Утерянная рукопись

Ефим Бушканец

11 апреля 2023 года

В своем личном архиве я нашла вырезку из газеты «Вечерняя Казань» с материалом Ефима Григорьевича Бушканца.

Сфотографировала ее на всякий случай – иногда полезно обращаться к старым публикациям об истории Казани, чтобы уточнить какие-то факты, проверить, не переписал ли автор публикацию своего предшественника. Увы, бывает и такое.  Ничего не имею против – напомнить то, о чем уже писали другие. Но почему бы не упомянуть первоисточник?

К сожалению, на вырезке нет даты публикации и пока не представляется возможным вновь посидеть над подшивками газеты, которой я отдал 12 лет своей жизни. Но я все-таки решила разместить материал Е.Г. Бушканца в нашей рубрике «Читальный зал», поскольку она посвящена Максиму Горькому. В нынешнем году мы отмечаем 155-летие со дня его рождения.

Но есть еще одна причина, чтобы вернуться с старой публикации. Ефим Григорьевич вспоминает имя знаменитого современника писателя – актера Василия Николаевича Андреева-Бурлака. Приходилось о нем читать, но только недавно я узнала, что он умер в Казани, приехав на гастроли, и похоронен на Арском кладбище. Мне прислали два изображения надгробного памятника: того, который поставили благодарные почитатели таланта после его смерти, и второго, установленного взамен утраченного. Как мне рассказали, Мария Николаевна Елизарова, в ту пору директор Литературно-мемориального музея А.М. Горького, заказала новое надгробие, поскольку старое разрушилось.  Для нее представляло огромный интерес всё, что связано с великим писателем.

Попытка найти могилу В.Н. Андреева-Бурлака на двух Пешеходных аллеях Арского кладбища пока успеха не имела.  Вся надежда на результаты цифровизации. Совсем скоро мы получим доступ к списку всех захоронений Арского кладбища, составленному летом прошлого года, и у меня будет возможность уточнить, сохранились ли захоронения известных людей, которые считаются утраченными.

Любовь Агеева

***

К рассказам о своих казанских «университетах» Алексей Максимович обращался неоднократно.

В 1895-1899 годах были написаны «Дело с застежками», «Однажды осенью», «Бабушка Акулина», «Коновалов», «Бывшие люди», «Двадцать шесть и одна». В этих произведениях перед читателями проходила целая вереница «бывших людей» ― босяков, опустившихся на самое дно жизни.

Прошли годы, и Алексей Максимович вновь обратился к воспоминанию о Казани. В 1912 году он печатает «Случай из жизни Макара», в 1913 году ― повесть «Хозяин». В очерке «Лев Толстой» писатель рассказал о своей жизни у генеральши Корнэ, в очерке «Время Короленко» ― о встрече в Казани с писателем Карониным. Наконец, в 1923 году выходят «Мои университеты».

Казалось, все, что писатель помнил и мог рассказать о своей жизни в Казани, он рассказал. Однако в последние годы жизни в публицистических статьях он привел немало фактов, о которых до этого никогда не писал. Чего избегал писатель – это датировать события, о которых он вспоминал. «Память моя во общем-то не плохая, ― писал он, ― всегда плохо воспринимала цифры…». А в другом месте: «Хронология и всяческие даты – это у меня безнадежно». Поэтому, рассказывая о событиях уже далекой молодости, Горький иногда сильно смещал их во времени, нарушая последовательность фактов, соединяя несколько эпизодов в один. 

Один из эпизодов юности Алексея Максимовича, о котором он сообщал в своем письме к писателю и литературоведу И.А. Груздеву в 1926 году, не получил отражения ни в «Летописи жизни и творчества А.М. Горького», ни в многочисленной биографической литературе о нем. А эпизод этот заслуживает, на наш взгляд, самого пристального внимания.

Все началось с того, что Груздев обратил внимание на небольшой отрывок из газеты «Русское слово» за 1914 год под заголовком «В театре и цирке». Это был отрывок из повести «В людях», не включенный в ее окончательный текст. Горький рассказывал о впечатлениях о первом в его жизни спектакле, заставивших почувствовать «страшную силу театра»: «С той самой минуты, как на сцене появился Андреев-Бурлак в образе Иудушки Головлева, я совершенно забыл о театре и обо всем, кроме маленького старичка в халате со свечей в дрожащей руке, с ядовитой улыбочкой на слюнявом лице… Я пережил нечто неописуемое: хотелось бежать на сцену и убить это воплощение мерзости, я чуть не плакал от бешенства, а вокруг меня люди смеялись, орали, возбуждая страх и тяжелое недоумение».

Первого сентября 1926 года И.А. Груздев писал Горькому; «У вас есть рассказ «В театре и цирке». В нем вы рассказываете о своем впечатлении от игры Андреева-Бурлака. Если это автобиографически верно, то к какому случаю можно отнести этот случай?».

Сейчас мы знаем, что «Товарищество драматических артистов под руководством М.И. Писарева и В.Н. Андреева-Бурлака совершало гастрольную поездку по городам Поволжья весной 1883 года. Спектакль «Иудушка Головлев» (инсценировка романа М.Е. Салтыкова-Щедрина «Господа Головлевы») шел на нижегородской сцене 29 апреля 1883 года. Тогда, в 1926 году, Груздев этого не знал.

Горький не ответил на вопрос Груздева, но указал, что встречался в Андреевым-Бурлаком…  в Казани. «Встреча с Андреевым-Бурлаком произошла за несколько дней до его смерти. Он играл в Казани с Киселевским, Гламой-Мещерской. Ефтихий Карпий был у них чем-то вроде зав. хозяйством». И далее ― о том, что в компании в Андреевым-Бурлаком молодой Горький провел ночь ― «изумительную ночь!».

Сообщение это в отношении времени встречи вызывает некоторые сомнения. Но о них позднее. А пока несколько слов об Андрееве-Бурлаке.

Василий Николаевич Андреев родился в Симбирске, учился в Казанском университете, хотя и не окончил его. Служил на Волге ― помощником капитана, капитаном, выступал в любительских спектаклях. С начала семидесятых годов профессиональный актер. Под именем Андреева-Бурлака выступал на сценах частных театров (императорские театры всегда вызывали у него презрение). Широкую известность ему принесло исполнение ролей Счастливцева в «Лесе», Репетилова в «Горе от ума», Мармеладова в инсценировке романа Достоевского «Преступление и наказание». Исключительный успех выпал на долю созданного им моноспектакля по повести Гоголя «Записки сумасшедшего».

Сам он писал небольшие рассказы – в основном сценки и зарисовки из волжского быта, которые читал во время своих гастрольных поездок. Артист пользовался огромной популярностью у демократически настроенной части зрителей. Привлекали и его человеческие качества ― он не кичился собственными успехами, выше всего ценил актерское товарищество, всегда был готов помочь любому, кто нуждался в его помощи.

Останавливался Андреев-Бурлак обычно в недорогих номерах с простеньким трактиром. «Стоило ему появиться в каком-нибудь городе даже на несколько гастролей, ― писал один из биографов, ― и сейчас откуда-то набиралась вокруг него людская компания из давнишних приятелей и вновь приобретенных знакомцев. С самого начала позднего актерского утра забирались они к нему в номер, в трактире встречали его после репетиции и сидели с ним чуть ли не до самого спектакля с тем, чтобы встретить его после окончания спектакля и уже не расставаться до самого рассвета.

Если перелистать номер за номером подшивки казанских газет второй половины восьмидесятых годов, то выяснится, что Андреев-Бурлак  приезжал в наш город летом 1887 и весной 1888  года.

В 1887 году он был один. 31 июля в театре Панаевского сада (на этом месте сейчас – стадион «Динамо» - Ред.) состоялся его литературный вечер. Он читал рассказ Мармеладова из «Преступления и наказания», исполнял «Записки сумасшедшего». Большой успех имели его «Волжские сцены». По просьбе драматической труппы он задержался, чтобы сыграть 2 августа Счастливцева в «Лесе» и 4 августа ― Расплюева в «Свадьбе Кречинского».

На гастролях в мае 1888 года Андреев-Бурлак приехал во главе Товарищества драматических артистов. С парохода он сошел тяжело больным. Назначенный на 9 мая спектакль «Лес» с участием Андреева-Бурлака и Киселевского не состоялся. Состояние артиста ухудшалось с каждым часом. Утром 10 мая его не стало. В «Волжском вестнике» появился некролог, написанный Е. Карповым. 12 мая Казань хоронила артиста. На Арском кладбище у могилы выступил с прощальным словом журналист В. Поляк, от труппы  ― Киселевский.

Теперь становится понятным, что, рассказывая через сорок лет о встрече с Андреевым-Бурлаком, Горький соединил два приезда замечательного артиста в Казань. Встреча была, конечно, в первых числа августа 1887 года. Весной 1888 года Горький, зная о предстоящих гастролях, ждал новой встречи   с ним, но она уже не могла состояться.

 О чем рассказывал Андреев-Бурлак собравшимся у него гостям в ту запомнившуюся будущему писателю ночь 1887 года? Он мог рассказать о своем встрече с Н.Г. Чернышевским. В июне 1887 года Андреев-Бурлак и его друг М.И. Писарев во время гастролей в Астрахани посетили Чернышевского, за год до этого переведенного из Сибири. Он мог рассказать о своей встрече со Львом Николаевичем Толстым. Незадолго до поездки в Казань, 10 июня 1887 года, Андреев-Бурлак приезжал к Толстому. Лев Николаевич, Софья Андреевна, их сын Лев были очарованы рассказами Андреева-Бурлака. «Рассказы были удивительно хороши, ― записала Софья Андреевна, ― Левочка смеялся так, что нам с Левой стало жутко» (здесь Левочка ― Лев Николаевич, Лева ― их сын).

Он мог рассказать о встречах со многими писателями, артистами, художниками. Об эпизодах своей артистической жизни. И, конечно, читал свои замечательные рассказы.

Самое интересное ― в письме Груздеву, которое мы цитировали, Горький отмечал, что «изумительная ночь», проведенная с Андреевым-Бурлаком, им где-то описана. «Но где, ― добавлял Горькой, ― не помню».

Взволнованный Груздев вновь обратился  к Горькому: «Не припомните ли хоть что-нибудь относительно того, где могла быть написана Ваша встреча с Андреевым-Бурлаком? Мне  бы хоть за что-нибудь зацепиться, а там уж я найду».

Но «зацепиться» было не за что. «Где описана встреча с Андреевым-Бурлаком? ― отвечал Горький 7 декабря 1926 года Груздеву. ― Не знаю. Рукопись была послана мною в Казань Гурию Плетневу… Гурий ― помер».

Вскоре Горький ― он был тогда в Италии ― вспомнил Андреева-Бурлака в беседе с Анастасией Цветаевой: «С глубоким восхищением об актере Андрееве-Бурлаке. О том, как он читал гоголевского «Сумасшедшего». Он безумен, да. Но откуда-то на себя смотрит. И это жутко», ― записала она слова писателя. Это, конечно, о впечатлениях вечера в Панаевском саду 31 июля 1887 года.

Итак, существовала рукопись ― описание проведенной в 1887 году встречи с Андреевым-Бурлаком «незабываемой ночи». Когда и по какому поводу она была отправлена в Казань Плетневу ― не ясно.

Плетнев стал журналистом, прожил большую, нелегкую, интересную жизнь, умер в Казани в начале 20-х годов ХХ века. Он не мог уничтожить рукопись друга молодости, ставшего великим писателем. Где она?

Есть ли какие-нибудь шансы на то, что она будет найдена? Ответить на эти вопросы пока невозможно. Просто рукопись надо искать.

Е.Г. Бушканец, доктор филологических наук, профессор

«Вечерняя Казань»