Гелий Кобелев: «Обсуждая поправки к закону о бюджете, работали до часу ночи»

Любовь Агеева

27 мая 2015 года

Гелий Кобелев оказался на стремнине политических событий, хотя был по образованию экономист. О том, как это случилось, он вспомнил в беседе с Любовью Агеевой.

В преддверии юбилейных торжеств в честь 25-летия нового парламентаризма в Республике Татарстан Любовь Агеева встретилась с несколькими депутатами, чтобы вспомнить события этих лет и тех, кто был их активным участником. В сокращенном варианте интервью опубликованы в специальном номере журнала «Татарстан». В «Казанских историях» они даны в полном объеме.

Читайте:

Одна ответственность – на всех (Фарид Мухаметшин)

Народ и парламент хотели одного и того же (Индус Тагиров)

Счастье быть участником исторических событий (Фандас Сафиуллин)

Когда такого опыта нет ни в Татарстане, ни в России, ни в мире… (Разиль Валеев)

«Мы работали на будущее федерализма» (Василий Лихачев)

... Век учись (Алексей Колесник)

Александр Гусев: «Мы провели масштабную ревизию татарстанского законодательства»

ГЕЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ КОБЕЛЕВ, депутат Верховного Совета 12 созыва. Народный депутат Республики Татарстан 1 созыва. В 1995-1999 годах – член Президиума Государственного Совета, председатель постоянной Комиссии по прогнозу и бюджетно-финансовым вопросам. С мая 2000 года - директор Фонда приватизации Республики Татарстан.

Окончил Казанский финансово-экономический институт в 1961 году. Трудовую деятельность начал после окончания ремесленного училища в 1953 году, за 14 лет прошел путь от токаря до начальника цеха на Казанском авиационном заводе им. Горбунова. С 1961 года - на комсомольской, партийной и советской работе.

 Я возглавлял бюджетно-финасовую комиссию в двух парламентах – последнем созыве Верховного Совета и первом созыве Государственного Совета. Но прежде чем их сравнивать, хотел бы вспомнить Верховный Совет при коммунистах. По сравнению с Верховным Советом, который родился в годы перестройки, этот, конечно, был – как небо и земля. Он утверждал бюджет с информации министра финансов. Никаких обсуждений, никаких вопросов. Так было принято.

Когда КПСС сдала все свои позиции и был избран на альтернативной основе Верховный Совет 12 созыва, я стал депутатом, председателем плановой и бюджетно-финансовой комиссии.

В принципе эта работа была для меня новая, несмотря на то, что я закончил Казанский финансово-экономический институт. Но кое-что знал. Когда был первым секретарем Московского райкома партии, мы внедряли хозрасчет на наших предприятиях.

Так что работа была несколько знакомая, но не настолько. К тому же при том вале демократии, который пошел, можно было просто растеряться. Но видя ту агрессивность, с какой оппозиция жала на нас, я тоже стоял, как кремень. И в результате у нас с оппозицией появился диалог.

Для меня лично этот период – с 1990 по 1995 год – прошел с большим интересом. Всех накрыла перестроечная волна, все думади, что всё можно. Настроения в Верховном Совете подогревались с площади Свободы…

Я понял, что бюджетом, оказывается, интересуются люди, депутаты задают вопросы, мне на них надо отвечать. С каждой цифрой приходилось сидеть, дебатировать. Трудно было!

Мы оппозиционеров на заседания комиссии приглашали. В нашей комиссии работал Иван Грачев, другие оппозиционеры, которые сидели на заседаниях, раскрыв рот, когда мы рассказывали, как делятся бюджетные деньги. Это не «караул!». или «ура!». на сессии кричать. Надо было нормально профинансировать республику, чтобы все отрасли работали, чтобы население получало зарплату. А тогда сделать это было непросто.

Столько было тяжелых моментов!

Кстати, могу сказать, что Иван Грачев был очень конструктивен в этом диалоге. Он смотрел на меня не как на бывшего партработника (мы раньше друг друга знали), а как на специалиста в вопросах финансов.

Многие депутаты: Фаузия Байрамова, Марат Мулюков и другие, они в финансах не разбирались. Им нужен был принцип: дайте денег на татарскую литературу – и всё! Я им говорил: я не кассир, я депутат, кассир – министр финансов.

Не могу не вспомнить свое участие в переговорах между Российской Федерацией и Татарстаном, особенно встречу делегаций в январе 1992 года. Я был участником делегации со стороны РТ.В делегацию также входили народные депутаты Абдуллин, Хафизов, Колесник и Латыпов.  Группу возглавлял заместитель Премьер-министра республики Хамидуллин. С нами были министр финансов, начальник налоговой службы республики и управляющий банком.

Выехав в Москву, мы уже имели документы с конкретными предложениями.

Во-первых, был про­ект договора, который состоял из четырех пунктов. Я сразу могу сказать, что камнем преткновения в договоре был первый пункт, где было записано: все налоги формируются на территории Та­тарстана, в Российскую Феде­рацию передаются только платежи. В первый день перего­воров мы к какому-либо практиче­скому результату не пришли, но выяснили позиции каждой из сто­рон.

Второй пункт переговоров был не менее важен, поскольку он касался Госбанка Татарстана как юридического лица. На второй день все-таки пришли к соглашению. Суть его состоял в том, что банк, нахо­дящийся на территории Татарста­на, оставался в составе Российского банка, но полномочия его расширялись. Детали мы согласовали позднее.

Татарстан имел единое с Россией экономическое простран­ство, единое финансово-бюджет­ное поле, единый рубль. Причем эмиссионные функции были целиком в руках центра. Сделав наш банк полностью самостоятельным, могли оказаться вообще без бумажных де­нег.

Кстати, когда мы возвращались домой, с нашим поездом в Казань прибыл вагон с четырьмя с половиной тоннами денег для выдачи зарплаты.

Я должен заметить, что парламент России впервые сел за стол переговоров с бывшей авто­номией. Дело это и для них, и для нас новое. Для российских парламентариев было слишком непривычно видеть свою бывшую автономию, претендую­щую на такие же права, как, к примеру, Украина или Белоруссия. Мы же настаивали на законности наших предложений, поскольку ни одна бывшая автономия не имела Декларации о суверенитете, подобно нашей. Башкортостан то­же принял Декларацию, но в ней было записано, что республика остается в составе Российской Федерации.

Нас в очередной раз упрекали в отсутствии патриотизма: мол. развалили СССР, разваливаем теперь Российскую Федерацию.

Я бы хотел особо пояснить, что к развалу Союза мы никакого отношения не имели — наоборот, стремились подписать Союзный договор. У нас было одно желание — реализовать наш су­веренитет, а потому мы настаивали на экономической самостоятель­ности.

Должен отметить, обстановка на переговорах со стороны российской делегации была благожела­тельная. Чувствовалось желание понять наши проблемы и вместе найти решение. Отношение было таким, что мы не чувствовали себя какой-то второсортной депу­тацией. И. кстати сказать, состав нашей группы был исключительно компетентным и работоспособ­ным. А самое главное — мы знали, чего хотим.

Мы присутствовали на засе­дании Верховного Совета России, где принимался бюджет I кварта­ла. Народный депутат России от Татарстана Перуанский задал воп­рос моему коллеге, председателю планово-бюджетной комиссии Верховного Совета России Починку о его оценке наших переговоров. Тот ответил, что переговоры с Татарстаном идут трудно, но мы рассчитываем на взаимопонимание наших делегаций.

Протокол, который мы тогда подписали, включал в себя все наши разногласия по налогам. Россия настаивала на том, чтобы федеральный налог был сохранен. Напомню, в этот налог входили акцизы, прибыль и налог на добавленную стоимость. А мы были согласны только на платежи по опре­деленным программам — на содер­жание армии, дипкорпуса, космические исследования и так далее.

Между прочим, тогда Татар­стан как поставщик средств в российский бюджет стоял далеко не на последнем месте. Согласно экономическому прогно­зу на I квартал 1992 года, по налогу на добавленную стоимость из 88 краев и областей России мы занимали седьмое место, по прибыли – третье, по доходам были в первой десятке. Так что борьба за налоги была нешуточная. Налоги — это деньги и власть.

Республика тогда оказалась в трудном положении. Новый год уже начался, а у нас еще нет закона о бюджете и мы не знаем, на какой основе его принимать!.. Верховный Совет принял закон «О порядке формирования республиканского бюджета Татарской ССР до заключения согла­шения с Российской Федерацией», в котором говорилось, что до заключения договора с кредитно-финансовых и бюджет­но-налоговых взаимоотношениях между Российской Федерацией и Татарстаном в республике остается вся сумма налогов и доходов за исклю­чением платежей, направляемых в бюджет Российской Федерации.

Опасность того, что эко­номический конфликт вызовет политические трения между Россией и Татарстаном, конечно же, была. Но наш парламент, взвесив все «за» и «против», принял решение о том, при каком бюджете нам жить.

В определенном смысле это был шаг к экономической конфронтации с Российской Федерацией, ведь центр мог принять ответные меры. Но у нас не было выбора – оставлять  республику без бюджета и дальше мы не могли. Не могли допустить и снижения расходов на социальные выплаты. В связи с введением купонов малообеспеченным гражданам в январе 1992 года было  израсходовано 460 миллионов руб­лей на дотации.

 Мы посчитали: если доля налогов в феде­ральный бюджет не сократится, то мы просто концы с концами не све­дем. Придется отменять дотации и сказать лю­дям: мы оставляем вас один на один с громадными ценами и низкой зарплатой.

По налогам мы тогда договориться не сумели. Россия была согласна лишь пересмотреть ставки налогов в сторону их уменьшения, мы же настаивали на платежах.

Компромиссное решение было найдено позднее. Нам пришлось отказаться от идеи одноканального бюджета, но в целом по экономическим вопросам республика выиграла. После наших переговоров, в январе 1992 года, было подписано первое соглашение между федеральным и республиканским правительствами об экономическом сотрудничестве – по достигнутым нами договоренностям принципиального характера, 15 февраля 1994 года – еще два соглашения с конкретизацией некоторых из них:  о полномочиях Российской Федерации и Республики Татарстан в области банковского дела, денежно-кредитной и валютной политики и о бюджетных взаимоотношениях между Российской Федерацией и Республикой Татарстан.

Когда в 1995 году формировалась бюджетная комиссия в Государственном Совете, мы подбирали в нее депутатов, которые знают финансы. Чем грамотнее люди соберутся, тем легче найти решение. Хотя и разные точки зрения, но мы все знаем, какая цель перед нами. Надо отдать должное – и Президент, и Председатель парламента нас всегда поддерживали. Мы быстро сумели поднять авторитет своей комиссии. Ниже министра на свои заседания не приглашали, при обсуждении бюджета Премьер-министр обязательно был: покойный Мухаммат Галлямович Сабиров, потом Рустам Нургалиевич Минниханов. То есть уровень обсуждения был высокий еще до сессии.

Желающих попасть в нашу комиссию было много. Другие не добирали, а к нам шли охотно, в том числе главы городов и районов, руководители крупных предприятий. Считалось престижно – все-таки рядом с финансами.

Но депутаты быстро убеждались, что ошиблись, думая, будто при обсуждении бюджета можно потянуть одеяло на себя. Мы никому повода не давали. Но и до скандала никогда не доходило. Это была управляемая публика. Они свои вопросы решали не на сессии.

Попытки, конечно, были. Мы умели убеждать: член бюджетной комиссии от других не отличается. На сессии каждый депутат может встать и сказать: «Вношу поправку…»

На наши заседания часто приходили депутаты из других комиссий, просили что-то добавить или кого-то дать льготы по налогам. Им говорили: «Мы вам денег не дадим, у нас нет денег, но мы налог с вас снимем. Если будете работать на просвещение, здравоохранение или инвалидам поможете».

Бюджет всегда принимался трудно. Приходилось порой и саблю из ножен вынимать. Депутаты знали, что поправки проходят с трудом, но все равно их вносили, упорно защищали на комиссии, на сессии. И понять их было можно. Во-первых, они надеялись, что их услышат Президент или Премьер-министр. Порой, действительно, поправки проходили. И потом, за каждым депутатом были избиратели, которые дали свои наказы. Поправка не прошла, но по телевизору показали, как депутат ее защищал: «Я просил, но ОНИ не дали». Многие ведь уже думали о новых выборах.

Правительство редко шло на внесение поправок, даже если наша комиссия настаивала. Иногда приходилось убеждать всей комиссией. Могу вспомнить дискуссию по Министерству экологии. Помню, покойный ныне Анатолий Иванович Щеповских, министр, и его специалисты убедили меня в том, что нужны дополнительные средства. А Премьер-министр Минниханов – ни в коем случае!

Собрали людей в Правительстве, меня пригласили. Премьер заручился поддержкой Президента. Я говорю: «Зачем вы меня агитируете? Выйдете на сессии и скажите, почему с предложением не согласны. Пускай сессия рассудит».

Нашли компромисс – деньги министерству давали частями, дополнительные доходы тогда на экологию ушли. Но часть проблем закрыли.

Если говорить о комиссии в целом, это была такая школа. Я всю республику объездил, везде выступать приходилось. В парламенте впервые начал говорить без бумажки. Доклад от комиссии на бюджетной сессии никогда не читал. Цифры все были под рукой, конечно. Надо было своими словами объяснить и доказать… Для этого нужно было с залом на контакт выходить.

Иногда приходилось даже анекдот рассказать. Например, депутат Мидхат Курманов задавал вопросы часто, и они всегда были связаны с милицией. Хотя она финансировалась из федерального бюджета: зарплата, форма, оружие... Я его спрашиваю: для чего еще нужны деньги? «Мало дают из России», – отвечает. «Так просите больше!»

Как-то заметил на сессии, что Курманов мне всё время одни и те же вопросы задает. И рассказал один анекдот, после чего он денег на милицию не просил.

То, что я прошел эту школу, мне потом, когда я перестал быть депутатом, очень пригодилось в жизни. Могу сказать, что идея свободной экономической зоны «Алабуга», где я сейчас работаю, родилась в недрах нашей комиссии. В разработке закона принимали участие Марат Галеев и Ильшат Гафуров. Мы трое… Мы хотели на базе этой зоны сделать экономический рывок для республики. И нас поддержал Кабинет министров.

Статья 1. Республика Татарстан для реализации делегированных Российской Федерации полномочий, а также осуществления совместных программ производит взносы платежей в республиканский бюджет Российской Федерации, исходя из следующих нормативов и соглашений:

– налога на прибыль по нормативу 13 процентов;

– подоходного налога с физических лиц по нормативу 1 процент;

– налога на добавленную стоимость по нормативу, определяемому в ежегодных соглашениях между министерствами финансов Российской Федерации и Республики Татарстан.

 Из соглашения между правительствами Российской Федерации и

Республики Татарстан о бюджетных взаимоотношениях

между Российской Федерацией и Республикой Татарстан, 15 февраля 1994 года

Кстати, когда мы в 1994 году подписали двусторонний договор, договорились с Москвой по налогам, возникли вопросы по бюджету у депутатов от городов и районов республики. Нефтяные районы возмутились – у них всё отбирают.

Мы всем сказали: «Мы с вами на один наряд работаем. У нас будут деньги, и у вас будут деньги. У нас не будет – и вы пропадете». Ведь большинство районов дотационные и ничего не производят. А продукцию продают уже частники. Колхозов и совхозов ведь уже нет. Конечно, можно было сказать: живите, как хотите. Но нет!

Удобрения, ГСМ – всё через республиканский бюджет до сих пор распределяется. Школы, больницы, всю инфраструктуру на селе тоже не муниципальная власть строит и содержит. Многими вопросами на селе занимается республика. Поэтому сельское хозяйство у нас не умерло, как в других регионах.

А когда по решению Республиканского Совета по местному самоуправлению в бюджетном законе налоги стали перераспределять, за муниципальной властью закрепили то, что сельчане сами должны заработать, налог на землю, например. Обрабатываешь ее – у тебя есть деньги, забросил – денег нет. Мы еще и условие поставили: если в течение пяти лет земля не работает, мы ее заберем.

Могу сказать, комиссия, которая всегда была под огнем – наша, по прогнозу и бюджетно-финансовым вопросам. Если мне память не изменяет, порой поправок к бюджетному закону было более ста. Приходилось работать до часу ночи, чтобы обсудить каждую. И никто не расходился.

Интересное было время…