Композитор Миляуша Хайруллина: «Меня покоряет все, что делается искренне»

Татьяна Сергеева

03 февраля 2024 года

Татьяна Сергеева,  доктор искусствоведения, предлагает нашим читателя очередную беседу с композитором-женщиной. Ее очередная собеседница  ― Миляуша Хайруллина.

― Миляуша, прошлый  год стал для вас очень успешным – была поставлена в концертном исполнении ваша опера «Кави ― Сарвар», прозвучали ваши новые сочинения:  хоровая поэма «Шагыйрь», фортепианный триптих и другие. Вы получили театральную премию «Тантана» ―  за выдающиеся достижения в сезоне. Ваша музыка трогает слушателей красотой и глубиной, а масштаб ваших сочинений удивляет и восхищает. 

Интересно было бы узнать, как вы пришли к творчеству. Кто повлиял в детстве на ваши занятия музыкой, когда вы начали сочинять?

Миляуша Хайруллина – член союзов композиторов России и Татарстана, концертирующая пианистка, лауреат исполнительских и композиторских международных и всероссийских конкурсов, автор оперы, симфонических, хоровых, инструментальных и вокальных сочинений.

На вручении театральной  премии «Тантана». Альметьевск, март 2023 года

 ― У меня мама ― музыкант, преподаватель фортепиано в музыкальной школе, всю жизнь этому посвятила. Собственно, она и привела меня в музыкальную школу № 5 (на Шаляпина) к Лие Григорьевне (Варфоломеевой). Мне кажется, первые шаги и открытие в ребенке тяги к музыке ― это заслуга Лии Григорьевны. Она ― гениальный педагог, большой музыкант, создающий очень правильную психологическую атмосферу вокруг детей.  

Я пришла к ней в 5 лет, и, наверное, проявила свои способности, потому что в 6 с половиной лет у меня уже был сольный концерт. Это произошло еще до первого класса общеобразовательной школы. И потом мы с ней каждый год готовили программы для моих сольных концертов. Лия Григорьевна привила мне любовь к сцене, благодаря чему я люблю «сценическое мгновение» и умею получать радость и удовольствие от него.

C Лией Григорьевной Варфоломеевой. 2001 год

― Похоже, вы были вундеркиндом?

― Трудно сказать, но любовь и тяга к музыке была очевидной. Помню, что после занятий в музыкальной школе, приходя домой, я, не раздеваясь – в шубе, шапке – вновь бежала к инструменту. Видимо, поэтому однажды на уроке Лия Григорьевна сказала: «Милюшечка, мы с тобой играем чужую музыку. Может, ты свою сочинишь?». И я пришла домой и сочинила 4 пьесы, которые принесла на следующий урок. Потом она попросила еще что-нибудь сочинить. Но она не занималась со мной, так скажем, «композицией» в академическом смысле слова. Я просто начала самостоятельно сочинять, и это произошло легко, само собой. Одна из первых пьес называлась «Наперегонки», я ее до сих пор помню. Она ― татарская по музыкальному языку, видимо, потому что мы с Лией Григорьевной играли много татарской музыки.

Тогда начались и мои первые конкурсы: например, конкурс «Энҗеләр» («Жемчужинки»), «Алтын аваз» («Золотой звук»), конкурс имени Н.Г. Жиганова и другие. Раньше конкурсов было меньше (не так, как сейчас – поток коммерческих конкурсов), но они были сложнее, значимее, и консерваторская профессура реально отслеживала талантливых детей. На конкурсах я часто участвовала в двух номинациях; получала Гран-при и первые места в номинации «композиция», хотя я просто сама сочиняла, и никто со мной этим не занимался.

C Лией Григорьевной Варфоломеевой. 1 класс. 2002 год

― Расскажите немного о своем папе.

― Папа у меня не музыкант, но играл на баяне и был большим меломаном. Думаю, что творческое начало у меня от папы. Помню, он показал мне несколько аккордов на фортепиано, это мне очень понравилось, и я начала импровизировать, отталкиваясь от них. Вообще, сколько себя помню, всегда много импровизировала. Даже когда садилась заниматься специальностью, все время отвлекалась от основной программы на собственные импровизации.

― Какие сохранились яркие детские впечатления от музыки?

― Мама меня постоянно водила в Большой концертный зал на абонемент для детей со Светланой Захаровой, в оперный театр и на постановки оперной студии Казанской консерватории. Но слушать музыку я любила меньше, чем играть ее самой или сочинять. Поэтому я не могу выделить особо яркие впечатления, ведь дома мама постоянно играла на фортепиано, я слышала много разной музыки и музыкальные впечатления были в порядке вещей.

― А когда вы в первый раз попали в театр?

― Самое первое впечатление связано с балетом «Анюта», на который меня привели в 5 лет, и я очень плакала на последней сцене: мне было жалко бедных мальчиков. А все, сидящие рядом зрители, меня успокаивали.

― Когда вы стали учиться в десятилетке при консерватории?

― В десятилетку я пришла в четвертый класс. Кто-то из педагогов услышал меня на конкурсе, и Александр Аркадьевич (Михайлов), в то время директор ССМШ, пригласил меня на прослушивание, а после него сказал: «Тебе надо учиться у нас». На самом деле для меня это был болезненный переход. В десятилетке начинаешь понимать, что вокруг тебя такие же одаренные дети, ты должен «пахать» и усердно учиться. И, хотя профессионального разрыва я не почувствовала, но все же было непросто: в 4-м классе шла программа 5-го класса, и получилось, что я перескочила класс, пропустив целый год. В десятилетке ― другая, особенная атмосфера: маленькие классы (по численности учеников), где каждый ребенок под пристальным вниманием, очень высокие требования к таким еще юным музыкантам.

По специальности я занималась у Марины Юрьевны Михайловой. Человека, более преданного профессии, трудно представить. С Мариной Юрьевной мы прошли множество труднейших конкурсов и проектов. Она создавала из своих учеников – еще несмышленых детишек ― взрослых, серьезных музыкантов. Вся музыкантская база, оснащенность, отношение к профессии – все заложено в спецшколе. «Десятилеточные дети», «десятилеточное братство» ― не зря существуют такие понятия. Кстати, такой вид музыкального образования – это, можно сказать, уникальный мировой феномен. Спецшколы для одаренных детей с их особой системой обучения – достижение исключительно советско-российского образования. Этой теме и ее исследованию я посвятила свою дипломную работу в консерватории.

 С Мариной Юрьевной Михайловой. 9 класс. 2010 год

― Вы продолжали сочинять, учась в десятилетке?

― В десятилетке фокус внимания сместился к исполнительству. Возможно, композиторское начало немножко приутихло во мне, но не исчезло. Разумеется, как музыкант ты начинаешь расти, взрослеть, начинаешь познавать «золотой фонд» мировой гениальной музыки. При этом начинаешь анализировать свои способности, задумываться, а нужно ли тебе писать музыку вообще, если мировая планка настолько высока? Может, это лишь увлечение, и говорить о серьезной композиции ― не стоит?

Не особо транслируя во внешний мир, я тайком всё же сочиняла. В 7-м классе пробовала заниматься композицией с Александром Михайловичем Руденко (известным в Казани композитором), но дело как-то не пошло. Видимо, бывали такие моменты, что, стараясь выполнить пожелания учителя, я отходила от своей природы, своего нутра… Тогда начинаешь чувствовать некий дискомфорт, что получается не твоя музыка, и ты легко можешь от нее отказаться: то, что нравится педагогу, не нравится тебе.

А в 11-м классе к нам пришла Елена Валерьевна Анисимова, молодой композитор. Она у струнников вела курс «Основы оркестровки», но я, будучи пианисткой, попросилась посещать ее уроки. Я пригляделась к ней: молодой педагог, знающий, интересно подающий свой предмет. И она расположила к себе так, что я осмелилась показать ей свою музыку. Это был романс-посвящение на мои собственные слова.

Елена Валерьевна растопила лёд самокритики. И в дальнейшем заняла позицию не вмешиваться в мой творческий процесс. Елена Валерьевна была рядом, поддерживала, всегда была очень деликатна. А для меня очень важно, чтобы меня не ломали. Можно сказать, что ей удалось продолжить начатую от Лии Григорьевны линию создания «атмосферы поддержки».

На конкурсе Андрея Эшпая. Слева направо: Елена Герке, Елена Валерьевна Анисимова, Мария Черных и Миляуша Хайруллина. Йошкар-Ола, 2013 год

И в консерватории я плавно продолжила занятия с ней по «композиции», в то время как по классу «специального фортепиано» я занималась у легендарной Ирины Сергеевны Дубининой.

С Ириной Сергеевной Дубининой. 2018 год

Считаю, что все происходит естественным путем: ты входишь в мир серьёзной музыки, когда ты начинаешь ее исполнять. И твой композиторский язык преображается, когда ты начинаешь играть и открывать для себя сложные опусы XIX и XX века. Когда сам исполняешь, ты познаешь музыку не только аудиально, интеллектуально, но и буквально ― мышечно, «руками». Это позволяет более глубоко изучить музыкальный язык, чем при прослушивании, пусть и самом осознанном и внимательном.

― Чья музыка (каких композиторов) на вас повлияла больше всего?     

― Все, что я играла, все влияло. У меня нет отдельных кумиров. Всю музыку, которую играю ― всю люблю, вся она ― питает меня.

 На концерте в ГБКЗ имени Сайдашева, 2022 год

― А из композиторов XX – XXI веков что исполняли?

― Музыку Бартока, Губайдулиной, Барбера, Шостаковича, Прокофьева, Слонимского, Руденко, Вавилова, Караманова…

― У вас особая тяга к поэтическому слову, к татарской поэзии. Когда это началось и с чем это связано?

― На меня очень сильно повлияло сообщество «Калеб» (в переводе с татарского ― «душа/сердце»). Я попала туда, когда училась на втором курсе консерватории, и мне открылся татарский мир, татарская культура. Всё началось с того, что Гузель Рамзилевна Сагитова, которая преподавала в то время татарский язык в консерватории, создала кружок молодых творческих людей, неравнодушных к татарской культуре.

Там я познакомилась с татарскими поэтами, моими современниками, и просто поразилась, что татарский язык может быть таким прекрасным, выразительным и современным. Сильное впечатление на меня произвела поэзия Юлдуз Миннуллиной и то, как она читает  свои стихи. Впоследствии для меня открылись и другие имена.

В начале консерваторского пути я в должной степени не знала татарской литературы и того исторического контекста, связанного с «бурными» процессами конца XIX ― середины XX веков, в которых рождалась татарская культура. Имею в виду  преобразование языка в том виде, который дошел до нас, формирование литературы, поэзии, драмы, впоследствии ― музыкальной драмы, профессиональной национальной музыки. Все эти моменты для меня начали открываться с расширением круга общения, смещения моего интереса в сторону национальной культуры, которое произошло в результате участия в деятельности «Калеба». Это стало источником многих моих творческих связей и даже того, из чего родилась, например, моя опера «Кави-Сарвар».

 ― В свое время меня поразил поэтический спектакль «И плывут облака» по стихам Хасана Туфана в театре Камала. Вы его видели?

― Да, я смотрела этот спектакль. Кстати, меня многие спрашивали: «Не хотите ли написать оперу о Хасане Туфане, у него же такая пронзительная трагическая история жизни, готовый сюжет для оперы». Я знаю его историю, и в опере «Кави-Сарвар» она проходит контурно, а вот в Поэме для хора и оркестра «Шагыйрь» («Поэт»), премьера которой состоялась совсем недавно на фестивале современной музыки имени Софии Губайдулиной «Concordia», я, можно сказать, отдала ему дань, поскольку часть по стихотворению Хасана Туфана ― это лирическая кульминация всего цикла, и в ней затрагивается их пронзительная история с Луизой Салиаскаровой.

С Лялей Ильдаровной Гарифуллиной и Дмитрием Железновым после премьеры поэмы «Шагыйрь» на фестивале «Concordia». Казань, БКЗ им. Сайдашева, ноябрь, 2023 год

― Интерес к театральному синтезу в вас жил всегда?

― Да, такая тяга есть, но я и сама о ней не подозревала. Первым спектаклем, к которому я написала музыку, стала постановка драмы Ильгиза Зайниева «Джаудат и Зубарджат», кстати, в рамках «Калеба» (режиссер Амина Миндиярова). Этот спектакль имел резонанс, и после него меня стали регулярно приглашать писать музыку для спектаклей в различные театры. Моей первой репертуарной работой для театра стал спектакль «Необыкновенные ичиги» по повести Гаяза Исхаки. Этот спектакль до сих пор идет в театре, уже шестой сезон.

В «Калебе» родился и спектакль «Муса. Моабит» с моей музыкой. Кстати, песни из этого спектакля сложились потом в отдельный одноименный музыкальный альбом. Его можно послушать на всех стриминговых площадках. Сейчас эти произведения живут своей жизнью. Самым исполняемым стал «Яулык» («Платочек»). Знаю, что в этом году даже выпускница Гнесинки пела эту вещь на госэкзамене с оркестром. Я очень радуюсь, когда музыка начинает жить своей самостоятельной жизнью.

 Сейчас на сцене казанских театров идут 10 спектаклей с моей музыкой.

― Недавно я открыла для себя камерную певицу Айсылу Нуруллину на концерте «Музыка авангарда». Знаю, что она исполняет и вашу музыку.

― Айсылу ― моя однокурсница, и она исполняла все мои первые опусы. Расскажу о недавнем нашем совместном проекте.

Многочисленные вечера сообщества «Калеб» проводились в Камаловском театре. И один из них был посвящен поэзии Радифа Гаташа. Поэт подарил мне свою книжечку стихов, в которой были прекрасные переводы на русский язык Равиля Бухараева и Александра Зорина. И я написала цикл из трех романсов «Жизнь ― река». Первой исполнительницей стала Айсылу, и мы с ней сделали студийную запись этого цикла. Это очень важная для нас запись, вы можете ее послушать на всех музыкальных платформах. Вообще я очень люблю вокальную музыку, поэтому и опера случилась.

С Айсылу Нуруллиной. 2023 год. Фото Рината Зиганшина

―  Как вы относитесь к современной экспериментальной музыке, в том числе электроакустической?

― Электроакустическая музыка ― это искусство шумов, звуковых частот, работа со звуком как субстанцией, с тембром и преобразованиями звука. Наверное, это можно назвать саунд-артом. Я стараюсь разобраться в этом. И когда мне понадобятся электроакустические средства, я знаю, как их задействовать.

 ― На меня сильное впечатление производят электроакустические перформансы Ольги Бочихиной. Она и композитор, и художник, и исследователь, одновременно.

― Я не отказываюсь от такого опыта, открыта новому, я иду туда и хочу это открыть для себя, понять, впитать. Меня покоряет все, что делается искренне. У Ольги Евгеньевны электроакустика органична в ее творчестве.

― Ваша музыка очень эмоциональная по сравнению с авангардной музыкой.  Как бы вы охарактеризовали стиль вашей музыки?

― Мне сложно сказать, потому что я пишу разную музыку: симфоническую, камерно-инструментальную и вокальную, оперную, хоровую, эстрадную, для театра… В целом, я всегда иду от интонации, многие отмечают, что я – мелодист от природы. И, я думаю, с этим можно согласиться.

 ― Как вы сочиняете, как рождается ваша музыка?

― Мне лучше работается ночью, когда ничто не отвлекает, появляется другое самоощущение. А вообще музыка зарождается всегда по-разному: то «услышится» в голове, то придет во сне или за инструментом. По-всякому бывает. Главное ведь найти первоначальную идею и замысел, а развить его и дописать ― дело техники.

― Как вы относитесь к сочинению музыки на заказ?

― Я люблю работать на заказ, это предельно мотивирует, притом что я всегда решаю творческие задачи.

― А какие у вас отношения с исполнителями?

― От композиторов я иногда слышу фразу: «исполнители не поняли, испортили мою музыку». Я бы не хотела оказаться в такой ситуации. Разумеется, бывают разные случаи. И все мы помним историю с Глазуновым и первой симфонией Рахманинова…  Но лично для себя и своей музыки я придерживаюсь следующей позиции: если плохо звучит, неудобно исполнять, не понятно по мысли, то виноват композитор. Я всегда очень переживаю, как воспримут мою музыку именно исполнители, а не слушатели. Разумеется, речь идет о тех музыкантах, с кем я работаю в непосредственной связке, когда произведение готовится к первому исполнению. Более того, мы ― композиторы ― должны выдерживать конкуренцию с музыкой, созданной до нас и проверенной веками. Для меня важно, чтобы исполнители находили в моей музыке что-то важное и интересное для себя и, прежде всего, эмоциональную свободу и какие-то творческие вызовы.

― Расскажите о ваших исполнителях?

― Из крупных коллективов мою музыку исполняли: Государственный академический симфонический оркестр РТ, Московский государственный академический симфонический оркестр, оркестры Центра Губайдулиной, «Татарика», La Primavera, оркестры театра имени Камала, театра имени Тинчурина, Театра на Булаке, Государственный камерный хор РТ, Капелла мальчиков и юношей Дмитрия Железнова, симфонический оркестр Казанского музыкального колледжа имени Аухадеева. Обычно я чувствую поддержку от оркестрантов, артистов хора, что очень важно для меня.

Те, с кем пройден большой путь, ― это певцы Артур и Эльза Исламовы, Айсылу Нуруллина, скрипач Азат Нургаянов и, конечно, многие другие. Я их всех обожаю.

С Артуром и Эльзой мы познакомились на творческой лаборатории «Безнең җыр», соединившей выпускников консерватории ― композиторов и певцов. Нас разбили на команды и дали задание написать и исполнить новые произведения в песенном жанре, чтобы пополнить фонд татарской песни. В итоге, получился удачный проект: и для меня в том числе, так как на нем родились самые знаковые мои песни.

 С Эльзой и Артуром Исламовыми. На конкурсе «Партитура». Москва, 2022 год

― Да, ваши песни ― удивительные, они яркие, энергетически наполненные и излучают свет.

― Спасибо, я люблю этот жанр. У меня их не так много, но, кстати говоря, именно песни из-за своего легко воспринимаемого формата чаще загружаются в интернет, поэтому, возможно, кто-то из слушателей знает меня именно по песням.

― И у вас редкие по таланту исполнители – настоящие артисты, с прекрасными голосами. Имею в виду, прежде всего, Эльзу и Артура Исламовых. Это для вас подарок судьбы – встретить певцов, равных себе по глубине и силе эмоций. И неважно ― что они поют: ваши песни или оперу. Они всегда трогают душу. 

―  Да, согласна. Это большое счастье, и я люблю всех своих исполнителей, каждый из них очень много делает для моей музыки. Порой их высочайший уровень исполнения и преданности вызывает во мне слезы искренней благодарности и радости.

― Вы застали многих татарстанских композиторов старшего поколения. Музыку кого-то из них вы можете выделить как наиболее близкую вам?

― Да, некоторых застала. Но все же считаю, что их музыку знаю недостаточно хорошо. Нужны записи, а фонд и архив у нас не в порядке.

С Рашидом Фагимовичем Калимуллиным после его авторского концерта в зале Зарядье. Москва, 2022 год

― С какого года вы в Союзе композиторов? Вы вовлечены в его работу?

― С 2021 года.  У меня лично в Союзе нет циклической постоянной работы. Но где могу, я всегда участвую и откликаюсь на все предложения.

― Известно, что вы общались с Софией Асгатовной Губайдулиной. Расскажите об этой встрече.

― Да, у меня в жизни случались встречи с выдающимися композиторами. Например, с Андреем Яковлевичем Эшпаем. В самом начале 1-го курса консерватории я приняла участие во Всероссийском конкурсе его имени. Для конкурса я написала фортепианную сюиту для юных музыкантов «В гостях у сказки», состоящую из пяти программных пьес.  Каждая пьеса ― на сюжет известной сказки, мне хотелось создать эдакие «музыкальные мультики». Андрей Яковлевич возглавил жюри и сам приехал послушать участников.

В результате конкурса я получила первую премию, а с Андреем Яковлевичем мы очень тепло пообщались после прослушиваний.

 С Андреем Яковлевичем Эшпаем. Его поздравление с победой на конкурсе. Йошкар-Ола, 2013 год

В 2016 году в Казань на торжественные мероприятия в честь своего юбилея приехала Софья Асгатовна Губайдулина. В консерватории была организована с ней встреча, на которой я исполнила для нее диптих для фортепиано «В Казань приходит весна» (на народные татарские мелодии) собственного сочинения. София Асгатовна произвела на меня впечатление очень спокойного и доброго человека. Мы прекрасно пообщались, и на сборнике с моей музыкой она оставила памятную надпись: «С великим восхищением, София Губайдулина».

С Софией Асгатовной Губайдулиной. Казань, 2016 год

Также в памяти осталась встреча с Эдуардом Артемьевым, с которым удалось встретиться и пообщаться вживую на конкурсе композиторов «Партитура». Удивительно скромный и кроткий человек…

― Ваша победа на престижном композиторском конкурсе «Партитура» в Москве с вашей оперой «Кави ― Сарвар», притом написанной и исполненной на татарском языке, была для многих неожиданностью. Что для вас значит эта победа? И кто исполнял фрагменты вашей оперы в Москве?

 Ректор Московской консерватории Александр Сергеевич Соколов поздравляет с победой на конкурсе «Партитура». Москва, Большой зал консерватории, март 2022 года

― На конкурс я подала заявку в самый последний момент, минут за десять до закрытия заявочной кампании. Отправляла несколько фрагментов и картин. На финальное «живое» прослушивание с оркестром отобрали дуэт. В процессе переговоров с организаторами решили, что лучше привезти солистов ― Артура и Эльзу Исламовых, хотя по плану должны были иллюстрировать московские артисты. Исполняли сочинения конкурсантов в Большом зале Московской консерватории имени Чайковского Московский государственный академический симфонический оркестр, дирижер ― заслуженный артист РФ Алексей Викторович Ходорченков.

С Алексеем Викторовичем сложились очень тёплые отношения. Впоследствии таким составом мы записали эту музыку на легендарной Тон-студии Мосфильма. Это был потрясающий опыт серьёзной студийной симфонической работы. Алексей Викторович очень проникся оперой, неоднократно звонил, волновался за судьбу оперы, ее постановку, очень поддерживал.

 С Алексеем Ходорченковым, Артуром и Эльзой Исламовыми. Москва, Большой зал консерватории. 2022

― Казанская премьера вашей оперы в концертном исполнении на фестивале «Мирас» была встречена с большим воодушевлением и слушателями, и музыкантами, и журналистами. Есть ли перспектива у вашего детища попасть на сцену нашего оперного театра?

― Наверное, на этот вопрос ответ даст время. Мне же остаётся лишь верить в это и надеяться на лучшее. А сейчас мы рады пригласить казанцев и гостей нашей столицы на концертное исполнение оперы «Кави ― Сарвар» (с участием Государственного симфонического оркестра РТ), которое состоится 27 и 28 апреля в ГБКЗ имени Сайдашева.

После премьеры оперы «Кави ― Сарвар».  ГБКЗ имени С. Сайдашева, февраль 2023 года

― В современном мире композиторов-женщин становится все больше. Сталкиваетесь ли вы с гендерной проблемой как композитор-женщина?

―  Несмотря на идеи равноправия в современном обществе, я все же порой ощущаю себя «на других позициях». Вследствие того, что я композитор-женщина, а еще к тому же и человек относительно молодого возраста ― мне часто приходится отстаивать свое мнение. Большинство, с кем я работаю – режиссёры, дирижеры, исполнители ― мужчины, и иногда приходится непросто: нужно достойно держать свою позицию и энергетически не позволять давить на себя. Благо, мне встречаются достойные люди, которые умеют принимать мое мнение.

― Можете привести пример такого творческого «противостояния»?

― Приведу эпизод из работы над «Кави ― Сарвар». В конце оперы для меня очень важным является эпилог и оркестровое заключение. Не сама встреча главных героев, а то, что происходит в эпилоге, и особенно ― в оркестровом послесловии этого эпилога. Трудно было родить такую музыку, которая бы по своей силе перевесила всю оперу, вобрав и переплавив все мотивы и темы. Это такое философское обобщение и итог всего произведения. И на одном из первых прогонов постановочная команда усомнилась в необходимости этого эпилога, и были предложения отказаться от него. Это бы разрушило и мой замысел, и драматургию целого. Мне стоило больших эмоциональных сил отстоять свое мнение и доказать правильность такого композиторского решения. Разумеется, это ― момент творческий, и споры и дискуссии могут возникнуть в любой команде, неважно композитор ― мужчина или женщина. Но мне как женщине, наверное, труднее сохранять свою непоколебимую позицию, выдерживать, порой, давление со стороны. Ведь кому-то может показаться что «молоденькая девочка» еще не все знает и понимает. Но это не так. Решает убежденность автора в своей идее, которая идет от степени искренности и откровенности, с которой он создал свое творение.

Бывает, что подобные моменты случаются и в драматическом театре, когда режиссер сначала с недоверием воспринимает мою музыку, а потом понимает, что в ней все детально продумано и выверено.

Хотя, честно говоря, в процессе работы у меня с коллегами-мужчинами выстраиваются прекрасные отношения, и зачастую они становятся потом моими соратниками на долгие годы.

С дирижером Айратом Рустемовичем Кашаевым. После концерта фестиваля «Мирас». 2021 год

― Миляуша, о чем вы мечтаете?

―Вы знаете, из сферы «мечт» и каких-то невероятных желаний, я бы хотела побывать на Северном полюсе. Я хотела бы стать участником путешествия на ледоколе. Меня завораживают бесконечные просторы льдов и снегов.

― Вспомнилась сразу Женька из Катаевского «Цветика-семицветика».

― Сейчас объясню. Вы не поверите, но совсем недавно моя песня «Казань» была исполнена на Северном полюсе! И ее спела наша казанская студентка Камилла Михайлова. Она стала участником такой экспедиции на ледоколе. Камилла пела мою песню и на «открытых» льдах с флагом Татарстана в руках, и на концертном вечере для всех участников путешествия. Так что, моя музыка уже побывала на Северном Полюсе. Надеюсь, когда-нибудь и мне удастся.

И еще, наверное, как всякий композитор, я мечтаю, чтобы у меня появился собственный рояль…

―  Спасибо, Миляуша, за беседу! Желаю вам больших творческих свершений, исполнения заветных желаний, и чтобы ваша опера украсила сцену нашего театра оперы и балета!

Беседовала Татьяна Сергеева, доктор искусствоведения

Фотографии из личного архива Миляуши Хайруллиной