«Уходят свидетели великих свершений». И среди них – Булат Султанбеков

Любовь Агеева

01 марта 2021 года

2 марта 40 дней со дня кончины Булата Султанбекова,  известного казанского ученого-историка, публициста, полемиста и просто очень хорошего человека, умершего 20 января. Одной из жертв ковида.

Булата Султанбекова вспоминает Любовь Агеева, с которой его связывало несколько деловых проектов и многолетняя дружба.

Попрощаться с Булатом Султанбековым в траурный зал седьмой больницы, несмотря на угрозу заражения, пришли многие его коллеги. Его единомышленники и друзья, в том числе академик Индус Тагиров, и те, с кем он порой по каким-то вопросам не соглашался. Меня поразило, что своей кончиной Булат Файзрахманович объединил, пусть на короткий срок, ученых с разными позициями и представлениями о роли науки в жизни общества.

В заголовок я вынесла слова Ивана Жиганова из его коммента к моему посту в Фейсбуке о кончине Булата Файзрахмановича. У фразы есть продолжение: «Без них становится холодно...». Каждая такая потеря – это горе не только близких, друзей, коллег, но и наша общая беда.

История страны – это и его история

Все дальше уходят от нас события прежней жизни, они остаются лишь в виде воспоминаний очевидцев, строчек из учебников и полемических статей, порой ставящих под сомнение жизнь огромной страны, рожденной в муках 1917 года. Это удивительно, но число желающих исказить нашу историю в угоду либо конъюнктурных соображений, либо из личной неприязни, ради исторического реванша, не уменьшается. Я с этим встречалась не раз – когда месть за неправедные деяния против репрессированных и раскулаченных красит черной краской всё, что было тогда и даже то, что делается сегодня.

Возможно, мне легко об этом рассуждать, поскольку мою семью ни революция, ни гражданская война, ни репрессии не коснулись. Мои бабушка и дедушка жили в деревне Оренбургской области, далеко от большака. Мало того, в моей памяти нетрадиционный для массового сознания пример времен раскулачивания – когда по доносу односельчанина за дедушкой, довольно зажиточным сельским плотником, приехали, вся деревня встала на его защиту. В результате пострадал доносчик – ему пришлось уехать.

Булату Файзрахмановичу, как историку, повезло – он имел возможность познакомиться со многими архивными документами НКВД и КГБ, доступ к которым был многие десятилетия ограничен. Даже с «Особой папкой Сталина» – фондом №558 в Центральном партийном архиве, о которой рассказал в книге «Сталин и «татарский след» (1995).

Что важно – он, в отличие от некоторых своих коллег, не искал в архивах доказательств вины Сталина и его единомышленников перед народом, хотя имел к ним и свой личный счет. Его отец – Файзрахман Файзулхакович Султанбеков (Султанбек) – не попал в жернова истории чисто случайно – когда в разгар репрессий пришли арестовать сына муллы из закамского села Керекес, он был серьезно болен, а когда выздоровел, в СССР была уже другая политическая ситуация («Товарищ Султанбек проявил «утерю бдительности»).

Файзрахман Файзулхакович Султанбеков

Булат Файзрахманович искал, если можно так сказать, противоядие против насилия. Его понимание истории всегда исходило не из личных интересов и тем более амбиций, а из желания понять, как она развиваются, по каким законам, чтобы иметь возможность предостеречь сограждан, в том числе и власть, от новых революций. Поскольку был уверен, что самым эффективным способом улучшить жизнь является эволюция. Эта уверенность проистекала не только из огромного исторического опыта, который он вобрал в себя за долгие годы исследований, но и из опыта личного. В интервью Андрею Морозову (газета «Персона», 2003) он сказал:

«Я вступил в партию в 1948 году. Для моего поколения Сталин и партия были олицетворением того, что обеспечило победу в Великой Отечественной войне… После ХХ съезда я начал сомневаться в полной правоте того, что делалось. Это были сомнения, а не отрицание партии. Мы верили, что ее можно реформировать, что можно сделать партию с «человеческим лицом»… Так что из партии я не выходил, даже партбилет до сих пор хранится. Это партия вышла из меня».

У нас было много общего в восприятии современной России. Не в одной его публикации, статье или интервью, проскальзывала досада об упущенных возможностях. Слишком много мы потеряли хорошего, переменив вектор движения. С тревогой смотрю, что происходит в стране, которую снова зовут на баррикады. Ничему нас история не учит.

Булат Файзрахманович как-то привел мне слова Василия Ключевского: уроки истории сводятся к тому, что их никто не усваивает. Если бы общество и власть сделали правильные выводы из событий 1905 года, не было бы революций 1917 года, когда с карты мира исчезла Российская империя, не случилось бы того же самого с Советским Союзом. Если бы… Увы, история имеет свойство повторяться.

И все же для Султанбекова история была важна в роли учителя. Примеры приводить не буду. Если у кого есть в них необходимость, почитайте написанное Султанбековым. Он оставил нам большое наследие: несколько книг, огромное число очерков и статей, разбросанных по газетам и журналам. В последние годы чаще всего публиковался в журнале «Казань» и газете «Звезда Поволжья». Да и в «Казанских историях» есть что почитать.

Вот какими словами он приветствовать в 2002 году выход новой газеты «Казанские истории»:

«Мы живем в эпоху кардинальных перемен во всем: политике, экономике, идеологии, даже нравственные ориентиры и ценности за короткий срок изменились до невероятности. Естественно, в такой ситуации не может быть единства взглядов даже у людей одного поколения, а сейчас подросли те, для кого Октябрьская революция, как для меня – средние века.

Мы никогда не сможем навязать подрастающему поколению свое видение истории, какие бы залихвастские теории не сочиняли. Но мы можем помочь им узнать историю своей страны, своей республики, своего города. А для этого важно хранить ее свидетельства. Этим занимаются целые государственные институты: музеи, архивы, библиотеки. История – это не мертвый капитал. Она всегда в развитии, движении, и в поиске нового трудно переоценить роль ученых и краеведов – людей, порой профессионально далеких от своего увлечения».

«Я рад, что живу в это сложное время»

В 2017 году в беседе об уроках двух революций 1917 года, которые он считал единым процессом, мы вместе искали возможные точки соприкосновения в оценке российской истории. Он был пессимистичен: «… я сильно сомневаюсь, что процесс всеобщего примирения в ближайшее десятилетие будет». Сошлись на том, что другого выхода у нас нет, поскольку на всех – одна страна.

Во время наших встреч мы говорили в основном на исторические темы. Не скрою, я порой злоупотребляла его хорошим отношением ко мне, чтобы узнать от него как можно больше. Он давал мне интервью, комментировал по моей просьбе какие-то события, мы вместе размышляли о роли истории в жизни общества.

Как оказалось, я мало что знала о жизни Булата Файзрахмановича до нашего знакомства, пока мой коллега Михаил Бирин не взял у него интервью по случаю 90-летия известного ученого-историка (Булат Султанбеков: «Спасибо Табееву, меня из обкома не хотели отпускать»).

Но даже в этом диалоге, рассказывая о себе, Булат Файзрахманович рассматривал факты своей биографии отправными точками, чтобы вспомнить людей, с которыми работал, обстоятельства жизни, которые имели для него большое значение.

В другом интервью – Андрею Морозову – он сказал так:

«Я рад, что живу в это сложное время. Я прожил больше семидесяти лет – и только сейчас могу говорить и писать то, что думаю, в чём я убеждён. Такой возможности у меня раньше не было. Не хочу сказать, что раньше специально врал, но не был ни лениноведом, ни воспевателем КПСС, борьбы за коммунистический труд, ни буйным разоблачителем «загнивающего капитализма». Скорее всего, я был историком СССР, историком Отечества».

Булат Султанбеков поздравляет профессора Аркадия Семеновича Шофмана с юбилеем

Он вспомнил тогда один случай, который, как мне кажется, много о нем говорит. Когда Султанбеков был секретарем парткома в пединституте, то в программе одной научной конференции попросил заменить тему одного доклада – «Выращивание ранних парниковых огурцов в свете решения … пленума ЦК КПСС». Когда его спросили почему, объяснил так: «Конечно, ЦК нужно уважать, но не до такой же степени».

Булат Файзрахманович не возражал, когда я вспоминала, как советские историки грешили против истины, забывая какие-то исторические события или даже перевирая их. И не боялся признаться, что в своих лекциях до перестройки называл Мирсаида Султан-Галиева националистом. Потому что в то время знал лишь один документ – постановление ЦК о так называемой султангалиевщине. А когда узнал, работая в архивах, как развивались события на самом деле, сделал всё, чтобы восстановить доброе имя председателя Центрального бюро коммунистических организаций народов Востока при ЦК РКП(б), члена Коллегии Народного комиссариата по делам национальностей РСФСР (1919-1923). Реабилитацией Султан-Галиева он начал заниматься одним из первых в стране. Через его судьбу ученый осмыслил заново и порой по-новому историю нашей страны, открыл много интересного, сознательно укрываемого или просто забытого.

Коллеги-журналисты порой задавали ему провокационные вопросы в расчете на то, что он побоится выпасть из общего тренда хулителей нашего прошлого. Например, спрашивали о его отношении к Ленину. Но человека с твердыми убеждениями не подловишь. Мало того, он и тебе преподаст урок истории.

«Нельзя выгонять человека с первого курса. Ни к чему хорошему это не приводит. Ленин – сложная фигура. Начинали мы с того, что делали из него ангелоподобное существо в белых одеждах, а потом превратили его в мрачного мизантропа, который только и думал, как бы нагадить родной стране и прогрессивному человечеству. И то, и другое – ложь» – это еще одна цитата из беседы Султанбекова с Андреем Морозовым.

В одном из выступлений, говоря об историках, оседлавших моду на разоблачения прошлого, Султанбеков с горечью говорил:

«Сейчас мы видим все больше желающих упасть грудью на амбразуру. Тем более что пулемет уже давно не стреляет». Он с грустью писал о нашествии «агрессивных дилетантов» в историческую науку, о «хлестаковщине» в научных рядах.

Во время перестройки количество исторических исследований резко возросло. Мы с горечью узнали много того, о чем раньше не имели представления – о политических репрессиях, о перегибах при коллективизации, о плате за модернизацию промышленности. Многие историки, желая того или нет, обслуживали (другого слова у меня нет) интересы тех, для кого главной задачей было развенчать историю Советского Союза, представить его народ стадом рабов. Даже специальное понятие изобрели – совок.

Булат Файзрахманович был человеком, который воспринимал историю как объективный процесс. А для историка это крайне важно, поскольку мы смотрим на прошлое его глазами. В одной из наших бесед он сказал:

«К сожалению, многие историки и тем более простые люди, не отягощенные большими знаниями об истории своей страны, очень упрощенно смотрят на события того времени».

«Склеиватель вековых позвонков истории»

Вот как определял особенность его творческой манеры Энгель Ризакович Тагиров:

«Б.Ф. Султанбеков – не хроникер и не летописец, хотя их миссию также блистательно выполняет. Он «склеиватель вековых позвонков истории», соединитель нитей прошлого с реальным временем через умение услышать «эхо» сотворенного великими столпами науки, полководцами, реформаторами и увидеть в их деяниях исток, предвестницу назревших перемен».

Помню, однажды Булат Файзрахманович рассказал мне о документе, с которым познакомился в Центральном партийном архиве. Это была нигде не опубликованная беседа Луначарского и Эйнштейна, состоявшаяся в начале 20-х годов в Берлине. Великий физик и мыслитель ХХ века сказал так: «Вы проводите самый великий и необходимый для человечества социальный эксперимент» (имея в виду создание СССР). И добавил: «Проводите в отвратительной лаборатории с необученным персоналом». Завершая беседу заметил: «Если даже вас постигнет неудача, это не означает несостоятельность теории социализма, и эксперимент следует продолжить с учетом исправления допущенных ошибок». Прямо как будто бы предвидел наши 90-е годы».

История без «демонизации» или «херувимизации» – это был краеугольный принцип его отношения к своим исследованиям.

Российская история, в которой были самые разные периоды: империя, советский проект, за ним, после 1991 года – очередная смена общественно-государственного строя, представляет собой лоскутное одеяло, которое составляют и реальные факты, и ложные интерпретации. Наверное, так было всегда, ведь история самая из идеологизированных общественных наук.

Удивительно, но Султанбекову это не мешало видеть историю во всей ее полноте, с достижениями и поражениями, с тем, чем надо гордиться и в чем каяться. Он много знал, и это позволяло ему быть объективным. Не раз приходилось убеждаться, что отсутствие знаний – хорошая почва для фальсификаторов истории, вне зависимости от того, кто фальсификатор и чем он руководствуется, извращая исторические факты.

Помню, я очень эмоционально восприняла фильм Никиты Михалкова «Солнечный удар» («Как все это случилось?». Это вопрос – к каждому из нас), снятый по произведениям Бунина. Особенно последние кадры, когда уходит в водную глубину пароход с пленными белогвардейцами. И при очередной встрече, когда брала у Султанбекова интервью для цикла публикаций о юбилее революций 1917 года, в очередной раз завела разговор о жестокости, повивальной бабке российской истории. Он не возразил, но предложил расширить угол зрения:

«В нашей истории была и другая баржа, только с «красными». Это была стоявшая на якоре у деревни Гольяны плавучая тюрьма, или, как ее называли, «баржа смерти», с 432 узниками: советскими активистами, рабочими, матросами и красноармейцами, а также небольшой группой китайцев, служивших в частях Красной армии добровольцами.

Белогвардейцы собирались ее затопить вместе с заключенными при отступлении. Около 150 человек до этого были расстреляны или умерли от голода и побоев, их тела выбрасывали за борт. Баржу удалось отбуксировать из акватории, занятой белыми. Конвоиры были убиты в перестрелке или взяты в плен».

Пришлось признаться, что я ничего не знаю о таком историческом факте, хотя деревня Гольяны не так далеко от нашей республики, в Удмуртии.

В той беседе Булат Файзрахманович удивил меня дважды. Зная, что он пишет книгу о Троцком, я спросила его, как он относится к факту децимации в Свияжске – и чуть не потеряла его расположение. Всегда спокойный, тут он возмутился: как я могу признавать за истину исторические инсинуации?

И пополнил мой исторический багаж фактами, которые он нашел в архивных источниках. Во-первых, решение о расстреле дезертиров принимал не Троцкий лично, а военно-полевой суд 5-й армии Восточного фронта. Во-вторых, повод был более чем серьезный – одно из воинских подразделений 5-й армии – 2-й номерной Петроградский полк – 29 августа сбежал с боевых позиций под Свияжском практически в полном составе. Всего было расстреляно, как писала Лариса Рейснер в своем очерке о боях за Казань, 27 дезертиров. В их числе были и офицеры. Осудили наиболее активных, тех, кто захватывал пароход, то есть по степени вины.

К сожалению, Булат Файзрахманович не успел опубликовать свое исследование о Троцком. Его дочь Светлана Малышева в нашем разговоре сказала, что у них с братом Арсланом и сестрой Асией есть намерение опубликовать  написанное, но не изданное отдельной книгой. Так что прочитать «Троцкого» сумеют все. А пока читайте в одном из моих интервью размышления Султанбекова об этом политическом деятеле, пожалуй, одном их самых противоречивых в русской истории (Нужна история без «демонизации» или «херувимизации»).

В изучении истории татарского народа и республики Султанбеков тоже оставался цельным исследователем, хотя наверняка субъективного фактора в этом было больше. Он и тут воспринимал историю, что называется, без швов, восхищаясь предками, защищавшими Казань в 1552 году, но не забывая, что среди атаковавших средневековый город были касимовские татары.

В нем органично сочеталась любовь к своему народу и неприязнь к тем, что перевирает его историю. Он не раз ввязывался в жесткую полемику с ними. Его шокировали как антитатарские суждения, так и суждения об особой исключительности татарского народа. Султанбеков всегда призывал к «трезвым оценкам».

Особенно остро он выступал против изоляционизма, к которому призывали некоторые историки и особенно политические деятели 90-х годов, считавшие Российскую Федерацию соседним государством. Он много знал о взрывоопасности национальной идеи, видел, как не раз она поджигала мир между народами и странами. А потому предостерегал тех, кто принимает решения.

Когда российский Президент начал боевые действия на Кавказе, Султанбеков написал открытое письмо Борису Ельцину, опубликованное с подзаголовком «Взгляд из Казани на недавнее прошлое и ближайшее будущее» («Республика Татарстан», 1.01.1995).

В истории нет лишних страниц

Булата Файзрахмановича особо интересовал XX век, в котором еще много «белых пятен». В своей последней публикации под заголовком «Заметки не совсем юбилейные, но имеющие отношение к юбилею» (журнал «Казань», август 2020 года) он процитировал поэта Николая Глазкова:

Век двадцатый – век необычайный.

Чем столетье интересней для историка,

тем для современника печальней.

Булат Файзрахманович не раз напоминал слова Патриарха Московского и вся Руси Алексия II: «В истории нет лишних страниц». Так назвал он свою книгу статей, очерков, воспоминаний, изданную в 2014 году (посвятил ее родителям – Мадине Сагитовой и Файзрахману Султанбекову). Был уверен – историкам полезно прочитать ВСЕ.

Говорил, что видел документы, которые хотел бы забыть, особенно резолюции Сталина. Книгу «Политические репрессии в Татарстане: Законы. Исполнители. Реабилитация жертв» (он издал ее в соавторстве со старшим помощником прокурора Р. Хакимзяновым) спокойно читать невозможно. Это не эмоциональные обвинения, которыми грешат порой историки, это язык фактов, бросающих в дрожь. Прочитайте его биографические очерки о репрессированных политических деятелях 20-40-х годов. Порой такое ощущение, как будто с тебя, именно с тебя, сдирают шкуру.

Но у Булата Файзрахмановича даже здесь история, как монета, была с двумя сторонами. Он читал показания невинно обвиненных, читал доносы 1934-1938 годов, знал, кто их написал, был лично знаком с некоторыми авторами… Но профессор Султанбеков никогда не использовал эту информацию против оппонента со знакомой фамилией. В интервью Андрею Морозову (Daily Talking, 2009) пояснил почему:

«Понимаете, сложность тоталитарного общества в том, что жертвы и палачи мистически были связаны. Сегодня один разоблачал, завтра он же молил о пощаде в подвалах НКВД».

Булат Файзрахманович был уверен, что судить о людях того времени нужно по законам того времени. Он считал совершенно правильным ограничение доступа к ряду документов, ведь даже частичное открытие архивов приводило иногда к непредсказуемым последствиям. И он тому свидетель. «Не навреди» – так он назвал одну из своих книг, изданную в 1999 году.

Он был уверен, что история должна помогать воспитать граждан с единым пониманием своей страны, своего народа. Это не значило для него запрета на нетрадиционные точки зрения, даже если они ему касались абсурдными. Просто истинный гражданин, по его мнению, всегда сам найдет противоядие против откровенно идеологизированных  поползновений недругов. Он призывал воспринимать историю без идеализации, считая, что в прошлом надо знать не только то, что привлекательно.

Учебник истории – не майдан

Булат Файзрахманович, будучи страстным полемистом, участвуя в исторических дискуссиях по спорным фактам истории, был решительным противником плюрализма в школьных учебниках истории.

«Школьные учебники не надо путать с историческим майданом, где силу фактов заменяют громкие выкрики, – говорил он мне в одном из интервью. – Это не место опробывания различных новаций».

Вместе со своими единомышленниками он создал такой учебник истории Татарстана, который был издан в 2001 году (Учебник истории – не майдан). А в 2006 году вышел учебник по новому предмету, появившемуся тогда в учебных программах школ республики – «Казаневедение». Б. Султанбеков и Х. Хузин были членами авторского коллектива, руководимого А. Гилязовым и В. Пискаревым. Книга, написанная живым языком (она предназначалась для учеников начальных классов), богато иллюстрированная, давала детям общие понятия об истории нашего края, не деля события на правильные и неправильные, а исторические фигуры – на правых и виноватых.

Работоспособности Булата Файзрахмановича можно было позавидовать.В последние десятилетия, когда мы часто общались с ним (он возглавлял редакционную коллегию газеты «Казанские истории» (с 2002), был научным руководителем трех томов книги «Республика Татарстан: новейшая история»), он советовался со мной по каждой своей новой книге: по структуре, по названию. Просил совета, когда решил написать книгу о Троцком – не рано ли? Меня такие обращения сначала немного коробили: кто он и кто я в исторической науке? Но потом поняла, что это своего рода проверка на восприятие. Ему было важно, как книгу примут читатели. И в последние годы первым читателем часто бывала я.

Когда однажды мне понадобилось опубликовать биографию Султанбекова, я с удивлением узнала, что он не доктор исторических наук. Спросила, почему. Он ответил вопросом: «А почему ты не кандидат наук?». Видимо, как и я, не хотел тратить время на неизбежные при защите организационные хлопоты. Надо было писать книги и статьи, выступать с лекциями, просвещая широкие массы. Он называл себя «публичным историком». Шутил: «Наши научные сочинения с «хвостом» ссылок – это для специалистов». А он хотел писать для всех.

В моей личной библиотеке много книг Султанбекова с обязательным автографом: «Первая жертва генсека» (1991), «Драматические страницы истории Татарстана» (1993), «История Татарстана: страницы секретных архивов» (1994), «Сталин и «татарский след» (1994), «Из тайников истории» (1995), «Не навреди. Размышления историка» (1999), «Татарстан ХХ век: личности, события, документы» (2003, в двух томах), «Семен Игнатьев. Свет и тени биографии сталинского министра». В 2014 году он издал толстый сборник статей, очерков и воспоминаний «У истории нет лишних страниц» и небольшую книгу портретных очерков «XX век. События, личности, тайны», в 2015-м – еще две книги: «Красный пророк. Воскрешение» – о М. Султан-Галиеве и «Секретарь ЦК КПСС Г.И. Усманов. Жизнь и «моменты истины». И это далеко не полная библиография Булата Султанбекова.

Он работал в основном в жанре историко-документального очерка, показывая историю через портреты конкретных личностей. Профессор Султанбеков вернул из небытия много примечательных личностей, связанных с нашей республикой, с татарским народом. Называть не буду – места понадобится много. Он писал не только о видных исторических персонах прошлого, но и о современниках. Его воспоминания никогда не носили чисто мемуарного характера – в том смысле, ЧТО вспомню, то пишу. Он как бы всю жизнь готовился написать о своих героях: читал книги (его огромной библиотекой порой пользовалась и я), копил архивные документы, чужие записи,  фиксировал на бумаге то, что видел и слышал.

В 2001 году он издал небольшую брошюру о первом Президенте Татарстана «Татарстан в конце ХХ века: феномен Шаймиева (размышления современника)». Кто-то увидел в этом желание польстить первому человеку в РТ, но я свидетель того, что двигали им совсем другие мотивы. Он предлагал размышления, «далекие как от официозного восторга, так и от злобного неприятия всего, что сделано нами за последние десятилетия»: «… я пишу не столько о Шаймиеве, сколько о времени, которое его создало, о нас с вами, уважаемые мои современники».

Пять поколений педагогов в одной семье

Наверное, будет неправильным ничего не сказать о личной жизни Булата  Файзрахмановича. Поскольку это еще одна «краска» для характеристики этой нестандартной личности. Когда-то он выбрал профессию матери и ее отца – одного из первых выпускников Казанской татарской учительской школы Галиаскара Сагитова. Преподавал в сельской школе, в трех вузах, заведовал кафедрой в Институте повышения квалификации работников образования республики. И его дети, двое из троих, как он, стали историками и педагогами. Сын Арслан Булатович – кандидат исторических наук, работал в школе, в Институте татарской энциклопедии и регионоведения АН РТ, был начальником отдела науки и образования Аппарата Кабинета Министров РТ, сейчас на пенсии. Его жена Фарида Маратовна – предприниматель. Внук Булат Арсланович – преподаватель лицея. Дед радовался, что внук – уже пятое поколение учителей, преподавателей в семье. Внучка Саида Арслановна профессионально занимается фотографией.

Старшая дочь Асия Бикчентаева по профессии психолог. Ее муж Дмитрий Бикчентаев – известный автор-исполнитель, педагог, создатель авторской методики обучения игры на гитаре, руководитель ансамбль «НеЗаМи». Внучка Ляля Дмитриевна – директор Казанского центра «Достижения молодых», член Общественной палаты РТ. Внучка Наиля Дмитриевна работала в МЧС, сейчас занимается социальной работой и журналистикой, ряд ее статей вышли в «БИЗНЕС Online» и журнале «Казань».

Дочь Светлана Юрьевна Малышева – профессор, доктор исторических наук, работает на кафедре отечественной истории КФУ.

В преклонном возрасте, будучи атакован серьезной болезнью, Булат Файзрахманович не утратил ни сил, ни научного любопытства, ни желания рассказать о том, что знает сам, другим. У нас, конечно же, были планы на 2021 и 2022 годы. У Булата Файзрахмановича было желание по-новому взглянуть на распад Советского Союза (скоро 100 лет, как не стало нашей великой страны).

Он был ровесником моей мамы. Каждый раз, когда телефонную трубку брала она, они мило беседовали какое-то время, а потом она риторически вопрошала: «Какой у профессора интерес ко мне, с моим четырехклассным образованием?!». Но они оба были из одной эпохи.

Однажды он рассказал мне анекдот: «Когда Рабиновичу пожелали в день 90-летия дожить до 120 лет, он возразил: «Не надо, мне хватит 119». «Почему? – спросили его. – «А потому, что когда я помру в 119, вы обязаны будете в некрологе написать: «Рабинович ушел из жизни безвременно».

С годами шуток о здоровье становилось больше. Каждый раз, когда мы назначали очередное деловое свидание, он говорил: «ЕБЖ». В одной из своих публикаций я расшифровала эти загадочные три буквы – если буду жив. Он позаимствовал их у Толстого, который последние десять лет своей жизни каждое письмо заканчивал этой аббревиатурой.

Казалось, у нас впереди еще много свиданий и много планов. Когда мы разговаривали в последний раз (я хотела принести ему 4 том книги «Республика Татарстан: новейшая история»), он сказал: «Принесешь, когда мне будет лучше». Но ему стало «хуже» – он попал в больницу.

Светлана Юрьевна вспоминает, что за несколько дней до кончины поздно вечером он известил ее по телефону, что задумал новую книгу. «Сначала вылечишься…», – сказала она. А он, наверное, подумал – ЕБЖ… 

Фото с прощания : электронная газета "БИЗНЕС Online". Часть снимков предоставлены Светланой Малышевой, часть - авторские 

Читайте в «Казанских историях»:

«ХХ век. События, личности, тайны»

Булат Султанбеков: «Если планирую что-то, то мысленно говорю: «ЕБЖ»

Гражданская война. Взгляд из ХХI века

«У истории нет лишних страниц»

Историю делают личности

О лидерах, формальных и неформальных

Учебник история – не майдан

«Ночной визит к Сталину»

Казанская «Лубянка», год 1937-й...

Ибрагимов Галимджан, политик, писатель, депутат Учредительного собрания (1887-1938)

Звездный час Владимира Каппеля

Урманче Баки Идрисович, художник и скульптор (1897-1990)

Татарстан в «расстрельных списках» Сталина

Загадка стальной двери Благовещенского собора

Никита Хрущев в Татарии

Наша справка

Булат Файзрахманович Султанбеков родился 18 ноября 1928 г. в Казани; В годы Великой Отечественной войны подростком работал слесарем на оборонном заводе. Получил диплом историко-филологического отделения Казанского учительского института, который давал незаконченное высшее образование. Выбор профессии был не случаен: его мать была учительницей начальных классов, а дед, тоже учитель по профессии, первым из татарских педагогов в 1913 г. был удостоен звания «Потомственный почетный гражданин Казани». 

После окончания института в 1947 преподавал историю в  Дагестане и Татарии (семилетка в Шемордане). С 12 февраля до 7 апреля 1950 заведовал отделом пропаганды и агитации Ново-Чурилинского райкома КПСС.  В 1950 г. окончил исторический факультет Казанского государственного педагогического института. Учился заочно. 

с 1950-1953 служил в армии, в зенитной батарее под Москвой. С 1953 работал учителем в средней школе №4 г. Казани. В 1954-1961 – инструктор отдела школ и научных заведений Татарского обкома КПСС. В 1961-1971 – доцент, проректор Казанского педагогического института; с 1971 по 1983 - заведующий кафедрой Казанского филиала Ленинградского института культуры имени Н.К. Крупской, в 1983-1989 – заведующий кафедрой марксизма-ленинизма Казанской консерватории; в 1989-1991 – доцент кафедры историографии и источниковедения Казанского государственного университета; в 1991-2004 – заведующий кафедрой истории и теории культуры Татарского института повышения квалификации работников образования, сначала доцент, потом профессор. 18 августа 2004 года был уволен по состоянию здоровья.

Кандидат исторических наук (1966), доцент (1968), профессор (по должности). Автор ряда исторических трудов, в том числе: «Драматические страницы истории Татарстана» (1993), «Сталин и «татарский след» (1994), двухтомника «Татарстан ХХ век: личности, события, документы» (2003) и множества других книг.

Первый председатель правления Общества историков-архивистов РТ (1993-2003), член Центрального совета Российского общества историков-архивистов, член редколлегий журналов «Гасырлар авазы – Эхо веков», «Казань», ряда других изданий.

Заслуженный работник культуры ТАССР (1987), заслуженный деятель науки РТ (1995), лауреат Государственной премии РТ в области науки и техники. Награжден знаком «Почетный архивист» Федеральной архивной службы РФ, медалями, в том числе – «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны».

Имеет сына Арслана Султанбекова и двух дочерей – Асию Бикчентаеву и Светлану Малышеву, одного внука,  трех внучек и трех правнуков.