Эдуард Хайруллин: когда историю можно потрогать рукой

Любовь Агеева

15 сентября 2022 года

Мой собеседник – Эдуард Хайруллин, по должности – заместитель руководителя Республиканского агентства по печати и массовым коммуникациям, по  увлечению – известный казанский краевед, в прошлом телевизионный журналист.

В роли хранителя Дома Ушковых он совместил в одном формате телевизионные, блогерские и научно-исследовательские задачи, создав цикл полноценных документальных фильмов о казанских памятниках старины. Они размещены на канале «Новая Тартария».  

Как мне казалось, я хорошо знаю Эдуарда –  приходилось взаимодействовать с ним и как с собкором Первого канала, и как с руководителем пресс-службы Президента РТ. Причем контакты были как журналистские, так и чиновничьи – оба были на государственной службе.

В последнее время появилась еще одна область общих интересов – краеведение. Мы встречались на собраниях республиканской организации ВООПИиК, вместе думали, как сохранить наследие казанских краеведов. После кончины Льва Жаржерского, с которым у Эдуарда были дружеские отношения, это стало особенно очевидно.

Естественно, я смотрела его фильмы на видеохостинге YouTube, даже открыла под них в «Казанских историях» новую рубрику – «Смотрим видео». Правда, пока успела разместить только несколько ссылок. Много слышала о его экскурсиях по Дому Ушковой, и только побывав там с ним однажды, увидела, насколько они интересны.

В ипостаси краеведа Хайруллин отметился не только как тележурналист, что вполне естественно при опыте его работы на телевидении, но и как человек пишущий, издав в 2020 году книгу «Татарстан. 100 лет. Прежде и теперь».

Как выяснилось во время нашей беседы, я многого об Эдуарде Хайруллине не знаю. Тем интереснее было  с ним общаться.  

– Однажды вы решили поменять журналистику на государственную карьеру и довольно долго работали в пресс-службе Президента РТ. По себе знаю, достаточно сложно принять такое решение – сменить творческую профессию на чиновничью, принять иной способ человеческих отношений, сугубо официальных, построенных на строгой субординации. Потом вы оставили работу в аппарате Рустама Нургалиевича, но не вернулись в журналистику. До сих пор работаете в Республиканском агентстве по печати и массовым коммуникациям. Субординация там не такая строгая и основная профессия – на расстоянии вытянутой руки. Хотелось бы понять мотивы такого перемещения.

– Общий мой срок в журналистике большой. Два года на «Эфире», в программе «Город» – ведущий корреспондент, потом двенадцать лет  на Первом канале – собственный корреспондент.

Кстати, у меня был год аппаратной жизни –  когда я работал в московском представительстве Дальневосточного федерального округа, у Камиля Исхакова, Полномочного представителя Президента России. Затем два года – опять в СМИ, на телеканале «Звезда».

Должен сказать, что в Москве я достаточно комфортно себя чувствовал, мне там, в общем-то, всё нравилось.  А потом так сложились обстоятельства, что  мой сын потребовал большего внимания – ему было 10 лет, и моя бывшая жена с ним не справлялась. Так что пришлось вернуться в Казань, чтобы взять его к себе. И так совпало, что как раз в это время Андрей Кузьмин, с которым мы работали в «Эфире», искал себе заместителя  в пресс-службу Президента. Я подумал: раз так звезды складываются, почему бы нет?

Так я оказался в системе госаппарата. В Казани эта система, по сравнению с московской, которую я, правда, наблюдал больше издали, показалась мне вполне себе живым, динамичным механизмом, реально влияющим на жизнь в Татарстане. Когда я погрузился в эту систему, став частью власти, меня это даже радовало. Потому что обратная связь с людьми была практически прямой.

Рустама Нургалиевича тогда только наделили полномочиями Президента. Функции  его пресс-службы расширились. Предполагалось, что я стану пресс-секретарем Премьер-министра. Но так сложилось, что пресс-служба «закрывала» и Президента, и его аппарат, и Правительство.

Пришлось привыкать к новому режиму: ранний подъем, поскольку планерка каждый день в 8:00, а к ней нужно еще подготовиться. Так что вставать приходилось в 4-5 утра. Постоянные командировки… Во взаимоотношениях с коллегами по аппарату нормально всё было, без проблем.

Мне было наглядно видно, как принимаются управленческие решения, и именно это давало определенный смысл, драйв и желание работать. Давало ощущение того, что я делаю что-то полезное, что я причастен к благим делам, которые в республике происходят. Я понимал, ради чего работаешь без выходных и праздников.

Я многому научился у Президента, у коллег по аппарату. Их опыт помог мне выработать определенную системность в работе, которой нет в творческой деятельности. Но главное – я понял, что представления о власти со стороны порой примитивные. Я стал думать о чиновниках гораздо лучше, чем раньше, видя, насколько напряженно они работают, насколько высок уровень их ответственности за принимаемые решения.

От коллег часто слышишь, что власть от народа далека. Но это не так. Вы знаете, как сложно общаться с журналистами – работали в пресс-центре республиканского парламента.

– Не всегда просто ответить на все их запросы. Но легче, когда у тебя есть опыт журналистской работы, когда знаешь, что им конкретно нужно. Одно плохо – приходится отвечать за чужие ошибки, а ответственность в аппарате более строгая, чем в нашем журналистском сообществе.

– Обывателю кажется, что большие руководители сами себе хозяева, а в жизни всё наоборот. Воздействие на них со всех сторон настолько разнообразно, что трудно сказать, откуда и за что «прилетит». Так что приходится быть в постоянном напряжении. Это большой стресс,  когда ты круглосуточно ощущаешь свою ответственность…

– На мой взгляд,  максимальный уровень несвободы – как раз у тех, кто принимает решения. У коллег-журналистов совсем другие представления о власти. Многие помнят из Ленина только одну фразу – государство есть аппарат насилия. А как  можно любить аппарат насилия?

– Не надо власть любить, надо просто с ней сотрудничать, уметь ее контролировать. Чтобы она работала для блага людей. Система устроена так, что люди могут власть контролировать. Для этого есть общественные институты, есть выборы, есть СМИ, наконец. Есть нормы  Конституции… И если всё это работает, идеальная картина сдержек и противовесов получается.

– Я тоже так думаю.  А если такой картины нет, только ли власть в этом виновата?

– Почему я оказался в агентстве? Понял, что готов для каких-то собственных проектов, и Президент меня поддержал. Я по-прежнему госслужащий, но с большей степенью свободы.

Собственно, свои проекты у меня были уже в пресс-службе. С 2010 по 2013 год больше 50-ти раз ездил в Свияжск. Чтобы не потерять мимолетное –  остров менялся на глазах. Важно было зафиксировать всё  на пленку. Кстати, Президент поощрял это.

– А как вы пришли в журналистику?

– С 8-го класса я ходил в «Школу молодого журналиста» при редакции газеты «Комсомолец Татарии», закончил ее в 10-м. Всё началось, когда были напечатаны мои первые материалы, в том числе интервью знаменитого казанского профессора-историка Григория Наумовича Вульфсона, который в свое время руководил реставрационными работами актового зала в главном корпусе университета (ныне этот зал называют Императорским»).

Помню, одна наша девочка написала Генриху Боровику письмо с вопросом, как стать хорошим журналистом. Он ей ответил неожиданным советом: «Идите не на журналистику, а на какую-нибудь фундаментальную профессию: филологию, историю…». И я пошел на историю. История и краеведение меня всегда интересовали.

Потом были статьи в газетах… Я посещал градозащитные собрания, которые Фарида Забирова проводила в конце 90-х годов. С Жаржевским тогда познакомился, со всей тусовкой  градозащитной. Однажды Фарида меня вспомнила – такой кудрявый мальчик,  с  копной волос, пришел, такой скромный…

Когда еще был студентом, закончил курсы экскурсоводов,. Недавно в Кремле встретил женщину – она вспомнила, что я у нее учился в 1992 году.

Когда пришел на «Эфир», Ильшат Аминов спросил, чем я хочу заниматься. Ответил, что хочу делать прогулки по Казани с архитектурным, краеведческим, историческим уклоном. Но на телевидении нужно быть «универсальным солдатом», поэтому пришлось интересоваться и другим. Но краеведение занимало в моей работе особое место. И тогда, и всю мою жизнь.

Кстати, даже из армии, из Сибири, я писал в «Вечернюю Казань», когда казанцы обсуждали, какой будет пешеходная улица Баумана. То мое письмо напечатали. Вы же тогда в «Вечерке» работали, наверняка помните.

– Помню эту дискуссию. Писем тогда пришло в редакцию очень много. Их обзор я в «Казанских историях», в рублике «Читальный раз», разместила (Улица Баумана: новый статус). И о чем вы писали в редакцию?

– Я предлагал не строить здания-«стекляшки», тогда это модно было, сохранять исторический облик центра города. Есть у меня эти записи, сохранились. Сохранил и фотографии того времени.

Где бы я ни работал, всегда была возможность делать то, чем интересуешься. Например, сегодня был на совещании у Василя Шахразиева, вице-премьера, на котором обсуждались вопросы по встрече в Казани мощей Сергия Радонежского. Они важны и журналистскому сообществу, и мне лично. Тут  у нас с руководителем агентства полное взаимопонимание.   

– И как вы оцениваете казанское краеведение?

– Лев Моисеевич Жаржевской писал в своей книге «О казанской старине и не только» о «нищете казанского  краеведения». Он приехал в Казань после Петербурга и армейской службы, поступил на работу в цех высокого давления на «Оргсинтезе», который еще только создавался…

– Он совершенно справедливо отметил, что в ту пору краеведы в основном интересовались революционной историей города. Например, если писали об истории улиц, то указывали в первую очередь на ее связь с казанскими революционерами и революционными событиями. А его интересовала, как он сам указывает в книге, адресная сторона  краеведения. И в этом он стал докой. 

– Сейчас краеведение уже другое, благодаря и самому Льву Моисеевичу, и Сергею Павловичу Саначину, и Алексею Ивановичу Клочкову. Молодые подрастают, Артур Тумаков, например. Краеведение обрело новую форму, свой изобразительный ряд, значительно расширило содержательные рамки. Изданы интересные книги. Конечно, есть еще над чем работать, например, в плане систематизации архивных работ. Чтобы можно было каждый дом «прописать» в истории Казани, как это сделано в Питере. 

– По моим наблюдениям, читатели в первую очередь интересуются старинными улицами, домами, людьми, которые жили в Казани до революции. Книги покупают охотно, хотя они сегодня недешевые. Гораздо меньше их интересует  событийное краеведение. А ведь там тоже много интересного. Например, в годы становления нашей республики в начале прошлого столетия.

Думали ли вы об этом, когда решили написать книгу о тех событиях? Или просто возможность ее издать была? К сожалению, у нас довольно много так называемой датской литературы, которая оседает в основном в библиотеках и в шкафах  официальных кабинетов.

– В первую очередь, мое желание было как раз о том, чтобы книга «Татарстан. 100 лет. Прежде и теперь» не стала макулатурой, которую наши гости оставляют в отеле «Корстон» среди подарков. Чтобы не перегружать багаж.  Мне как раз важна была рыночная судьба книги – чтобы люди ее покупали, чтобы им было интересно ее читать.

А замысел был рожден моим фотографическим прошлым и настоящими увлечениями. Мне показалось интересным сравнить, что  было и что стало.  Когда я шел по юбилейной выставке в Национальном музее РТ, наткнулся на плакат 20-х годов: темное прошлое и светлое  настоящее, до революции и после нее. Мне показалась эта форма интересной, и в книге это сравнение на каждом развороте.  Слева – страница газеты «Известия ТатЦИК» от 1923 года с «Голосом трудящихся Татреспублики», справа – снимок Юлии Калининой с праздника татарского языка «Мин татарча  сөйләшәм». Еще один разворот: слева – текст первой Конституции Татарии, справа – снимок Евгения Канаева, сделанный в Верховном Совете РТ 6 ноября 1992 года, когда принимали Основной закон суверенного Татарстана. 

И таким образом, в сравнении, я показал  первые 20 лет истории республики. В правой части – современность, в левой части –  можно сказать, тактильное ощущение событий, запах, аромат той эпохи. Всё первоисточники – фотографии, документы, вырезки из газет. Какие-то источники предложил Лев Моисеевич, какие-то нашла в архивах моя помощница Мадина Салимова. Она работает пресс-секретарем Вахитовского главы.

Мало было просто найти в старой газете нужную публикацию – получались бы слепые копии текстов и фотографий… Наши дизайнеры придумали, как улучшить их качество.

Улучшить качество снимка сегодня не проблема, тяжелее с фрагментами газетных публикаций. Тексты пришлось перенабрать заново, но таким же шрифтом, как в первоисточнике. Чтобы  смотрелось всё как настоящая старинная газета. По-дизайнерски интересно получилось. Не зря наша книга в декабре 2020 года была удостоена специального Диплома жюри на Международном конкурсе книжной иллюстрации «Образ книги», в Москве. Оценивались дизайн и верстка Дамира Залялетдинова. Он и получил Диплом конкурса.

– А почему вдруг захотелось написать книгу?

– Работа на телевидении создавала ощущение, что твой труд растворяется в эфире и, в общем-то, пропадает. Особенно сильным оно было в ранние годы. А книга, она все-таки такой документ, который останется на века, который наши потомки смогут перелистать и прочитать, найти там что-то важное, интересное. И их ощущение нашей эпохи будет реальным, осязаемым. Мне показалось это интересным…

В книге много архивных документов. Пригодился и мой личный архив. Справа, где современная часть, читатели найдут и мои 19 фотографий.

– Вы кто в фотографии, профессионал или любитель? Вроде любитель, но у вас были фотоальбом и фотовыставка. Должность помогала?

– Нет, моя должность тут ни при чем. Когда я жил в Москве, я ходил на три разных курса по фотографии. Чудом попал на курс творческой фотографии Александра Иосифовича Лапина, который считался в этом деле  великим гуру, издал книгу «Фотография как…». Так что могу считать его своим учителем. Он скончался через год, как  я закончил «Школу Лапина».

– А как вы пришли к идее вернуться в тележурналистику?

– Фильмы появились после книги. И это не совсем тележурналистика…

Собственно, началось всё с медиаподдержки моей книги. 27 мая 2020 года, через сто лет после подписания Декларации ВЦИК и СНК об образовании республики, именно в этот день, я разместил на YouTube ролик об образовании республики  (Свидетельство о рождении ТАССР). Он был в поддержку книги, но все-таки историческим по содержанию. Потом понял, что есть темы, которые можно продолжить телевизионно. Следующий сюжет был 25 июня 2020 года – про передачу властных полномочий от Казанской губернии Татарской республике (Власть за леденцы).

А потом пошли ролики на самые разные темы. Я рассказал, как в 1926 году Казань затопило (Как Казань ушла под воду), про моровую язву в дореволюционной Казани – это было пострашнее ковида, о том,  как в первые годы советской  власти в Татарии боролись с холерой, тифом и другими страшными болезнями (Музей Казанской иконы. Возвращенная Казань).

Потом пошли фильмы про старинные дома. Дом Кекина (Домик на доме Кекина и другие тайны зАмка на стрелке), Петропавловский собор (Петропавловский Собор. Императору Петру от купца Ивана). Фильм про Дом Ушковой – один из первых.

Далее были дома, где жили Шаляпин (Где в Казани Фёдор Шаляпин откопал свою мечту) и Володя  Ульянов (Ленин в Казани: цена протеста), Пушкинские места (Айда Пушкин, айда … сын).

Вы правы, интерес зрителей – прежде всего к великим казанским домам, к  архитекторам, которые их проектировали, к тем, кто в них жил. Этот интерес есть, и он стабилен. Люди просят новых фильмов, и всё об этом же.

– Теперь, когда я узнала, что у вас за плечами курсы экскурсоводов, понятно, почему у вас такая композиция фильмов. Вы в них рассказчик, экскурсовод.

–  В доме же не стоять нужно, ходить по нему надо – вот что важно! Где какой кирпич, где какие ступеньки… Я знаю это не только как экскурсовод, но и как телевизионщик. Внимание зрителей удержать непросто.

Недавно вспомнил, что где-то году в 87-м, после армии, я пришел на Казанскую студию телевидения. Там была  молодежная программа «Телесеанс», местный вариант «Взгляда». В конце 80-х годов ее делали Ильдар Кримчеев и Шамиль Фаттахов. «Хочу делать прогулки по Казани», – сказал им. И они взяли меня в свою программу. Конечно, у меня опыта тогда не было. Я запинался, цикал всё время… Ну, я был как ваши студенты…  Помню, ходил по Кремлевскому спуску, по старинным булыжникам…

­– Которые потом убрали по прихоти  какого-то московского чиновника, которому не понравилась тряска на спуске машины от Кремля к улице Бумана. В 1999-м булыжную мостовую восстановили. Конечно, булыжники уже были не те, исторические. Восстановить, увы, не всё удается

А как появился фильм про Дом Ушковой? Это было уже после того, как вы стали хранителем этого особняка?

– Фильм «Дом Ушковой, до свидания» – это отдельная история. Я снял его осенью 2020 года. Перед этим зашел в знакомый особняк на Кремлевской как турист, обошел с экскурсоводом весь дом и, по сути, повторил на экране эту экскурсию,  добавив свои впечатления, в том числе детские. Когда я проходил мимо этого дома, всегда хотелось туда зайти. Он какой-то манящий, волшебный, как будто не из нашего мира. Кстати, сейчас на моих экскурсиях  по дому мне часто и казанцы, и туристы говорят то же самое. И вот это детское ощущение от особняка я решил перенести в фильм, напитавшись, так сказать, информацией от экскурсовода.

Сейчас я так сюжеты уже не делаю. Мне недостаточно общеизвестной информации. Надо посидеть в интернете, покопать в архиве. Стараемся, чтобы при помощи архивной подпитки у нас было  в фильмах и на экскурсиях по дому то, чего ни у кого нет. Этим занимается у нас в команде Светлана Брайловская. Так сложилось – у нее это хорошо получается.

Кстати, ее последняя находка – долговая расписка из моей родословной. Мой предок Хасан Алеев в 1900 году задолжал Ушкову 763 рубля. Таким образом, у моей семьи оставался неоплаченный долг семье Ушковых, который я теперь с удовольствием возвращаю… Кстати, я из рода потомственных почетных граждан Симбирска Алеевых-Бахтеевых, уже нашел  81 фамилию своих предков и их родственников.

За это время мы узнали про дом, про самого Алексея Ушкова, про его жену больше, чем кто-либо. Про этот дом много написано. Общеизвестно, что еще во время учебы на естественном факультете Казанского университета Алексей, один из сыновей Константина Ушкова, владельца предприятий Товарищества химических заводов «Ушков и Ко», внук чайного магната Губкина, женился на Зинаиде Высоцкой, дочери  Николая Федоровича Высоцкого, профессора хирургической патологии Императорского Казанского университета.

Но, как оказалось, не всё, что написано, соответствует действительности. Как мы выяснили, особняк с видом на университет и Воскресенский собор не был свадебным подарком прекрасной невесте. Алексей и Зинаида вместе давали советы архитектору Карлу Мюфке, по чьему проекту возводился дом, уже будучи супругами. И жили они в браке довольно долго. Свете удалось узнать – с 1900 по 1914 год. Это же огромный срок! И брак у них был… Не скажу, что он был счастливым, но он был интересным, насыщенным.

Так что фильм легенду про свадебный подарок развеял.

– Как известно, легенды живут долго. Это хорошо видно по башне Сююмбике. И разрушить их очень трудно.

А это правда, что Алексей Ушков был инициатором развода?

– Правда, именно он подал прошение в суд, обвинив жену в неверности. Зинаида подала иск ответный, заявив, что  с обвинением не согласна, что это оговор. Развелись они много позднее. Ушков свое имущество поделил справедливо, отдал жене казанский дом. Теперь мы знаем, за сколько он был продан: 24 января 1916 года его хозяйка Зинаида Ушкова получила от губернского земства 325 тысяч рублей.

После развода оба супруга жили в Москве. Алексей в доме, который купил еще в начале века, на Пречистенке. Он был богат, владел крупной чайной фирмой «Губкин и Кузнецов», имевшей представительства не только в России, но и на всех известных чайных рынках мира: в Лондоне, Индии, Китае, на островах Цейлон и Ява. Ушков покровительствовал московской филармонии и Большому театру, где и познакомился с прима-балериной Александрой Балашовой, женился на ней.

Кстати, дом, где жила Зинаида Николаевна, был по соседству.  

– Я читала очерк Светланы в журнале «Казань» (Любовь и ненависть. Роковая лавстори в доме Ушковых). В нем много новой информации. Но даже самая интересная публикация, с иллюстрациями, как в «Казани», не даст того представления о доме и его жильцах, какое дает видеосюжет. В этом смысле я всегда завидовала телевизионщикам. Вы можете не только рассказать, но и показать. По краеведческим темам очень хороши как раз фильмы.

– Фильм способен передать твою эмоцию, что трудно сделать на бумаге. Но важно не только то, что зритель видит. Важен и комментарий к тому, что он видит. Я сразу понял, что никому нельзя поручать писать этот комментарий. У меня были такие попытки. Текст надо  писать самому, переспать с ним…Потому что ты должен пропустить всё через себя, если хочешь заинтересовать своей историей.

– А кто в ваших фильмах создает картинку?

– Сначала снимал один постоянный оператор, сейчас я стал экспериментировать с группой людей. Чтобы выйти на другой уровень восприятия. И профессионализма тоже.

– Это ваша московская собкоровская группа?

– Да, Станислав Назаров и его ребята. У них своя фирма – «ВОЛГА ПРОДАКШН». Последние три сюжета сделаны с ними.

– Интересно, как вы работаете над фильмом. Идете по намеченному маршруту – и оператор следует за вами?

– Нет, это было бы идеально. Часто приходится переснимать, доснимать. Как в кино, несколько дублей. Это ужасно нудное дело.

– Для телерепортера, естественно. Он работает по принципу – пришел, увидел, показал.

– Мы порой два-три дня снимаем одну сцену, чтобы, например, нужного солнца дождаться. В здании Казанской художественной школы на улице Карла Маркса его месяц не было. А нам важно было, чтобы солнце светило через цветные стекла… (Идеальный дом для художников, который построил архитектор Мюфке).

В Петропавловском соборе такая же история была. Надо было поймать момент, когда свет упадет на иконы. Таков был замысел архитектора. Это то, что определенную магию вносит и в само здание, и в тех, кто в нем находится. Говорят же – божественный свет…

– А как вы вернулись к профессии экскурсовода?

– Я уже сделал фильм о Доме Ушковой, когда ко мне обратились с моей прежней работы – попросили провести для высоких гостей экскурсию. Срочно пересмотрел свой фильм, экскурсию провел. Вроде бы всё понравилось. Провел экскурсию и для Президента. А после нее Рустам Нургалиевич сказал: «Давай присматривай за этим домом, готовь к реставрации».

Совпало так, что Розалия Миргалимовна Нургалеева пригласила меня провести экскурсию по зданию Музея изобразительных искусств РТ. Посмотрела мой фильм про особняк Сандецкого (Война дворцам и генералам),и ей захотелось, чтобы я повторил его вживую.Тогда, помню, у них была «Ночь музеев».

В общем, музей объявил набор. Я тоже сообщил об экскурсии в своих соцсетях. Думали, что придут человек 20, записалось 100. Пришлось  конвейер выстроить, чтобы показать особняк всем желающим. И я подумал:  раз такой интерес есть, может, попробовать поставить это дело в какие-то профессиональные рамки? Это потом и случилось на Доме Ушковой.

– Особняк, один из красивейших в городе, сейчас отселен. Республиканская библиотека выехала. Но вы его оставляете живым – проводите экскурсии, несколько раз там кучковались «камарады Жаржевского». Сколько раз приходила, всегда  вижу что-то новое – отпавшие элементы декора здания, старинная пишущая машинка, какие делали в Казани… Даже старинная металлическая кровать появилась.

– Купили старинный расписной унитаз, самый настоящий, настоящую японскую ширму… Я заказал в Санкт-Петербурге, на Императорском фарфоровом заводе, сервиз, какой вполне мог быть у Ушковых. Это, конечно, не раритет, но сервиз ценный, коллекционный.

– А на какие деньги покупаете, позвольте спросить?

– И на свои в том числе, и на деньги, которые на экскурсиях зарабатываем. Всё, что здесь сейчас собирается, со временем поможет дому продолжить свою жизнь.

– А какая у вас здесь должность?

– Нет у меня здесь официальной должности. Неформальная только – хранитель, привратник, проводник…

– Зато у вас тут тоже есть кабинет, как в здании «Татмедиа».

– Да, с благословения руководства Национальной библиотеки, которой это здание по-прежнему принадлежит. В том крыле, где  был национально-краеведческий отдел, мне дают возможность пребывать и работать. Тем самым мы тут национально-краеведческий дух сохраняем.  И даже своя библиотека у нас есть.

– Да, некоторые из книг в вашем книжном шкафу я бы хотела иметь у себя дома. Хорошая, ценная подборка.

Вы сказали, что Президент поручил вам подготовить здание к будущей реставрации. В каком смысле?

– Чтобы вернуть особняк в прежнее состояние, когда он принадлежал супругам Ушковым, нужно знать, каким он был при них. Пришлось заняться исследовательской работой. Поэтому я и в Форос съездил, и в Москву, в дом на Пречистенке, 20, где жил Алексей Ушков. Сейчас в нем Главное управление по обслуживанию дипломатического корпуса Министерства иностранных дел России, которое  отвечает за все старинные особняки в Москве, где находятся иностранные посольства.

Что интересно, в Москве я много нового узнал про наш, казанский, дом. Ведь к переделке и обустройству особняка на Пречистинке, построенного в конце XVIII века, имел отношение архитектор, по проекту которого строился дом в Казани – Карл Мюфке.

Интересно, что особняк на Пречистенке с зеркальным репетиционным залом для Балашовой после революции был отдан под танцевальную школу знаменитой Айседоры Дункан, прибывшей в Россию.

Через четыре года после революции, в 1922-м, Ушков и его вторая жена навсегда покинули Россию. В Париже Александра Михайловна продолжила свою балетную карьеру на сцене «Гранд Опера».

Когда мы принимали в Казани гостей из Москвы, из особняка на Пречистинке, они были в восторге –  у них одна аутентичная комната сохранилась, а у нас все! Договорились работать вместе в деле реставрации Дома Ушковой. А они умеют обращаться с такими домами – в МИДе их много. Главное управление по обслуживанию дипломатического корпуса их обслуживает, при необходимости реставрирует. Это настоящие профессионалы…

– А что известно о реставрации Дома Ушковой?

– Пока мало что конкретно. Скорее всего, этим домом будут заниматься лучшие специалисты: Казань, Санкт-Петербург, Москва. Я уже сказал – уровень сохранности и аутентичности здесь уникальный. Тем сложнее будет работать реставраторам.

– Увы, мы знаем, что порой  реставрация не спасает, а уничтожает ценный памятник старины. Поставили вместо деревянных окон пластиковые, обшили современным садингом старинный деревянный дом, стащив со сруба неплохо сохранившееся «родное» покрытие – и всё, памятника нет. Иногда даже новодел, заменивший утраченное здание, может передать представление об объекте культурного наследия лучше, точнее. Если, конечно, ставится такая задача.

– Спасибо работникам библиотеки, что они всё тут закупорили, законсервировали, забили книжками, а главное – не наделали евроремонтов. И за это им низкий поклон.

Смотрите в «Казанских историях»  – Национальная библиотека Республики Татарстан

Дом наконец-то освободился от несвойственного ему груза. Он многие годы жил под тяжестью огромного веса книг. Особняк не был на такие нагрузки рассчитан.

Хочу отметить, что его правильно освобождали: одно крыло за другим, чтобы равномерно распределять тяжести. Сначала одну часть освободили, потом из второго крыла столько же… Это было грамотно сделано. Здание грамотно эксплуатировали, грамотно и освободили.

 – Благодаря вашей экскурсии я заглянула даже туда, где ни разу не была, хотя во все времена, особенно в студенческие годы, посещала Ленинскую библиотеку постоянно. Здание даже в предремонтном состоянии относительно хорошо выглядит.

– Это отмечают все, кто приходит сюда на экскурсии.

– Это удивительно, но я встретила грот на втором этаже в том же состоянии, какое помню. Нет только привычных столов и стульев. 

– Люди удивляются, когда видят, что здесь и сейчас живут комнатные цветы, восхищаются тем, с какой любовью, продуманностью всё было обустроено в доме – витражи работы мастерской Шарля Шампиньоля, знаменитого французского мастера, оригинальные лестницы, изразцовые печи, диковинные двери, красивые паркетные полы – всё было сделано не только для удобства жизни, но и для красоты.  Всё придумано, всё продумано было задолго до ИКЕА.

Каждая экскурсия, она не похожа на другую. Если раньше мы опирались в основном на какие-то документы, сейчас видите – уже мемориальные предметы показываем: старинный смеситель, металлическая коробочка для чая фирмы «Губкин и Кузнецов», стеклянные блоки: для пола – люксферы, для стен – фальконье.

Я считаю, что история должна быть живой, чтобы ее можно было потрогать рукой. Не нужно отгораживать ее от людей ленточками, ставить рядом бабушку, чтобы она гоняла тех, кто посмеет это сделать! Такая история не интересна. Она должна быть доступная. Потому что мы черпаем опыт наших предшественников, он пригодится нам в  настоящем, а  мы передадим его тем, кто придет нам на смену. Для меня важен такой посыл,  мне это помогают нести красоту в настоящее. Чем больше ходишь по этому дому, тем больше понимаешь, как важно то, что нас окружает.

– «Эдуард Хайруллин премиум-туры в светлое прошлое» – так вы представляете себя в визитке. Я нашла в интернете несколько отзывов о ваших экскурсиях. Отзывы восторженные:

«Благодарю Эдуарда и Ксению за проведенную экскурсию! Когда увидела цену, была смущена, почему групповая экскурсия такая дорогая. Но в процессе экскурсии поняла, что «купила» не просто экскурсию, а прекрасный вечер (красивый дом, очень интересный рассказ, большое количество фотоматериалов и винтажных вещей, маленькие приятные сюрпризы в течение экскурсии). Сохранила себе страничку Эдуарда в ВКонтакте, люблю интересных и увлечённых людей! Желаю удачи в этом и других проектах!Вероника, Москва»

«Это была незабываемая экскурсия, одна из лучших не только в Казани, но и из тех, которые мы посетили в разных городах. Побывать в старинном особняке в принципе интересно, но почувствовать себя желанным гостем у радушного хозяина - это нечто особенное! Еще до начала путешествия по дому Эдуард всех увлек демонстрацией своих приобретений: фотоальбомы, подшивка газет, предметы быта, связанные с эпохой, когда в доме жили люди. Сразу создалось впечатление, что и сейчас живут, и мы пришли в гости и разглядываем коллекции. Затем мы прошли по всем помещениям, где-то при электрическом освещении, а где-то при свете фонарика, который выхватывал яркие детали, увидели великолепную лестницу, залы, грот... даже танец! Рассказ Эдуарда сопровождал все увиденное. И это не затверженная речь экскурсовода, а именно завораживающее, иногда шутливое повествование, за которым чувствуется опыт научных знаний и изысканий. Удивительно подобралась сама компания экскурсантов - это были глубоко заинтересованные, близкие по духу люди. Было как-то очень уютно и камерно. Огромное спасибо Эдуарду и Ксении за такой праздник!  Елена».

А как появились в ходе экскурсии балетные миниатюры?

– Объяснение простое – мы рассказываем и о второй жене Алексея Ушкова – солистке Большого театра Александре Балашовой.

Есть у нас в команде девочки, которые танцуют, есть мальчики, которые поют. Есть мальчик, который играет на скрипке. Так что одна экскурсия на другую не похожа. Ксения Чудинова  – это моя помощница во время экскурсии. Такая у нас  команда.

– И каков ваш стаж на посту проводника?

– В мае был год, как я начал проводить здесь экскурсии.

– Интересно, кто на них записывается?

–  Я провожу экскурсии дважды в неделю. Каждый раз записывается человек по 10-15, и это уже второй год. Мне очень нравятся гости, которые к нам приходят. Приятно видеть людей, которые могут видеть и ценить настоящую красоту, сделанную качественно, добротно, с любовью. И меня  очень радует, что таких людей много.

В Доме Ушковой достаточно однородная аудитория. Мои гости – удивительные люди. Во-первых, они пришли ко мне не с улицы – они пришли посмотреть именно этот дом, а потому уже продвинутые, готовые к глубокому погружению в историю. Во-вторых, мои гости уже повидали многое в стране и мире, и их не удивишь какими-то сказками. Им нужно всё показать, доказать, привести какие-то аналогии, архитектурные, искусствоведческие. Если в группе есть дети,  к ним особый подход. В-третьих, это люди небедные, поскольку экскурсия у нас формата ВИП и входной билет стоит много больше, чем на обычной экскурсии.

– Во время экскурсии я не раз ловила себя на мысли, что ваша экскурсия похожа на спектакль.

– Мы ходим с гостями по дому в течение двух часов. Заглядываем даже в подвал. Я вижу их разными: настороженными во время знакомства и очень довольными в конце. Кстати, от гостей, которые к нам приходят, я узнаю много нового, интересного.

После каждой экскурсии на какое-то время мы задерживаем гостей в нашем офисе, обмениваемся впечатлениями – и каждый что-то рассказывает. Причем, совершенно без всякого принуждения.

Горят свечи, накрыт фуршетный стол с фруктами, на нем хорошее шампанское. Всем, кто пришел, дарим сувенирные  открытки.  Всё это располагает к  дружескому общению.

И каждый раз я говорю гостям, что очень им благодарен. Они пришли и изменили энергетику особняка, мы поделились с ними своей энергетикой – и таким образом мы все вместе повлияли на дух этого дома.

– Давайте поговорим о будущем Дома Ушковой.      

– Согласованного решения о том, что в нем будет после реставрации, пока нет. Важно, на мой взгляд, вернуть дому те функции, ради которых он строился. На примере этого дома можно показать, как жили богатые казанцы, как жила их прислуга, какие площади сдавались в аренду и в наем (наверное, студентам – университет напротив). На примере одного дома можно рассказать об истории нескольких веков – тут и царская Россия, и библиотека Ленинская, и библиотека Национальная. И одновременно это история повседневности: туалет, вентиляция, освещение, другие оригинальные бытовые детали.

Сейчас дополняем эту историю, чтобы  рассказать о Доме Ушковой как о доходном доме. Таких домов было много в дореволюционной Казани.

– Вы хотите, чтобы здесь был жилой дом?

– Нет, не хочу. Во-первых, есть возможность сделать что-то оригинальное на тех площадях, которые семья сдавала в аренду. А здесь были интересные арендаторы, например, кофейня Бристоль, которая выходила на одну из главных улиц города.

Почему бы ее не возродить? Это будет соответствовать духу этого дома. Вы видели на экскурсии, здесь всё было для кофейни приспособлено. И кухня, и даже пол. Можно сделать на первом этаже книжный магазин. В общем,  арендаторы, которые соответствуют духу этого дома, должны сюда вернуться.

Во-вторых, в той части, которую Ушковы сдавали внаем, можно было бы сделать отель с историческими номерами. Есть пятикомнатная квартира – она была для богатых постояльцев. Есть более скромные комнаты. Одну из них мы уже начали обустраивать – купили кровать, комод, ковер повесили. Всё это восстанавливает дух того времени. Человек может на одну-две ночи погрузиться в позапрошлый век, оказаться в центре Казани, когда здесь жили супруги Ушковы.

Я теперь активный покупатель на «Авито», интернет-аукционе «Мешок»,  везде, где выставляются предметы антиквариата. Слежу даже за блошиными рынками.

Удалось найти уникальный экспонат – медаль Всемирной выставки 1900 года в Париже с надписью OUSHKOV, одна из трех  медалей, которую Ушковы получили на этой выставке.

OUSHKOV – это Ушков

– А где вы ее нашли?

–  На аукционе купили. Артем Силкин помог.

Дом и в прошлом, и сегодня может приносить доход. Например, можно заработать на содержание дома экскурсиями. Их можно будет проводить и после завершения реставрации. На втором этаже, где были хозяйские покои, в большом зале, где был главный читальный зал библиотеки, хорошо будут смотреться какие-то публичные мероприятия – церемониальные обряды, приемы или балы.

Опять же, наш дом – хорошее место для фотосессий, съемок видеосюжетов и фильмов. И всё это в старинных интерьерах…

– Вы полагаете, что у дома будет несколько хозяев?

– Нет, я считаю, что этому дому как раз нужен один хозяин, который умеет обращаться с дорогим имуществом и имеет на это деньги. Потому что всё, что мы видим в старинном особняке, требует внимания и ежедневной заботы. Те же уникальные витражи, оригинальные паркетные полы…

Но это не должно быть какое-то госучреждение. Это может быть, говоря по-современному, оператор, которому доверили управлять всем зданием, который всё в этом доме знает. Знает, как часто нужно полировать паркет, как сбрасывать снег с крыши...

Президент Минниханов согласен, что дому нужен один хозяин, но не олигарх. Тем не менее, человек, у которого есть средства, чтобы содержать дом. Но есть обязательное условие –  особняк должен остаться в общественном доступе. Та его часть, которая была хозяйской, с роскошными интерьерами, она должна быть открыта, доступна людям. К тому же это источник пополнения средств, в том числе, на содержание дома.

– Знаю, что вы свои предложения в Кремле, на специальном совещании, изложили.

Эдуард Хайруллин

19 апр в 15:30

Выступил перед Президентом Рустамом Миннихановым с видением будущего дома Ушковой. Светлое будущее в прекрасном прошлом. Всё уже было придумано заказчиком дома Алексеем Ушковым и выстроено гениальным архитектором Карлом Мюфке. Красота, удобство и даже экономика дома. Из 2519 кв м дома около 700 кв м занимали хозяева в прекрасном бельэтаже, все остальное сдавалось внаем. Самый красивый особняк Казани по большей части был доходным домом: кофейня Бристоль, книжный магазин Маркелова и Шаронова, магазин муз. инструментов Генкина, меховой салон, 5-комнатная барская квартира и меблированные комнаты в правом крыле. Дом, пропитанный любовью, историей и красотой. У него явно мощный ангел-хранитель, который словно поднял дом из Belle epoque 1906 года и бережно перенёс в наше время. Чтобы мы тоже попробовали жить любовью, гармонией, красотой и удобством. Хотя бы здесь. А эта Сила вне времени!
Так что все с домом Ушковой будет хорошо

 Пост Эдуарда Хайруллина ВКонтакте

– Пока решения о том, что будет в Доме Ушковой, нет. Как нет и проекта реставрации. У меня есть определенные наработки по реставраторам, по реставрационным силам, которые могут эту работу потянуть. Это очень сложный объект. Кто сегодня умеет делать такие гнутые рамы, какие придумал Мюфке?

Я убежден, глубокая реставрация требует приспособления фундаментов под новые функции. Всё в особняке: вентиляция, отопление, освещение – требует очень тонкого, бережного вмешательства.

В целом дом не аварийный, это подтверждает обследование, которое идет сейчас. Крышу меняли в 2015 году, но в фундаменте трещины есть, а та, которая в  правом крыле, вообще вызывает опасение.

Я считаю, с этим домом главное – не навредить, а, значит, спешить не стоит. Поэтому я бы никаких сроков по реставрации не ставил, даже по началу работ. Потому что важно сначала его тщательно обследовать. А потом нужна будет буквально ювелирная работа, кисточкой.

Лучше позже начать, когда ясно будет, какими силами, на какие средства это делать – тогда мы точно не напортачим. Потому что слишком велика ответственность. Дом дошел до нас в уникальном состоянии, и нам важно его не испортить поспешной и непродуманной реставрацией.

– Вы видите здесь то, что сегодня называют общественным пространством?

– Это не открытое пространство, и не общественное пространство. Это исключительное пространство, в которое ты должен входить с придыханием, с уважением. И с пониманием того, что всё это недешево. Тот же паркет. И что ты должен соблюдать определенные правила пребывания в этом доме.

Чем больше соприкасаешься с этой, скажем так – исторической недвижимостью, тем больше понимаешь, что эти объекты не должны висеть на шее государства. Конечно, мы можем стенать по поводу того, что там разрушается, сям обваливается, гневно вопрошать: «Кто виноват?»; «Почему никто за этим не следит?». А можем пойти другим путем – выстроить  экономические модели существования каждого памятника культурного наследия, помогая ему жить, зарабатывать на свое содержание. А мы ему помогать будем.

Мне ужасно не нравится образ вечно стенающего защитника старины, плачущего о том, что всё наследие разрушили и остатки разрушают. Всё будет не так, если мы возьмем  ответственность на себя, научимся красиво упаковать историю про эти дома и рассказывать ее людям.

Уверен, люди пойдут туда, им это очень интересно. И денег на входной билет не пожалеют. Я знаю точно, что это совершенно гарантированный спрос.

Могу сказать про себя – у меня уже есть экономическая модель, и я знаю,  как ее реализовать.  Чтобы память о прошлом не умирала, а дом продолжал жить еще долгие годы.

Сравните, сейчас содержание дома обходится в 3 миллиона рублей в год, а экскурсии уже приносят 6 миллионов.

– Вы столько заработали?

– Не только я. Национальная библиотека активно проводит экскурсии. Они всегда тут были. Сейчас в библиотеке 2-3 экскурсовода. Есть и мой вклад.

– Вы говорите, что желающих посмотреть Дом Ушковой много. И среди туристов, и среди казанцев. А как люди узнают, что ради этого можно отдать  довольно большую сумму за билет?

– Помогают прежде всего соцсети. Мы сделали 26-минутный фильм на канале «Культура», и его уже раз пять показали. Цикл «Роман в камне» называется. Это сюжеты о домах, построенных в мире ради любви. Наш дом – один из них. Мой фильм на канале «Новая Тартария» свое дело делает – уже 8000 просмотров.  Люди, узнав про свадебный подарок Алексея Ушкова своей невесте, приезжают в Казань специально, чтобы посмотреть на этот дом.  

– Видела вашу публикацию на сайте Tripster – «Дом Ушковой: дворец любви и архитектурное чудо». Вы там очень интересно и нестандартно себя представляете:

«Я Эдуард, несертифицированный не-экскурсовод. Просто историк, автор ютуб-канала о великих домах Казани. Люблю копать глубоко, до архивов, подвалов и чердаков, наполнять дом историей, а историю вкусом и ощущениями. Я хранитель дома Ушковой, у меня все его ключи, архивы и истории. Откроем вместе все двери «свадебного тортика со взбитыми сливками» — так его назвали в 1906 г. на открытии. 2500 м2 любви и погружения в Серебряный век, с балетом, кладом, свечами и охлажденным просекко.

– Да, нам удалось раскачать историю с этим домом на российском уровне. И, заметим, дом того заслуживает. Дом Ушковой в августе нынешнего года оказался в пятерке исторических домов по количеству запросов в «Яндексе». Это было исследование, посвященное известным туристическим местам страны.

Я хочу пройти экскурсом и по другим старинным особнякам Казани. Мы уже усадьбу Сандецкого и Казанскую художественную школу «закрыли», в смысле – экскурсии и туда водим. В новый собор Казанской иконы Божией Матери тоже с экскурсантами ходим. Сейчас со своей командой заканчиваем разработку нового премиум-тура под названием «Квартал искусств». Его центр – особняк Сандецкого.

– Следующий вопрос тоже о старине, но несколько в другой плоскости. Мы оказались с вами в одной лодке, которая после  смерти Фариды Забировой попала на стремнину, и есть опасность, что она перевернется. Сейчас готовимся к выборам нового председателя республиканского отделения ВООПИиК, и нам не всё равно, какой будет эта организация. Вы решили активно влиять на этот процесс – публично объявили о своем желании баллотироваться на роль руководителя ТРО.

В связи с этим не могу не спросить, каким вам видится будущее нашей республиканской организации?

– Я об этом как раз сегодня ночью думал,  когда в документы Фариды погрузился. Потому что важно преемственность сохранить. Другие материалы на тему градозащиты прочитал. Нашел всё, что можно было найти об опыте казанских защитников старины. Наша организация не в 2009 году появилась. В том году она была воссоздана.

Сегодня вижу несколько направлений, на которых можно сосредоточиться. В первую очередь, надо провести ревизию того, как исполняются в республике федеральный и татарстанский законы о памятниках. Посмотреть особо на старинные здания, которые «украшены»  зелеными сетками… Это сигнал ненадлежащего содержания памятника культурного наследия, когда с него что-то сыплется, угрожая прохожим. Надо провести хотя бы чисто внешний аудит  памятников, пройтись по всему списку, посмотреть, что осталось, что утеряно, освежить его и сделать постоянно  живым, настоящим.

Второе – надо обязательно поддерживать волонтерскую активность, во всех видах. У нас активен на «Том Сойер фест». в Калининграде набирает обороты движение «Хранители руин». В Петербурге волонтеры очищают старинную плитку в подъездах, и делают это по собственной инициативе. Пусть мелочь, но это вовлекает людей в градозащитную деятельность. Они видят, что старинные дома, они живые, что за ними нужно следить, их нужно любить.

Для меня памятник – это не какая-то обуза, нагрузка, я вижу его как актив, который может быть встроен в современную структуру города, более того – приносить доход своим собственникам и арендаторам. Я уже говорил об этом на примере Дома Ушковой. И про каждый памятник можно такие истории рассказывать, давая ему новую жизнь, делать его привлекательным и для казанцев, и для гостей города. Считаю, что все объекты культурного наследия, которые находятся на балансе всевозможных  учреждений, госконтор, творческих союзов, нужно сделать доступными, над чем я намерен биться как председатель ТРО ВООПИиК. Можно сделать небольшую плату за вход, которая пойдет на содержание памятника, – плитку подправить, крылечко, ступеньки...

– Я помню, Алексей Семин, у которого особняк во Франции в собственности, рассказывал, что там есть определенные дни, когда даже частный дом бывает открыт для посещения.  В таком случае хозяин получает налоговые льготы.

– Есть у меня еще одна идея – о создании реставрационных центров. Так мало людей, которые могут этим заниматься самостоятельно. Только со стороны кажется, что это просто – жить в здании-памятнике.  Чтобы ощутить на себе все мытарства  владельцев старинных домов, я купил в Свияжске постройку 1900 года – дом Сапугольцева, объект культурного наследия местного значения.  И вот уже второй год пухнет моя папочка со всеми бумагами, которые приходится оформлять. Чтобы только провести  обследование дома, нужно заплатить 150 000 рублей.

Я хочу почувствовать жизнь владельцев памятников изнутри. Мы все горазды сохранять культурное наследие на словах, а попробуйте это сделать на деле, вернуть дом к жизни… Хочу это сделать, прежде всего, для себя. Хочу восстановить дом максимально аутентичным — как на фотографии Бренинга 1910 года, с резным крыльцом, мезонином и ледником во дворе.

Уже сейчас понимаю, что не хватает рук, которые могут восстановить старинные деревянные окна, сделать деревянные наличники. Вообще у нас мало людей, которые умеют работать руками.

Значит, надо искать людей с золотыми руками, объединять их вокруг нашей организации ВООПИиК, всех желающих учить. И не просто дать знания и навыки, но и найти им после этого фронт работ.

То есть в ТРО ВООПИиК нужна  команда, которая могла бы не только делать замечания властным органам о том, где проблемы с памятниками, но и решать эти проблемы.

– Получается ведь во время «Том Сойер феста».

– «Том Сойер Фест» – это большая нужная работа, тоже требующая подготовки, для чего Фарида Забирова и затеяла школу волонтера. Это настоящее приобщение к большой реставрации.  Но за сезон удается сделать лишь несколько объектов. А нам важно весь фронт работ закрыть. Многие старинные дома нуждаются в помощи. Естественно, это не сделаешь без единомышленников. Мы как-то  забыли, ради чего все наши собрания, группы в ватсапе. Ради того, чтобы памятники жили и дальше. И не закончились на нас.

Сколько мимо меня людей прошло на экскурсиях. Я воспринимаю их как  будущих волонтеров,  уверен, что если потребуется Дому Ушковой какая-то помощь, они придут и помогут. Потому что этот дом их зацепил. А когда мы людей цепляем историями, экскурсиями, приобщением к какому-то делу, самому простому, наличники, например, покрасить, мы тем самым умножаем ряды волонтеров, наших будущих соратников.

– Когда-то ВООПИиК был одной из самых больших общественных организаций. Сегодня нас не так много. Мне кажется, это одна из проблем, которые нужно решить новому председателю ТРО, всему Совету. Есть потенциальный резерв в старших классах учебных  заведений, в вузах. Приходилось не раз убеждаться, как много там работает увлеченных педагогов, как много ребят, которые занимаются краеведческими исследованиями.

Может, есть смысл попросить помощи у органов управления образованием?

– Любовь Владимировна, я, как и вы – человек, видевший государственное управление изнутри, и на помощь здесь не очень  рассчитываю. Что сверху назначено, то не очень поддерживается внизу. Я тут больше на инициативу людей рассчитываю, на горящие глаза, на силу общественной организации. Когда люди не за деньги, не по указке, не по команде сверху, не по электронному документообороту, а просто по велению души приходят и помогают. Нам такие нужны! Не те, которых в ВООПИиК загнали силой.  

Я потому и фильмы делаю: 21 фильм уже показал на канале «Новая Тартария», у которого уже более двух с половиной тысяч подписчиков. Посмотрев фильм о Петропавловском соборе, они скорее всего захотят увидеть его своими глазами, узнать, где там  тайная комната, о которой я рассказываю с экрана. Это тоже наши потенциальные соратники. Те, что посмотрел фильм «Как коммунальные тарифы убили первую советскую новостройку Казани»– о Мергасовском доме, обязательно придут на воскресник, чтобы этому дому помочь. Он рушится на наших глазах. 

Я согласен с вами – можно найти какие-то интересные формы общения со старшеклассниками. Например, проводить открытые уроки с участием сотрудников музеев, экскурсоводов, с нашим участием. Может, придумать какую-то акцию типа «День истории». Такие акции очень востребованы сегодня. И в этот день открывать для посещения все объекты культурного наследия республики.

– И не только те, которые уже не вызывают опасения, но и, к примеру, закрытый Александровский пассаж, на котором уже много лет, по-моему, с 2012 года, нет никакого движения (Александровский Пассаж: оптимизм пока сдержанный).  

– Почему бы нет? Уверен, вице-премьер Лейла Ринатовна Фазлеева нам поможет в организации  такой работы. Тут проблем не будет.

– Как мне кажется, наши коллеги по ТРО ВООПИиК недооценивают значение просветительской работы. Только встретившись в школе или в гимназии с подростками, можно увидеть те самые горящие глаза, о которых вы сказали. А если их нет, мы можем их зажечь вместе с педагогами, которые увлечены краеведением.

– Согласен.

 

Дополнительная информация:

Эдуард Хайруллин – выпускник Казанского государственного университета им. В.И. Ульянова-Ленина по специальности «социолог, преподаватель общественно-политических дисциплин» (1993).

ГДЕ РАБОТАЛ

1993-1995 — корреспондент и ведущий новостей ТРК «Эфир», корреспондент Первого канала.
1996-2006 — корреспондент, заведующий корреспондентским пунктом региональной корреспондентской сети Дирекции информационных программ ОАО «Общественное Российское телевидение».
2006-2007 — заместитель руководителя московского представительства Дальневосточного федерального округа при Президенте и Правительстве РФ.
2008-2009 — шеф-редактор и продюсер ООО «Служба новостей» телеканала «Звезда», г. Москва.
2010-2015 — заместитель руководителя пресс-службы Президента РТ.
2015-2019 —  руководитель пресс-службы Президента РТ.
С 2019 г. — заместитель руководителя Республиканского агентства РТ по печати и массовым коммуникациям.