Татарии Союза Советских композиторов. Вчера уже я собрал всех казанских композиторов, сделал информацию, написал протокол нашего совещания и послал вчера же в Комитет по делам искусств Москвы». 11 сентября вышло постановление Совнаркома Татарской АССР о создании оргбюро творческого союза в составе: Н. Жиганов (председатель), А. Ключарев (секретарь) и А. Музафаров (член бюро).

Нет ничего удивительного в том, что у истоков союза композиторов Татарии оказался молодой композитор Назиб Жиганов, выпускник Московской государственной консерватории 1938 года. В консерватории его педагогом был Г. Литинский. 31 января 1940 года именно он представлял Московский Союз советских композиторов на первом заседании оргбюро Союза советских композиторов ТАССР. Скорее всего именно Г. Литинский и предложил руководству Управления по делам искусств РСФСР кандидатуру своего ученика.

В Национальном архиве Республики Татарстан есть специальный фонд Союза композиторов республики, в котором собраны многие важные документы: планы, отчеты, стенограммы, переписка с правлениями союзов композиторов СССР и РСФСР. Знакомство с ним дает более полное представление о работе композиторской организации и ее роли в культурной жизни республики. Архивные документы не только уточняют хронологию событий, но и воссоздают саму атмосферу творческой жизни того времени, отягощенную партийной опекой.

О работе Союза композиторов ТАССР судили, в основном, по концертам и музыкальным спектаклям. Но у айсберга была подводная часть, которая не была известна широкой общественности. Она во многом определяла результат творческого процесса как отдельных композиторов, так и композиторского сообщества в целом.

Идейная направленность как главное мерило творчества

Коммунистическая партия давала в то время деятелям искусства прямые указания, некоторые критические выступления в газетах приравнивались к партийным документам. Примеров более чем достаточно.

В октябре 1946 года композитор Н. Жиганов участвовал в расширенном пленуме Оргкомитета Союза советских композиторов СССР, в повестке которого были задачи композиторов в свете постановлений Оргбюро ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград» (14.08.1946), «О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению» (26.08.1946) и «О кинофильме «Большая жизнь» (4.09.1946).

Его выступление в прениях было опубликовано в журнале «Советская музыка» (1946, №10). Н Жиганов принял участие в прениях. Его выступление было опубликовано в журнале «Советская музыка» (1946, №10). Он говорил о том, что необходима система мер по пропаганде советской музыки; что связь между правлением и местными творческими организациями должна быть более тесной. Он обратил внимание на то, что Союз советских композиторов ТАССР ни разу не отчитывался о своей деятельности в Москве.

Собрания с аналогичной повесткой прошли во всех творческих организациях страны. В Казани на нем присутствовал заместитель председателя Управления по делам искусств при Совете министров РСФСР О. Белоцерковский, который обвинил композиторов в «возрождении модернистских тенденций», в «новаторстве, доходящем до абсурда», «использовании формалистических, натуралистических и не в меру усложненных приемов в музыке, чуждых восприятию наших широких слоев советских слушателей» (НА РТ, Фонд 7057, ед. хр. 18).

Широкое обсуждение получило и постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «Об опере «Великая дружба» В. Мурадели» (10.02.1948). В Казани оно было в центре внимания двух собраний, состоявшихся 17 и 18 февраля: в Союзе композиторов и консерватории.

Композиторы подвергли критическому анализу, как идейно-политически, так и художественно не полноценные, сочинения некоторых коллег, в том числе оперы Н. Жиганова «Туляк» и «Поэт». Композиторы самокритично признались, что не пишут музыку для духовых оркестров и хоров; не бывают в районах; «оторвались от народа», «оглядываются на буржуазную культуру».

На собрании 17 февраля более всего досталось композитору С. Сайдашеву. Началось с вопроса в адрес председателя правления Союза советских композиторов ТАССР: «Почему докладчик не остановился на творчестве Сайдашева?».

Критика в адрес С. Сайдашева была столь острой, что это нашло отражение в тексте резолюции:

«Некоторые композиторы в течение длительного времени не создают новых произведений, живут своим прошлым, как, например, татарский талантливый композитор С. Сайдашев, который, оторвавшись от творческого общения с Союзом композиторов, за последнее время не создал ничего значительного».

Стенограмма сохранила и оценки, и фамилии выступавших. Коллеги гневно клеймили Салиха Сайдашева, который в этот период и в самом деле заслуживал критики. Но выступающие не могли не знать истинных причин этого.

Завершая обсуждение, докладчик сказал:

«Считаю, что в творчестве Сайдашева много положительного в том жанре, в каком он работает, но я считаю, что Сайдашев на сегодняшний день должен жить не только старой формой. Он должен приобщаться к нашей музыкальной культуре с тех позиций, с которых начинал свое творчество. Сайдашеву татарская музыкальная культура очень многим обязана. Наряду с хорошими сторонами у него есть и недостатки. Его последние произведения потеряли ту связь, которая у него органическая была с народом.

Творчество Сайдашева является очень серьезным фактором, ценным в музыкальной культуре татарского народа. Мы никогда не игнорировали его творчество. Многому можно поучиться у Сайдашева, особенно в его творчестве до 40-х годов, отбросив все наносное».

Удивительно, но это собрание некоторые почитатели творчества Салиха Сайдашева используют как пример недоброжелательного отношения к нему Назиба Жиганова. Но почему бы им не назвать другие фамилии, которые встретились мне в февральском протоколе 1948 года? Соло первой скрипки тогда исполнил точно не Назиб Гаязович.

В мае 1948 года проходил пленум правления Союза, на котором Н. Жиганов сделал доклад «О состоянии советской музыкальной культуры Татарии и дальнейших задачах развития татарской музыки». Как формалистские были оценены в докладе музыкальная комедия Дж. Файзи «Акчарлаклар», опера М. Музафарова «Зюльхабира», творчество А. Лемана. В докладе и выступлениях говорилось о бедной жанровой палитре, о низком качестве песен, о пробелах в музыкальном образовании композиторов, о недостаточно активной работе с молодыми авторами, об отсутствии произведений для художественной самодеятельности. Прозвучала критика в адрес писателей за тексты песен и либретто.

Было решено «идти в массы». Объявлена «партийная принципиальная борьба за окончательный разгром формализма во всех его проявлениях в татарской музыке». В резолюции пленума говорилось о необходимости создать кружок по изучению основ марксизма-ленинизма и диалектического материализма, обеспечить творческую деятельность композиторов по индивидуальным планам, утверждаемым правлением и общим собранием.

В отчете Союза за 1948 год были определены две задачи, стоящие перед творческой организацией: первая – повышение идейности композиторов, вторая – «повышение творческой квалификации». Именно в этой последовательности.

Поручения «обсудить и осудить» давались даже по поводам, не имевшим отношения к жизни композиторских организаций. Так, 5 марта 1949 года Н. Жиганов сделал доклад на совместном совещании членов Союза с преподавателями теоретической кафедры Казанской государственной консерватории. Поводом для него послужила редакционная статья в газете «Правда» «Об одной антипатриотической группе театральных критиков» от 28 января 1948 года,обвинившая конкретных авторов в космополитизме. 14 мая 1951 годана совместном собрании членов Союза композиторов ТАССР и творческого коллектива Татарского государственного театра оперы и балета обсуждалась редакционная статья газеты «Правда» «Неудачная опера» от 19 апреля 1951 года, в которой резкой критике подверглась опера Е. Жуковского «От всего сердца», поставленная в Большом театре Союза ССР режиссером Б. Покровским.

Говорили на собрании не о московском спектакле и даже не об общих вопросах творчества, а о конкретных проблемах, которые волновали композиторов. Например, Дж. Файзи отметил, что в загоне находится жанр музыкальной комедии, востребованный у зрителей. Серьезной критике подверглась опера «Намус» (композитор Н. Жиганов, автор либретто – А. Исхак) – за схематизм, отсутствие «темы борьбы за урожай», за то, что в спектакле много песен. Самокритичность тогда поощрялась.

Интересно, что эта опера получила восторженную оценку на обсуждении в Союзе композиторов 14 апреля (премьера была год назад, 4 апреля 1950 года). Например, А. Леман и Ю. Виноградов оценили оперу как большой шаг в творчестве Н. Жиганова. Правда, были замечания к либретто.

Два сценария одной жизни

Среди требований партийных органов были и те, которые находили отклик в композиторской среде Татарии. Например, ставились задачи работать с детьми и творческой молодежью. Этим темам посвящались собрания и пленумы.

Авторы, пишущие для детей, всячески поощрялись. Композиторы выступали в школах, вели просветительские передачи на радио и телевидении. Задача эстетического воспитания была одной из главных. С 1967 года в Союзе композиторов работала постоянная комиссия по музыкально-эстетическому воспитанию детей. Союз композиторов принимал участие в организации смотров художественной самодеятельности. В 1953 году Министерство культуры ТАССР, республиканские союзы композиторов и писателей провели конкурс на лучшую песню. К этому времени было написано свыше трехсот произведений этого жанра, выпущено 10 сборников песен.

Союз заботился о начинающих авторах. В 1969 году пленум правления был посвящен творчеству молодых авторов. В феврале 1976 года на пленуме прозвучала музыка композиторов, которые не входили в Союз, в том числе Ш. Шарифуллина, Ш. Темирбулатова.

«Дежурные» призывы партийных органов обращать больше внимания современным темам, писать о героях труда воспринимались композиторами республики как одна из важных задач. Это можно проследить по повесткам горячих обсуждений в творческой организации. В декабре 1981 года на пленуме правления, который прошел в Набережных Челнах, главной была тема трудового подвига современников. К пленуму был приурочен Фестиваль музыки на Каме.

Образ современника находил отражение в творчестве многих композиторов. Среди удач назывались оперы «Джалиль» Н. Жиганова, «Самат» Х. Валиуллина, «Неотосланные письма» Дж. Файзи. На пленуме Союза композиторов РСФСР в октябре 1974 года в Горьком, где обсуждался вопрос «Образ современника в творчестве композиторов Российской Федерации», Татарскую АССР ставили в пример.

Даже сочинения, написанные на исторические темы, затрагивали самые актуальные проблемы современности. Например, опера «Алтынчеч» Н. Жиганова, премьера которой состоялась незадолго до начала Великой Отечественной войны, 12 июня 1941 года, оказалась очень созвучна настроениям того времени.

«Значительно улучшилась работа по поднятию идейно-теоретического уровня композиторов. Были организованы для всех композиторов занятия по изучению истории ВКП(б) и кружок по изучению марксистско-ленинской философии. Многие наши композиторы занимаются в Вечернем университете марксизма-ленинизма. Наша задача – охватить учебой всех членов Союза композиторов».

Сегодня можно только улыбнуться, прочитав фрагмент из отчета о деятельности правления Союза композиторов ТАССР на 4-м пленуме 31 октября 1951 года, а тогда это была суровая реальность. Музыку по-партийному строго аппаратчики оценить не могли, но число композиторов, не прошедших обучение в «Вечернем университете марксизма-ленинизма», вычислить не составляло труда.

Жизнь развивалась как бы по двум сценариям: один отражал реальные проблемы и заботы деятелей культуры, в том числе композиторов, музыковедов, педагогов консерватории и музыкального училища; другой был во многом ритуальный, его воспринимали как данность, где надо, учитывали, особенно в речах и документах. И эти сценарии пересекались далеко не всегда. Это касалось в те годы не только композиторов, и не только Татарской АССР. Так жила вся страна.

Можно найти не один пример, когда Н. Жиганов, как руководитель Союза, использовал формальные по сути собрания с обсуждением вопросов, «спущенных» в творческие организации партийными органами, для обсуждения вопросов по существу.

В феврале 1956 года в Москве проходило всесоюзное совещание по народному музыкальному творчеству. Надо полагать, не без влияния Н. Жиганова в его резолюции было записано положение об организации на базе ИЯЛИ фольклорного центра для всех автономных республик Поволжья. В решениях конференций и пленумов Татарского обкома КПСС (Н. Жиганов неизменно избирался в состав обкома), сессий Верховного Совета ТАССР (он был депутатом разных уровней) находили отражение предложения, которые он озвучивал от имени коллег. Так, например, в Казани были открыты специализированный нотный магазин и нотная библиотека. Во многом благодаря его обращениям в партийные и советские органы в Казани появились симфонический оркестр и актовый зал консерватории.

Н. Жиганов публично критиковал руководство Государственной филармонии ТАССР, которая «перестала быть пропагандистом большого искусства» (из выступления на городской партийной конференции в декабре 1965 г.). Он считал своим долгом заботиться о пропаганде татарской музыки, об организации концертов в Москве, Казани, городах и районах республики. Так, в мае 1973 года Союз композиторов совместно с филармонией организовал Неделю новой татарской советской музыки, в рамках которой состоялись премьерные показы симфонических, камерных и вокально-инструментальных сочинений.

Недели татарской музыки проходили в городах Поволжья. В октябре 1962 года Дни татарской музыки были организованы в Казахстане. В свою очередь Союз композиторов ТАССР пропагандировал музыку других народов. Например, в 1969 году в Казани проходили Неделя азербайджанской культуры и Декада узбекского искусства.

«Встретимся в Союзе в четверг»

Случались ситуации, когда чрезмерное внимание к идейно-теоретическому уровню композиторов представляло куда более серьезную опасность, чем обвинения в отсутствии лекций по марксистско-ленинской философии. Это испытали на себе Н. Жиганов и А. Файзи, когда против них были выдвинуты такие обвинения, что сегодня можно удивляться, как они остались на свободе.

В газете «Красная Татария» 30 декабря 1947 года была опубликована рецензия «Уроки одной постановки» – об опере «Поэт». По жанру скорее не рецензия, а донос в соответствующий орган. Н. Жиганов и А. Файзи работали над ней во времена, когда было опасно не только называть себя другом Мусы Джалиля, но даже упоминать его имя. В опере главного героя звали Нияз.

Но опера, как это ни странно, была поставлена (премьера состоялась на сцене Татарского театра оперы и балета 9 ноября 1947 г.)и даже было показано 16 спектаклей при благоприятных отзывах. Но вскоре новую постановку изъяли из репертуара Театра оперы и балета. Последнюю точку поставила газетная публикация.

Что же конкретно не устроило в опере рецензентов?

Автор либретто положил в основу оперы «нетипичный, нехарактерный факт пленения советского офицера и силится оправдать его перед зрителем». «Наши воины показаны в опере какой-то безликой, безоружной толпой. В конечном счете все они погибают». Зато режиссер-постановщик (М. Ожигова – Л.А.) «не пожалела красок, чтобы как можно ярче показать образы немцев». «Вместо поэта-фронтовика, добровольно ушедшего в действующую армию, мы видим подчас безвольного человека, чьи поступки могут вызвать только осуждение». «Попав в плен, он не проявляет ни силы, ни мужества, присущих советским людям даже в минуты смертельной опасности».

Половина оперы посвящена жизни нашего тыла. «И здесь композитор и либреттист отступают от исторической правды, искажают ее». Жена поэта Зайнаб совершает бездумные поступки: забежав на минутку домой поздним вечером, она поддается на уговоры подруг и остается на ночь – «хотя знает, что это приведет к срыву фронтового заказа».

Из рецензии «Уроки одной постановки» мы узнаем немало важных фактов. О том, что опера была тепло принята коллегами Жиганова во время ее обсуждения в Союзе композиторов; что некоторые работники театра «встретили в штыки критику оперы «Поэт»; что сам композитор «не хочет признать критику общественности». На совещании в ВТО он сказал: «В Казани трудно писать оперу. Находятся дубовые и липовые критики». «Так реагировать на критику могут только люди, которые ради собственного престижа готовы пренебрегать интересами зрителя, которые до конца не поняли указаний ЦК ВКП(б) по идеологическим вопросам», – так завершалась рецензия.

Если судить по архивным документам, в годы борьбы за высокую идейность искусства руководство Союза композиторов зачастую волновали совсем другие проблемы. Так, на пленумах часто обсуждали чисто творческие вопросы. Например, в ноябре 1974 года пленум правления обсуждал проблему использования современных средств музыкальной выразительности. Доклад «Национальная специфика и современные выразительные средства» сделала музыковед Г. Касаткина.

Н. Жиганов во многих докладах и выступлениях, а также в газетных публикациях поднимал вопрос о проблемах национального и интернационального в искусстве. Порой в зале у него было много оппонентов.

«Нам предстоит борьба с теми тенденциями, которые сковывают наше движение вперед. Это, прежде всего, тенденция национальной ограниченности. В стремлении оградить татарскую музыку от прогрессивных влияний русской музыкальной культуры и влияния других национальностей, в стремлении к примитивизму» (из публикации Н. Жиганова в газете «Красная Татария», 28 мая 1948 г.).

«В республиках существовало два направления в композиторском творчестве. Одно из них ратовало за охранительное отношение к национальному, народному искусству, за сохранение его в первозданном виде. Сторонники этого направления настаивали на отказе от опыта европейской профессиональной музыки, от соприкосновения с ней. Жиганов же, напротив, был убежден в том, что национальная культура может по-настоящему развиваться тогда, когда все общечеловеческое будет достоянием его народа. Сочетание национального с мировыми достижениями музыкального искусства было основой его творческой позиции», – это цитата из воспоминаний председателя правления Союза композиторов СССР Т. Хренникова, записанных в 1994 году музыковедом З. Салеховой.

В советское время довольно часто проводились объединенные пленумы творческих союзов, на которых обсуждались самые разные вопросы, но чаще всего общие задачи в свете партийных указаний.

В 1940 и 1948 годах в Казани были организованы творческие совещания композиторов автономных республик РСФСР. Правление Союза композиторов ТАССР было соорганизатором, а сам Н. Жиганов – непосредственным организатором двух научно-практических конференций по пентатонике, которые прошли в 1958 и 1973 годах. Их участниками были не только композиторы и музыковеды Поволжья, Сибири и Урала, но и представители Северного Кавказа и зарубежных стран – Китая, Кореи, Венгрии.

Если учесть, что композиторы, будучи по сути творчества одиночками, в то время были сильно вовлечены в коллективную жизнь, то становится понятно, почему такое большое значение придавалось общим собраниям членов Союза, а также публичным обсуждениям новых сочинений с приглашением широкой общественности. Вот как вспоминала эти годы З. Хайруллина, оргсекретарь Союза композиторов ТАССР в 1961-1973 годах:

«Первым свои сочинения в Союз приносил Жиганов. Своей творческой активностью он заражал других композиторов. Никогда не забуду прослушивание оперы «Джалиль». Это было в 1956 году. Назиб Гаязович пригласил также многих писателей, лично знавших Джалиля. Собрались в его кабинете со знаменитым белым роялем…

Ежемесячное проведение общих собраний в Союзе композиторов Назиб Гаязович считал своим священным долгом».

12 августа 1943 годана «творческом четверге» в Союзе композиторов ТАССР обсуждалась опера «Алтынчеч», 15 марта 1956 года состоялось прослушивание музыки и обсуждение либретто к опере «Джалиль».

Поскольку пример подавал руководитель Союза, его коллеги не могли остаться в стороне. Обсуждения проходили как на общих собраниях композиторов, так и на традиционных «четвергах». Было так принято, что ни одно сочинение не звучало на концертной эстраде, по радио и на телевидении, если его предварительно не обсудили в Союзе композиторов. Творческие «четверги» превратились в настоящую творческую лабораторию, когда, пользуясь конкретным поводом, обсуждали более общие проблемы.

Читая протоколы таких обсуждений, нельзя не заметить, что обвинения членов Союза в комплиментарности и отсутствии самокритики не имеют серьезных оснований, протоколы сохранили их весьма жесткие требования и к себе, и к коллегам. Критиковали всех, в том числе руководство правления. Довольно часто объектом критики становился Н. Жиганов.

Была еще одна хорошая традиция: обсуждение деятельности региональных союзов в Москве. Она была заложена еще в 1944 году, когда творчество композиторов Татарии обсуждали на заседании Секретариата Союза советских композиторов СССР. До этого в течение недели проходили слушания сочинений татарских композиторов. Прослушивание музыки композиторов Татарии в Москве было организовано осенью 1964 года в связи с 25-летием Союза композиторов ТАССР.

В феврале 1965 года в Москве проходила Неделя татарской музыки. В декабре 1967 года в честь 50-летия советской власти в Казани состоялось выездное заседание Секретариата Союза композиторов РСФСР, в котором приняли участие секретари российского Союза и композиторы поволжских автономных республик. В течение 8-и дней было дано 7 концертов, которые проходили в новом концертном зале Казанской консерватории. В Татарском театре оперы и балета имени М. Джалиля были даны 2 спектакля.

В октябре 1970 года в рамкахДней культуры Татарской АССР, посвященных 50-летию республики, была исполнена Вторая симфонии «Сабантуй». Среди слушателей были члены Комитета по Ленинским и Государственным премиям.Как известно, 5 ноября 1970 года Н. Жиганову была присуждена Государственная премия СССР.

В феврале 1975 года в Москве, в Доме композиторов, прозвучала музыка 12-ти композиторов республики. Практически на всех пленумах Союза композиторов РСФСР, на многих пленумах Союза композиторов СССР исполнялись сочинения авторов из Татарской АССР.

Композиторы, писатели и художники, творящие в тиши своих кабинетов и мастерских, должны были регулярно держать отчет перед обществом. Общественная оценка творчества деятелей искусства была в те годы обычным явлением. Отчетные доклады правления, к работе над которыми привлекались члены правления, (и прежде всего Я. Гиршман) дают нам представление об уровне анализа музыкальных сочинений. Это был именно анализ, а не простое перечисление произведений, анализ критичный, но доброжелательный. И потому прения по докладам не были пустой формальностью.

При всем субъективизме в оценках, в котором проявлялись взаимные симпатии и антипатии членов Союза композиторов, творческая деятельность получала адекватную профессиональную оценку.