«Посланник Шопена» из Казани

04 апреля 2011 года

Пианист Рэм Урасин  сыграл все сочинения польского композитора Фридерика Щопена.  Два года – с марта 2009 года до марта 2011 года – продолжался творческий проект известного казанского музыканта.

Цикл концертов назывался «Фридерик Шопен. Полное собрание сочинений в 11 концертах» и был посвящен 200-летию со дня рождения великого польского композитора и пианиста. По результатам ежегодного конкурса, который проводит редакция газеты «Музыкальное обозрение», в 2009 году за этот цикл Рэм Урасин был назван музыкантом года.

Публикуем рецензию на проект Любови АГЕЕВОЙ и заметки о работе над ним актера театра юного зрителя Павла ГУСТОВА.

На первом  концерте народный артист Республики Татарстан Рэм Урасин играл в сопровождении Государственного симфонического оркестра РТ (дирижер Фабио Мастранжело). Последний концерт состоялся 1 марта 2011 года. По некоторым сведениям, именно в этот день 201 год назад в Желязовой воле, что недалеко от Варшавы, родился Фридерик Францишек Шопен (имя композитора во многих источниках пишется ФРЕДЕРИК).

Это было завершение трудного пути, и многие в зале прошли его вместе с создателями цикла – пианистом Рэмом Урасиным, автором сценария Риоритой Рубцовой, заслуженным деятелем искусств РТ, известной по множеству документальных фильмов, снятых с ее участием, и актером театра юного зрителя Павлом Густовым. На последний поклон Павел выйти не смог – у него в этот вечер был спектакль, и его заменил другой актер. Кстати, это позволило постоянным зрителям убедиться, как много значил в этом проекте текст.

В концертах принимали участие лауреаты международных конкурсов Гайк Казазян (скрипка), Борис Андрианов (виолончель), Ирина Янцева (сопрано), Мария Сабельникова и Максим Сабельников (фортепиано).

Это не были концерты в привычном понимании. Скорее цикл спектаклей, в которых фортепьянная музыка Шопена органично сочеталась с текстом, они дополняли друг друга, помогая лучше понять, какой была короткая, но яркая жизнь выдающегося польского музыканта. Музыка как бы оживала, представляясь в реальных картинах, героями которых были не только знакомые и близкие композитора, но и его друзья и недруги. Как-то по-другому после этого прочитались страницы российской истории, связанные с польским восстанием 1830-1831 годов, история любви Фридерика Шопена и французской писательницы Жорж Санд. И долгая жизнь в Париже, давшая композитору европейскую известность и славу, не показалась таким однозначным благом, как представилось мне в августе нынешнего года в Варшаве, когда я знакомилась с обновленной экспозицией музея Шопена.

Тоска по родной Польше, рассредоточенная по многим сочинениям композитора, словно слилась в этом проекте в одно большое чувство. Не она ли угнетала его вдали от Родины, подтачивая жизненные силы?

Объединение в одной программе всех сочинений композитора позволило Рэму Урасину показать своеобразие его музыки, представить самые разные жанры, в которых работал композитор, – этюды, прелюдии, ноктюрны, вальсы, полонезы, мазурки. Я прочитала в одном из исследований, что Шопен писал мазурки с юности. Среди мазурок есть и изящные зарисовки польского быта (композитор называл мазурки «картинками»), и краткие взволнованные рассказы о судьбах Родины.

Не очень большой знаток музыки Шопена и истории его жизни, под влиянием Урасина я углубилась в чтение, благо Интернет хранит много информации об этом композиторе, а летом, когда оказалась в Варшаве, сходила в музей, где бережно хранят память о великом земляке, где можно не только познакомиться с документами, но и послушать музыку.

Ари Шеффер. Портрет Фридерика Шопена. 1847 год

Каждый концерт цикла «Фридерик Шопен...» представлял музыку определенного периода его жизни, что позволяло ярко обнажить параллель жизненных обстоятельств и музыкального творчества композитора. Так, на последнем, одиннадцатом концерте, прозвучали Колыбельная, 8 мазурок, в том числе последняя, написанная в год смерти, 3 вальса, ноктюрны Си мажор и Ми мажор, Полонез-фантазия, Баркарола (ор. 60) и Соната Си минор (ор. 58).

«Это не фортепиано, это душа, и какая душа»! – напишет Шопену Адольф де Кюстин, возможно, под впечатлением именно этих сочинений.

Музыка в этот вечер накладывалась на события 1846-1849 годов. Это был, пожалуй, самый сложный период в жизни композитора – тяжелая болезнь, мучительный разрыв с известной писательницей Жорж Санд, с которой он был близок девять лет, необходимость гастролировать, когда все тяготило, даже музыка (в апреле 1848 года он выступал в Англии, затем в Шотландии)…

«Я уже не помню, как поют на родине. Этот мир как-то проходит мимо меня, я забываюсь, у меня нет сил…» – писал он

Фридерик Шопен. Портрет работы Ф.Винтерхальтера. 1847 год

Чувство ностальгии  тем более удивительно, что по отцу композитор был французом. Но,  как свидетельствуют знатоки, Шопен, как никто другой, выразил в своей музыке польское начало. Не зря в современной Польше Шопен больше чем просто композитор. Любовь к нему там - чувство не столько художественное, сколько гражданское. Это отчетливо понимаешь в музее композитора, когда наблюдаешь за его посетителями.

Шопена похоронили 30 октября 1849 года. Жестокость судьбы – ему было всего 39 лет!

 Фридерик Шопен. Фото Л.Биссона.1849 год. Последнее прижизненное изображение композитора

…Музыка начиналась строго по сценарному замыслу. Рэм Урасин в определенные минуты выходил на сцену, тихо садился к роялю, также молча уходил потом за кулисы, до следующего раза.  Жизнь Шопена текла дальше, и грешно было прервать это повествование аплодисментами, хотя порой так хотелось выразить свое восхищение игрой музыканта.

На других концертах действие протекало по другому сценарию. Все зависело от того, какие события находили отражение в текстовых комментариях, подобранных Риоритой Рубцовой, и какую музыку Шопен сочинял в те или иные годы.

«Пианисты – счастливые люди, – говорил Рэм Урасин в одном из интервью. – У нас есть возможность исполнить все произведения Шопена, поскольку в каждом из них участвует фортепиано. Конечно, это совершенно уникальная возможность – как бы прожить всю его жизнь за роялем. Сыграть абсолютно каждую ноту из того, что он написал, во всяком случае, из того, что до нас дошло. Удивительно, но иной раз кажется, что начинаешь эту музыку понимать как-то изнутри».

Наверняка музыканты поймут его слова точнее. Я не специалист в теории музыки, воспринимаю ее больше в ощущениях, а потому комментарии мне здорово помогали.

Мне трудно оценить и творческую манеру Рэма Урасина. Но это тот случай, когда даже непосвященный понимает, с каким талантом свела его концертная афиша. От игры этого музыканта исходит какая-то магическая сила. Мне порой кажется, что даже рояль звучит у него по-другому.

Рэм Урасин. Фото из газеты "Республика Татарстан"

В какие-то моменты я воспринимала Рэма  как Шопена. Я читала об их внешнем сходстве,  даже думала о том, что именно этим обстоятельством объясняется отношение Урасина к польскому композитору. Однако внешнее сходство замечает глаз. Сердцем чувствуешь родство их душ. Музыкант не был просто исполнителем – музыка исходила из его сердца, и это оставляло поразительный отклик в душе каждого, кто сидел в этот вечер в Государственном концертном зале имени Салиха Сайдашева.

Слушатели устроили музыканту продолжительные овации.  Однако даже самые бурные аплодисменты вряд ли были способны передать чувства, которые испытывали мы в эти мгновения. И трудно было понять, кому эти аплодисменты – Фридерику Шопену или Рэму Урасину...

Урасин рассказывал моим коллегам, что задумал шопеновский цикл еще в школе, шел к нему все эти годы. Абстрактная идея со временем приобрела отчетливые формы, и мы увидели поразительный результат.

Кстати,  его первая сольная программа, с которой он выступил в 13 лет, состояла из произведений Шопена. И после этого о нем заговорили как о новой звезде фортепианного исполнительства. Говорят, исполнение  сочинений Шопена - это высший пилотаж для пианиста. Это у нас в стране. Что тут говорить о Польше? Но в 1995 году он едет в Варшаву, чтобы играть Шопена на его Родине. И становится лауреатом XIII Международного конкурса имени Шопена.

Тремя годами раньше Урасин победил на международном юношеском конкурсе имени Шопена в Москве... Наверняка эта победа добавила ему уверенности.

Известный казанский музыкант часто выступает в Польше. В 2010 году, когда весь мир праздновал 200-летие Шопена, Урасин был здесь дважды – в августе и сентябре. В августе выступал на традиционном фестивале в Лазенках, у памятника Шопену. Концерты под открытым небом проводятся там каждое лето.

Варшава. Памятник Шопену в Лазенках. Лето 2011 года. Фото автора

«В Польше играть Шопена всегда ответственно, – говорит музыкант. – Особенно сложно играть мазурки, поляки к этим сочинениям относятся очень щепетильно. Мазурка, полонез – это жанры очень польские. Они для поляков – не просто музыка, они выражают их патриотические чувства. Поэтому я всегда бываю очень тронут, когда после концерта зрители подходят и тепло говорят о моем выступлении».

Среди многочисленных откликов прессы об игре Рэма Урасина много откровенно восторженных. Его называют одним из самых романтических пианистов молодого поколения. Среди восхищенных определений есть и такое – «посланник Шопена».Очень точное определение.

Фридерик Шопен не любил нашу страну. И было за что, особенно после жестокого подавления царским правительством польского восстания. Весть о поражении борцов с царским режимом застала его за пределами страны, в Штутгарте.  Будучи убежденным сторонником польской независимости, он отказался вернуться на родину и обосновался в Париже.

Не очень-то жаловали Шопена и в царской России. Недавно в Польше увидела свет книга Гжегоша Вишневского «Fryderyk Chopin w oczach Rosjan» (Фридерик Шопен в глазах россиян),  в которой находим объяснение многим фактам из жизни композитора, в том числе и того, почему композитор ни разу не посетил Москву и Петербург. Но это было в прошлом.  Сегодня музыка этого композитора звучит в России на всех концертных подмостках, как в столице, так и в глухой провинции. Как пишет польская журналистка Анна Жебровска, короли и гетманы, даже когда оказывались в Кремле,  Россию на колени не поставили, а Шопен завоевал ее без единого выстрела. И такие музыканты, как Рэм Урасин, активно этому способствовали.

Значение проекта, который осуществил Рэм Урасин, как автор идеи и исполнитель, вместе с Риоритой Рубцовой и Павлом Густовым, трудно переоценить. Такие художественные впечатления остаются с нами  надолго, если не на всю жизнь. Как программка, в которой не только названия исполненных сочинений, но и летопись жизни и творчества Фридерика Шопена (дизайн афиш и буклетов - Равиль Шарафутдинов).

Открываю - и на первой странице в глаза бросается фраза: «Когда сочиняешь, все кажется хорошим – иначе ничего бы не писалось…»

Фридерик Шопен написал эти строки родным в Варшаву в октябре 1846 года.  Жить ему оставалось еще три года…

Любовь АГЕЕВА

«Теперь я знаю всего Шопена»

Началось всё два года назад. Ко мне неожиданно обратился Юрий Алексеевич Благов, заведующий музеем Большого драматического театра имени В.И. Качалова, с предложением поучаствовать в неком концерте. Оказалось, что Рэм Урасин ищет актёра для помощи в проведении цикла концертов. Рэм и Риорита Александровна Рубцова, автор комментариев к жизни Шопена, обратились в Благову за помощью в поисках исполнителя. Так в проекте появился я. Формально я прошёл небольшой кастинг: Рэм и Риорита Александровна посмотрели в тюзе спектакль с моим участием.

С Рэмом мы нашли общий язык быстро – мы почти ровесники, у нас совпали некоторые предпочтения в искусстве. Что же касается собственно работы, признаюсь – мне было тяжело, вернее – сложно. Рэм принципиально отказался от того, чтобы концерт вели музыковеды. По его словам, текст неминуемо превратился бы в лекцию. От меня требовалось личное переживание, участие. Сказывалось и то, что у меня не было до сих пор подобного опыта работы. К тому же я не являюсь знатоком музыки Шопена. Сложности возникали и от того, что у цикла не было режиссёра, который мог бы чётко и внятно определить концепцию каждого отдельного концерта.

Следует отметить, что концерты, а их было одиннадцать, не были похожи друг на друга. И не только потому, что речь шла о разных периодах жизни Шопена, но и потому, что Рэм, вслед за музыкой, избирал разные формы сценического действия. Мне, например, больше по душе были камерные, салонные концерты. Я считаю, быть может, не совсем обоснованно, что БКЗ подходит исключительно для музыки. Технические условия зала таковы, что органично соединить музыку с другими элементами сценического действа достаточно сложно.

Особенно показателен в этом плане первый концерт цикла: на сцене располагался оркестр, и мне нигде не находилось места. В итоге я приютился рядом с контрабасами. Телевизионщики вообще оставили меня за кадром – на телевидении концерт так и показывали, без моего участия.

Иное дело – маленькие залы. Зрители близко-близко, я вижу их реакцию, отдачу. Текст написан так, что мы невольно как бы становимся участниками настоящих шопеновских концертов. Этому способствует и то, что за Рэмом часто замечают внешнее сходство с Шопеном…

В подтверждение привожу интересное совпадение. Неоднократно я рассказывал со сцены о том, как Шопен играл буквально до изнеможения и слушавшие его люди часто восклицали: «Полно, полно! Остановитесь. Вам надо отдохнуть…» На одном из салонных концертов Рэм играл несколько бисов, а я, спустившись со цены к зрителям, услышал от одной восхищённой дамы буквально следующее: «Боже! Как хорошо!.. Скажите ему, что достаточно. Ему же надо отдохнуть!».

Мы веселились от души и посчитали это признаком успеха.

Открытием для меня, дилетанта в этой области, стали песни Шопена и их исполнение Ириной Янцевой.

Во время исполнения музыки я часто оставался на сцене, и мне передавали, что за мной интересно смотреть, когда я слушаю. Просто напросто большинство композиций я слушал впервые, и по мне можно было видеть, как воздействует музыка на человека неискушенного.

При том, что у нас сложились хорошие отношения, Рэм был очень требователен и без обиняков указывал на ошибки в моём исполнении. Ещё бы! Ведь он вынашивал идею концертов много лет. Я просто восхищён тем, как он распределил всё, что сочинил Шопен в этот цикл: от первых песенок, написанных в деревне, до последней мазурки.

Отдельно я хочу сказать об авторе текста к концертам. Я признаюсь в глубочайшем уважении, которое возникло в процессе работы с Риоритой Александровной. Я восхищён её умом, талантом и невероятным терпением, с которым она погружала меня в обстоятельства каждого этапа жизни композитора.

На концертах случалось разное, и забавное и досадное: то свеча никак не загорится на нужную реплику, то в середине действия отключается микрофон… Досадно было то, что у проекта не было директора, который решал бы технические и организационные вопросы. Всё на себя взвалил Рэм. В результате случилась обидная для меня накладка: совпали по времени последний концерт и мой спектакль в театре, где у меня не было замены. Жалко. Два года отработать в проекте – и не сыграть последний концерт. Утешает меня то, что все концерты мы предварительно играли в Зеленодольске, где нас замечательно принимали педагоги новой музыкальной школы. Там-то я и завершил своё участие в проекте.

На предпоследнем концерте Рэм признался мне: «Ну вот, теперь я действительно играю ВСЕГО Шопена. До этого момента я публично не играл всего два его произведения…»

И я, вслед за Рэмом, могу сказать, что теперь я знаю всего Шопена: ведь я рассказывал о нём от рождения до самой смерти.

Павел ГУСТОВ